Журнал «Вокруг Света» №03 за 1974 год
Шрифт:
Но это только гипотеза. По расчетам немецкого математика X. Герстенкорна, Луна в этой зоне уже была, но ничего страшного с ней не случилось. Другие исследователи вообще полагают, что в «зоне Роша» она не бывала и никогда не будет. Нам известно лишь современное состояние дел, никто не знает начальных условий, когда образовались оба небесных тела, никто не знает, является ли Луна дочерью Земли или самостоятельной планетой, притянутой земным тяготением.
— Разве последние исследования Луны не внесли ясность хотя бы в вопрос ее происхождения?
— Мы живем в пору детства космических полетов и несколько преувеличиваем их возможности. Представьте, что корабль инопланетян спустился где-то в Сахаре, а затем в
Образовалась ли Луна одновременно с Землей из некоего протопланетного облака? Я, например, не представляю, как мелкие частицы, летящие быстрее пули, попадают друг в друга и не взрываются, а слипаются в ком, образуя планету. Более вероятной мне кажется теория захвата: Земля пленила самостоятельную планету Луну и сделала ее своим спутником. Математически эта гипотеза хорошо разработана.
И наконец, вполне возможно, что Луна все-таки была когда-то частью Земли. Во всяком случае, исследованиями лунного грунта это опровергнуть пока не далось. Я задал вопрос участникам одного из последних международных конгрессов, и очень многие высказались как раз в пользу третьей гипотезы.
Мм фактически только сейчас по-настоящему приступаем к изучению Земли и Луны. Так что мы еще узнаем немало нового.
Записал А. Самойлов
Прованс и провансальцы
Упрямец Ван-Гог, приехав в Арль, твердил: «Прованс — та же Голландия». Но его картины — неистовые краски, вихревые, мятежные линии — воспели Прованс самобытный и неповторимый.
Не смотрите на карту, скажет житель Прованса. По этой карте все, что по левому берегу Роны,— Прованс, а что по правому — уже Лангедок. Но как разделить Вильнев и Авиньон? Неужели Бокэр не такой же прованский город, как Тараскон? В то же время настоящий провансалец скажет, что восточнее Сан-Рафаэля начинаются земли Ниццы и кончаются земли Прованса, хотя официально Французская Ривьера входит в него.
Последний сюзерен Прованса Шарль Менский завещал в 1481 году свое графство Франции, но местные жители вот уже почти полтысячи лет защищают свое право называться провансальцами.
Достаточно вспомнить борьбу провансальцев за свой образ жизни, борьбу, в которую вдохнул новые силы великий поэт Фредерик Мистраль (1830—1914). Он писал свои стихи только на прованском — языке трубадуров. Лучшие творения посвятил он родному краю, и его поэзия стала живой жизнью Прованса. На тихой сельской улочке, карабкающейся в гору, на шумной площади, старинные камни которой отполированы временем, можно увидеть позеленевшие медные доски со звучными строфами Мистраля. Зачастую строки написаны прямо от руки на стенах домов, выбеленных южным солнцем: «Плоть Прованса вырезана из камня ветрами, солнцем и дождями. Лик его обрамлен виноградниками, оливковыми рощами и медвяными травами».
...Представьте себе один из старинных замков в предгорьях Альп: крыши нет, перил на крыльце нет, стекол в окнах нет, трехлистные пальметки на стрельчатых арках сломаны, герб над воротами изъеден мхом, по дворцовому двору гуляют куры, к изящным колонкам на галереях привалились свиньи, в часовне, заросшей травой, пасется осел... Но в один прекрасный день сын крестьянина влюбляется в эти величественные развалины и возмущается их осквернением; он поспешно прогоняет скот с дворцового двора, отстраивает парадную лестницу, восстанавливает
резные украшения, вставляет стекла в окна, покрывает заново позолотой тронный зал...Восстановленный дворец — это прованский язык. Сын крестьянина — это Мистраль.
Так писал великий провансалец Альфонс Додэ.
Жители Прованса издавна слыли во Франции гордецами и философами. По сей день они считают себя наследниками античной мудрости и свысока поглядывают на невежд северян. «Наш Гарский мост постарше Пон-Нёф в Париже», — говаривают они. Гавоты — жители департаментов Убея, Кейраса, Гапенсе и верховьев Дюранса — служили некогда учителями в зажиточных буржуазных семьях. Да, да, бедные крестьяне после пяти месяцев изнурительных сельских работ уходили на зиму в Марсель, Экс, Авиньон, а то и дальше на север преподавать французский, арифметику и даже латынь. «У гавотов груба только одежда», — гласит прованская пословица. Ярмарка учителей проходила в ноябре в Барселонетте. Крестьяне стояли на площади и ждали покупателей. Перья различной расцветки, воткнутые в их шляпы, свидетельствовали о предметах, которые они могут преподавать. Затем они отправлялись пешком к своим ученикам — четыре дня до Экса, пять до Марселя, шесть до Авиньона. За время отсутствия отцов старики обучали малышей, подготавливая учительскую смену. Последний альпийский крестьянин, знавший латынь, умер недавно в Кейрасе.
В нашем веке борьба крестьянина Мистраля за Прованс продолжалась: в 1907 году было основано общество гардьянов — прованских ковбоев — «для поддержания и упрочения веры в быков, арлезианские костюмы, традиции Камарга и процветание прованского языка».
Жители Прованса превыше всего ставят право на личную свободу и готовы заплатить за него, если надо, жизнью. Однажды старый люберонский крестьянин, играя в кафе, швырнул карты на стол и пробормотал вполголоса: «Довольно, пойду покончу с собой». Он не был ни безумным, ни разгоряченным, ни пьяным. Лишь много месяцев спустя нашли в глухом ущелье его тело с ружьем в руках.
На Люберонском массиве и по сию пору можно найти места, где не ступала нога человека. Лишь в начале XX века открыли здесь Вердонское ущелье. И совсем недавно с вертолета обнаружили таинственный грот в другом ущелье, Артюбийском, где средневековые фальшивомонетчики плавили серебро.
В смерти того крестьянина не был повинен мистраль. Этот холодный ветер плохо действует на приезжих, он леденит душу, сводит с ума своей настойчивой свирепостью, но местные жители свыклись с его буйным норовом — для них это просто зима.
«Ледяная ночь, мистраль (он еще не стих). Вижу в окна блеск и даль гор, холмов нагих», — писал Бунин.
Наверное, именно присущее провансальцам качество — не лукавить с самим собой, полно и искренне раскрывать свое «я» — дало оригинальнейшего живописца — Сезанна, уроженца Экса, а отрешенность от сутолоки бытия и поэтическое воспарение подарили миру не только Мистраля и Додэ, но и французского Икара — жившего и умершего в Авиньоне Монгольфье.
Кто утверждает, что в руинах нет никакой красоты, пусть посмотрит восхитительный замок в деревне Тур-д"Эг, который трубадуры прозвали «монументом красоты и безумия».
Ныне от замков-крепостей остались одни развалины — Рошмор, Вивье, Донзер, Марнас, Пиоленк, но и они хранят в своих замшелых камнях источники вдохновения, откуда били родники поэзии — будь то письма мадам де Севиньи или божественная лирика Петрарки.
Изъеденные солнцем и ветрами башни кажутся продолжением скал, их можно принять скорее за творение природы, чем за дело рук человеческих. Это оттого, что жители Прованса в течение веков не отвергали уроков жизни. Люди и природа взаимно моделировали друг друга.