Журнал «Вокруг Света» №03 за 1981 год
Шрифт:
Два рабочих дня в сутки
Почти в каждой критской деревне, в каждом городе стоят подобные монументы в честь жителей острова, сражавшихся во время второй мировой войны с гитлеровскими" захватчиками. «Смелый, как критянин», «стойкий, как критянин»— эти выражения давно уже стали поговорками в Греции.
Весной 1941 года началась известная «битва за Крит». Остров стал последним опорным пунктом греческих и английских войск, которые пытались сдержать натиск итальянских и немецких армий, вторгшихся в Грецию.
К концу мая захватчики высадились в различных районах острова. Английские и греческие войска сдали Крит. Тогда на борьбу поднялись жители острова. Все население — практически без
«Битва за Крит» продолжалась и после того, как, остров оккупировали фашистские войска. На Крите развернулось мощное партизанское движение. Отряды патриотов, укрывшихся в лесных массивах, в горах, действовали во всех районах острова. Вооруженной борьбой народа руководили критские коммунисты.
Вместе с греками в партизанских отрядах сражались советские люди — военнопленные, бежавшие из гитлеровских лагерей смерти. Здесь, на критской земле, вырвавшись из плена, советские солдаты и моряки вновь вступали в бой против фашизма. Тридцать три советских партизана отдали жизнь за освобождение Крита. Они похоронены на городском кладбище в Ханье.
Три раза я побывал в этом городе и всякий раз, подходя к памятнику советским воинам, еще издали видел у его подножия живые цветы — на Крите помнят подвиги героев.
Помнят павших и в городке Анойя, на улицах которого всегда можно встретить пожилых женщин в траурной одежде. Гитлеровцы истребили большинство местных жителей, помогавших партизанам, а деревню взорвали. Лишь немногим семьям удалось спастись в горах. Те, кто выжил, и сегодня носят траур по погибшим друзьям и близким.
…В Ираклион мы с Георгиосом возвращались после полудня. При въезде в город мой спутник свернул с шоссе и погнал машину по узеньким пустынным улочкам, следуя каким-то запутанным маршрутом.
— Так будет быстрее, а то на шоссе наверняка попадем в пробку,— объяснил он мне.
Замелькали невысокие — совсем не городского вида — двухэтажные белые дома с глухими ставнями. Почти не снижая скорости, мы неслись по переулкам, где на тротуарах, а то и прямо на мостовой, тут и там стояли ветхие фанерные ларьки. На каждом повороте мне казалось, что авария неизбежна.
— Уверяю здесь сейчас нет ни одной машины и ни одного прохожего,— сказал Георгиос, заметив мою нервозность. — Вот утром другое дело улицы в этом районе запружены. Тут вовсю идет торговля — настоящий восточный базар. Тогда не то что проехать, а пройти-то трудно. После половины третьего Ираклион замирает. Работа заканчивается, все отправляются по домам — обедают и спят часа два-три — в Греции это время дня называется «мизмери», в Испании — «сиеста». А в половине седьмого город опять оживает. День словно начинается сначала. Для многих это второй рабочий день, а для кого-то — время отдыха и развлечений. Лишь к двум часам ночи Ираклион засыпает вторично — уже до утра. Этого графика придерживаются по всей Греции, да, впрочем, и в большинстве южных стран.
Я не заметил, как за разговором мы выскочили на одну из центральных площадей города. Здесь я и расстался с Георгиосом — ему нужно было немного отдохнуть перед вторым рабочим днем.
