Журнал «Вокруг Света» №03 за 1982 год
Шрифт:
— Долго ты еще думаешь работать? Ночь на дворе,— сказал Леньков.
— Сейчас пойду, Виталий Дмитриевич,— отозвался Силантьев.— Вот только что-то интересное нашел. Похоже, шкатулка...
В стенке раскопа у самой земли была видна покрытая ржавчиной часть какого-то прямоугольного предмета.
— Я постучал по нему, вроде бы полый внутри.— Геннадий вновь стукнул дважды пальцем по стенке находки.— Слышите? Может, внутри документы?
— Надо звать Марину Сергеевну,— сказал Виталий Дмитриевич и, присев на корточки, стал рассматривать предмет.— Ты ее уже отснял?
— Сейчас...
Осторожно, будто хрустальную вазу, Марина Сергеевна и Геннадий перенесли находку в лагерь археологов. Позже мы узнали, что Геннадий нашел в жилище металлический анкерок, в которых и сегодня, как в прошлые времена, хранят моряки пресную воду. То, что напоминало ручку, оказалось горловиной анкерка, заросшего ржавчиной!
— Ну вот тебе и документы...
— Да ведь это же лабретки! — в волнении воскликнула вдруг Фаина Ивановна Тимохина, обнаружив в верхних наслоениях анкерка две костяные палочки, не вызвавшие у нас никаких эмоций.— Понимаете, лабретки!
Осознал я значение этой находки лишь в Никольском. Руководитель еще одной экспедиции, занимающейся поисками следов неолита и палеолита на острове, этнограф Роза Гавриловна Ляпунова буквально пришла в смятение, увидев последние находки.
— Вполне вероятно,— говорила она, бережно держа на ладони две небольшие костяные палочки,— что это из коллекции Георга Стеллера, о потере которой он очень сокрушался многие годы. И, кроме того, у нас в стране нет ни одной четко обозначенной по времени и месту нахождения подобной находки... Вам удивительно повезло...
Георг Стеллер писал, что на лице у местных жителей «были украшения из камня и кости. У одного через носовую перегородку воткнута палочка из сланца длиной дюйма полтора, наподобие грифеля; у другого вдета кость под нижней губой, у третьего такая же кость имеется во лбу, у четвертого были кости в крыльях носа...».
Да, именно лабретки и кусок окаменелого моллюска юрского или мелового периода — белемнит, или в просторечии «чертов палец», применявшийся для остановки крови при ранениях, были найдены в анкерке Мариной Сергеевной Шемаханской...
Вечером 5 июля я передавал в Никольское:
— «Альтаир-7», я «Альтаир-8». Поднято четыре орудия. Просим оставить экскаватор до окончания работ...
Второй день работы на котловане принес еще два орудия. Больше не успели — начался прилив. Но самое неприятное было в том, что появилась течь в патрубке гидравлической системы левой лапы-опоры экскаватора.
— Ничего,— успокаивал Леонид Чернышев.— Вечером постараюсь что-либо сделать. Там ведь еще есть пушки?
— Есть,— без колебаний ответил Андрей.
К Станюковичу возвращалась уверенность. Действительно, едва ли мы смогли бы найти на огромной площади бухты орудия и притом на трехметровой глубине без квантового магнитометра и самого Андрея.
На следующий день, вновь промерив прибрежную полосу, начали очередные раскопки, но смогли поднять лишь одно орудие. Причем в этот момент у котлована были два человека: Андрей и Леонид Чернышев. Мы
уходили в лагерь на очередной сеанс радиосвязи, а когда вернулись, пушка лежала на песчаной лайде.За два последующих часа удалось вытащить из мутной жижи лишь палубный рым и несколько болтов. Скорее всего пушки действительно, как и высказывал предположение Станюкович, были уложены на остатки палубного настила затянутого в песок пакетбота.
Когда поднимали седьмую пушку, трубка гидравлики экскаватора окончательно переломилась, и теперь при каждом движении ковша из трубки струей било масло, а сам экскаватор заваливался на левую сторону, грозя рухнуть в котлован.
— Пора заканчивать,— первым решился я.— Завалится наша «Беларусь» — не достанем.
Но Чернышев будто и не слышал. Однако после третьего напоминания он вышел из кабины и со стороны посмотрел на свою машину.
— Сделал ты более чем достаточно,— сказал Леньков.— Заканчивай...
— А сколько еще там?
Нам всем не хотелось прекращать работу. Кто и когда еще приедет в бухту, чтобы поднять оставшиеся в глубине орудия? Будет ли шторм, который сумеет освободить от трехметровых наслоений песка и гальки пушки пакетбота? Этого никто не знал.
— Сколько их там? — вновь повторил свой вопрос Леонид Чернышев.
— Три или четыре. Сказать трудно...
— А что говорит твой прибор?
— Он лишь дает наличие аномалии... На другой день мы покидали бухту.
Перед тем как погрузиться в вездеход, вновь прошли вдоль засыпанных теперь уже жилищ — таков закон археологических исследований: закончил раскопки — законсервируй раскоп. По тропинке поднялись к мемориалу морякам пакетбота «Св. Петр». У наших ног лежала вся бухта Командор. И опустевшие дюны на правом берегу реки. Там, где еще вчера мы поднимали из-под песка пушки, безмятежно плескались волны.
Как и в день нашего прибытия, ярко светило солнце. Начинался отлив, и все отчетливее выступали из воды каменные рифы, через которые 5 ноября 1741 года был переброшен пакетбот «Св. Петр».
«Закончив приготовления к походу и перейдя на борт нашего судна, мы
13 августа подняли якорь и подтянулись на варповом якоре до глубины пяти, семи и девяти сажен. Затем мы пустили в ход наши восемь весел и стали отгребать от берега. Отойдя примерно на две немецкие мили, мы попали в полосу легкого попутного ветра и воспользовались им для продолжения нашего плавания. Оно (гукор «Св. Петр».— Б. М.) шло под парусом так хорошо, как только можно ожидать от судна такого типа, делало четыре, пять и до шести узлов, свободно маневрировало как по ветру, так и против ветра...» — писал Свен Ваксель.
Но впереди у моряков были новые испытания. Уже через два дня они вынуждены были бросить на волю волн единственную шлюпку, бороться с внезапной течью и освободиться во имя своего спасения от части балласта и собственного багажа. Лишь через 14 дней, 27 августа 1742 года, гукор «Св. Петр» с сорока шестью моряками под командованием Свена Вакселя вошел в Авачинскую бухту и бросил якорь в Петропавловской гавани.
Для нас же все было проще. На борту теплохода «Петропавловск» мы покинули остров, названный именем капитана-командора Витуса Ионассена Беринга.