Журнал «Вокруг Света» №03 за 1977 год
Шрифт:
— А охотник что? — спросил я.
— Ты бы что сделал, если б тебе так сказали? — резонно заметил Володя.
Старик поднял вверх указательный палец, и зоотехник закончил перевод лаконичным предостережением:
— Человек, который гонится за Белым туром, никогда не будет счастливым!
1
Десятый день ходили мы с Евгением Мониным за турами, и счастья действительно не было. Видели следы и даже тропы, пробитые острыми турьими копытами на склонах гор. Нам показывали рога — тяжелые, громадные, плавно изогнутые, с множеством колец, по которым обычно считают возраст животного. Несколько раз егеря кричали: «Смотри, вон они!»
— Туда смотри. Я без бинокля вижу! — возмущались наши проводники. — Камень с черным боком видишь?
— Вижу... вроде... — говорил я, хотя камней на склонах было, Как звезд на небе в Ясную ночь.
— От него вниз... Ну, видишь теперь?
Я молчал. От напряжения рыжие камни прыгали у меня перед глазами, как стадо туров.
Евгений Монин, старожил Кабардино-Балкарии, много раз видевший туров и даже снявший о них фильм, успокаивал меня: «Первый раз увидишь, потом сам будешь находить. Главное — первый раз увидеть». За десять дней безуспешной погони туры успели стать навязчивой идеей, которая преследовала меня даже во сне.
А ведь все начиналось очень спокойно. Мы выехали из Нальчика на учебно-научную базу Кабардино-Балкарского университета в Приэльбрусье вместе с заведующим кафедрой зоологии доктором биологических наук Асланби Казиевичем Тимботовым и доцентом кафедры Виктором Григорьевичем Ивановым.
— Наша цель — познать специфику жизни в горах, — объяснял Асланби Казиевич. — Задача, конечно, необъятная... Но если мы хорошо изучим биологию теплокровных животных высокогорья, то сумеем серьезно помочь человеку. Посмотрите, сколько людей сейчас работает, соревнуется, лечится в горах...
Конкретно, перед нами стоят две проблемы. Первая — чисто научная: комплексное изучение процессов адаптации у диких животных в условиях высокогорья. Вторая и, пожалуй, самая главная: разработка научных основ природопользования. В последние годы Приэльбрусье превратилось в международный центр альпинизма и туризма. Отношения между природой и человеком обострились до крайности...
По утрам, когда холодное солнце вставало над грозными зубцами Шхельды и между соснами толу бым дымом поднимался нерастаявший ночной туман, мы выходили на зорьку с группой студентов-зоологов. Бор раскалывался от птичьих голосов.
Студенты, рассыпавшись веером, прочесывали склон, затем проверяли поставленные вечером мышеловки и к позднему завтраку, когда солнце играло в снежных флагах Донгуз-Оруна, возвращались на базу.
— Виды животных, с которыми мы работаем, можно разделить на три группы, — объяснял нам Асланби Казиевич. — Первая, пожалуй, самая интересная. Палеоэндемики, автохтоны — древнейшие животные Кавказа, корни их уходят в третичный период, в те времена, когда наши горы были островом среди моря, а следовательно, были изолированы от остального мира. Это прометеева и кустарниковая полевки, туры — коренные обитатели гор. Это высочайший уровень приспособления к высокогорью.
Вторая группа: аборигены. Полевка обыкновенная, суслик, благородный олень. Тоже старинные обитатели Кавказа, но по природе своей — выходцы с равнины. Они пришли сюда, в те времена, когда море начало отступать, и Кавказ стал полуостровом. Мы наблюдаем, как за тысячи лет равнинные животные превратились в горных.
Третья группа — новоселы. Они появились здесь буквально несколько десятилетий назад. Это крапчатый и малый суслики, обыкновенная
белка...Мы смотрели, как ставятся опыты, беседовали с учеными. Вечером сидели у костра и пели под гитару. И вот однажды раздалась невинная песенка про алмасты (кавказский снежный человек), который неосмотрительно влюбился в прекрасную туристку. Едва песенка кончилась, как разгорелся спор.
— А как вы считаете, алмасты существуют?
— Скорее, я поверю в вечный двигатель! — воскликнул Виктор Григорьевич.
— А вы, Асланби Казиевич?
Тимботов ответил не сразу.
— Белого тура до недавних пор тоже считали легендой, — сказал он наконец. — А теперь он есть в нашей коллекции. Я считаю, что искать алмасты надо, хотя бы для того, чтоб уверенно сказать — нет. Негативный результат тоже результат, кстати, очень важный для науки...
Стоп! Здесь автор должен извиниться перед читателем, потому что рассказ сворачивает с благородного пути научных исследований. С того вечера, когда я впервые услышал о белом туре, желание увидеть его овладело мною совершенно...
Вот краткие сведения о турах, полученные от Тимботова.
Эндемичный кавказский вид существует здесь, и больше нигде. Исследования зоологов Кабардино-Балкарского университета доказали, что в районе Центрального Кавказа обитает самостоятельный подвид тура, а не смесь западно-кавказского и восточнокавказского. Каждому ущелью присуща хоть и слабо выраженная, но своя форма животного. Это говорит о том, что турам несвойственны дальние кочевки, а следовательно, смешение И слияние ареалов.
По последним подсчетам, численность туров в пределах Кабардино-Балкарии (тут обитает основная их масса) составляет пять-шесть тысяч голов.
Летом туры пасутся у верхней кромки альпийских лугов, недоступных домашним животным. Зимой спускаются до пояса лесов и питаются веточным кормом и прошлогодней растительностью, которую добывают из-под снега. Козы ежегодно приносят одного-двух козлят, которые находятся с ними до двухлетнего возраста. Живут туры до 22 лет.
Альбиносы встречаются крайне редко. С белыми турами связано множество горских легенд и преданий. Считается, что альбинос — хозяин и пастух туриного стада. Охотиться за ним нельзя. Нарушившего запрет ждет смерть в горах...
2
Несколько дней мы мотались по ущельям и заказникам. Лезли на скалы, подобно альпинистам, мучили егерей бессмысленными вопросами о том, куда подевались вверенные их заботам туры.
Одним хмурым утром мы оказались « Чегемском ущелье, в старинном балкарском селении Верхний Чегем, состоящем из двух расположенных неподалеку поселков Булунгу и Эльтюбю. Женя Монин, знакомый, кажется, со всеми егерями и охотоведами Кабардино-Балкарии, без труда нашел в Эльтюбю старого приятеля Далхата Татчаева. Тот сказал, что туры в его заказнике есть, но сам он плохо себя чувствует и потому поведет нас в горы его сын Тахир. «Он все сделает не хуже меня. Вы только не стесняйтесь и говорите, если устали. Он ходит, как тур...» — закончил Далхат.
Ущелье Джилги-су начиналось возле дома Далхата. Отвесные стены поднимались и исчезали в низких облаках. По дну этой каменной щели бежала стеклянно-прозрачная речка Джилги, в которой, как сказал Тахир, водилась форель.
Тахир Татчаев оказался не очень разговорчивым восемнадцатилетним парнем. Вместе с ним пошел Малик, инструктор с турбазы «Башиль», что в двадцати километрах выше по ущелью. Малик был старше Тахира, но относился к своему молчаливому другу с нескрываемым обожанием, как к старшему.