Принятый по всей Греции «график» не соблюдали одни лишь туристы даже в этот послеобеденный час они неутомимо фотографировались на фоне огромных пальм, которыми обсажена площадь. Молодой ираклионец, смуглый черноволосый парень в потертых джинсах и голубой майке с надписью «Крит», расхаживал по тротуару и настойчиво, громко зазывал на экскурсию в Кносс, расположенный недалеко от города. Я подошел и купил билет, чем вызвал у парня искреннюю и бурную радость. Можно было подумать, что именно он был одним из создателей
знаменитого Лабиринта и теперь приглашает публику полюбоваться плодами своих трудов — вернее, остатками былого великолепия.Греческие мифы утверждают, что дворец Лабиринт в Кноссе принадлежал царю Миносу, сыну Зевса и Европы. По легендам, именно при Миносе — «герое на троне» — Крит достиг вершины своего расцвета. Царь Минос был участником, а в большинстве случаев и виновником событий, происходящих в мифах о Дедале, Икаре, Тезее, Ариадне, Минотавре. В настоящее время не существует единого мнения, был ли царь исторической личностью или это легендарный персонаж. А вот дворец Миноса, который, как утверждают мифы, построил Дедал и в запутанных переходах которого обитал Минотавр, из легендарного жилища легендарных героев давно уже превратился во вполне конкретный объект историко-археологических исследований. Случилось это в 1900 году, когда англичанин Артур Эванс открыл развалины древнего дворца.
Неширокая лента дороги течет среди возделанных полей и виноградников. Плавные округлые очертания невысоких зеленеющих холмов придают пейзажу умиротворенный вид холм, на котором расположен Кносс, как и полагается «дворцовому холму», занимает господствующее положение в долине.
Брожу среди массивных плит и остатков стен, отмечающих границы залов Лабиринта. Сегодня в Кноссе продолжаются археологические работы. Реставраторы укрепляют сохранившиеся участки каменной кладки. Любая находка — будь то миниатюрная фаянсовая скульптура, фрагменты настенной росписи или обнаруженные в подвалах кувшины, украшенные простым и вместе с тем необыкновенно красивым орнаментом,— тщательно изучается. Многие из этих реликвий хранятся в музее Ираклиона.
Впрочем, на Крите до сих пор держат оливковое масло и воду в кувшинах, очень похожих на амфоры из подвалов Кносса. На одной из улиц Ираклиона в мастерской я видел гончара, создающего современные амфоры. Курчавый мальчишка подмастерье шлепал на гончарный круг большой ком темно красной глины. Мастер нажимал на педаль, ускоряя обороты круга (кстати, по некоторым данным, именно древние жители Крита первыми в восточном Средиземноморье использовали этот в полном смысле слова революционный инструмент), затем очень буднично накладывал на глину руки, обжимая упругий эластичный комок, и перед ним вырастал классической формы сосуд метровой высоты. Оставалось приделать ручки — одну или две в зависимости от заказа. Рядом подсушивалась на солнце уже готовая к обжигу продукция.
Жгучие лучи солнца вонзаются в камни древнего Лабиринта. Долина застыла словно залитая жидким стек лом раскаленного воздуха. Снизу раздаются резкие гудки. Это шофер созывает пассажиров, чтобы ехать в Ираклион. Снова проносятся за окнами виноградники, на горизонте встает гора Ида — самая высокая вершина Крита.
На центральной площади города выхожу из автобуса. Площадь именуется Элефтерас — в переводе с греческого «Свобода». В названиях улиц Ираклиона слышатся звуки истории острова, веками боровшегося с завоевателями. Улица Гази — в имени ее — «Победитель» — след арабского нашествия. Улицы Смирны и 1821 года — горькая память о резне, учиненной турками над греками.
История Крита изобиловала бурными событиями, которые имели значение для развития не только критской, но, возможно, и всей европейской цивилизации. Достаточно вспомнить высокоразвитую крито-микенскую культуру, процветавшую в течение пятнадцати веков, соперничавшую с культурами Древнего Египта и Вавилона, и ее трагически неожиданное, в историческом масштабе почти мгновенное падение. Высказывались предположения, что причиной гибели минойского государства послужило либо необычайное по силе извержение вулкана на острове Санторин, либо нашествие завоевателей.