Журнал «Вокруг Света» №05 за 1982 год

Они дали длинные очереди, заставив коммандос прижаться к земле. Затем полетели гранаты. Висама тут же перебежал в сторону, залег и открыл огонь. Через несколько секунд лейтенант был рядом. Не давая противнику опомниться, они бросили еще по гранате и снова побежали. Израильтяне ответили беспорядочной стрельбой. Вдруг лейтенант вскрикнул и упал, словно поскользнулся. Висама бросился к нему:

— Что с тобой лейтенант?

— Нога...— прохрипел он.— Зацепило...

Висама похватил командира, закинул его руку себе на плечи и, шатаясь от тяжести, снова побежал. Сзади, не умолкая, надрывались автоматы. Но стреляли в другую сторону. Очевидно, израильтяне потеряли разведчиков из виду.

— Дер-жись, лей-те-нант,— судорожно глотая воздух, твердил в такт шагам Висама,— прор-вем-ся.

— Подожди,— морщась от боли, выдохнул Адхам и сел на землю.— Слушай внимательно. Забирай карту, пленки и уходи. Я прикрою.

— Ты что, командир? Я тебя не оставлю.

— Вдвоем не дойти.

— Нет,— упрямо твердил Висама.— Погибать, так вместе.

— Не глупи. Ты должен дойти и сообщить. Я приказываю!

Приказы не обсуждают. Закусив губу, чтобы не заплакать от бессильной злости, Висама положил рядом с лейтенантом пять гранат и два автоматных рожка — все, что у него было.

— Не теряй времени, уходи.

— Прощай, командир.

Висама бежал и слышал, как лейтенант бил короткими очередями. Тогда он остановился и дал длинную очередь. Разведчик сделал это намеренно, стремясь отвлечь внимание коммандос на себя. Он все еще надеялся, что командиру удастся вырваться. Понял намерение своего друга и лейтенант Адхам. Но он не мог рисковать жизнью Висамы, у которого были ценные сведения, и продолжал стрелять. Израильтяне, видимо, догадались о замысле разведчиков и разделились на две группы. Одна стала преследовать Висаму, другая пыталась захватить оставшегося на месте раненого.

...Висама тяжело вздохнул, достал из кармана трубку, подаренную Абу Нидалем, понюхал чубук и потер его о щеку. Потом аккуратно раскрыл красную целлофановую пачку с «Амфорой», не спеша набил трубку, так же медленно стал раскуривать ее.

— Он долго отстреливался,— продолжал свой рассказ Висама, которого я разыскал на юге Ливана.— Израсходовал все патроны, потом подорвал себя. На следующее утро наши разведчики нашли его изуродованное тело.

— Это была засада? — спросил я.

— Нет. Мы нарвались на группу израильских коммандос, возвращавшихся с задания.

— А что было с вами?

— Со мной? — переспросил Висама.— Меня долго преследовали. Отстреливался, был ранен в плечо, но все-таки оторвался. Утром вышел к своим...

Рана оказалась серьезной. Рука долгое время не действовала. Но Висама хотел сражаться с захватчиками. Пусть не в разведке. Где угодно, лишь бы драться с оккупантами за освобождение своей родины. Командование с пошло навстречу и направило его в один из учебных лагерей организации «Львята революции». Он вновь вернулся туда, откуда начал свой ратный путь.

С нами поравнялась группа подростков в новых, мешковато сидящих комбинезонах.

— Только что прибыли,— пояснил Висама.— Новобранцы.

Они стояли около большого щита, к которому были прикреплены фотографии, карта Палестины, эмблема «Львят революции». Инструктор — невысокий человек лет сорока, одетый в такой же, как у подростков, комбинезон, только выгоревший от солнца, что-то рассказывал, показывая рукой то на фотографии, то на карту.

— Эту девушку звали Даляль Мохраби,— услышали мы слова инструктора.— Она была разведчицей и погибла во время операции на оккупированной израильтянами территории. А это Ибрагим Хамади — разведчик-нелегал. Работал в Иерусалиме, но был схвачен оккупантами и погиб в застенках. Помните их...

— Здесь, в лагере,— заговорил Висама, когда мы отошли от группы новичков,— мы не воспитываем в наших подростках жестокость, злобу, хотя они повидали столько, что могли ожесточиться. Наоборот, мы учим ребят всегда и прежде всего быть гуманными.— Он замолчал, затем убежденно сказал: — Мы не воюем против израильских женщин и детей. Мы боремся только против оккупантов.

— А кто родился в семье Адхама?

— Мальчик. Как раз в тот день, когда погиб лейтенант. Его назвали Адхамом.

— В память об отце?

— Адхам — это боевой псевдоним лейтенанта,— объяснил Висама.— Его настоящее имя Абдель Карим Батат.— И, опережая мой вопрос, добавил: — Абу Расиф-— тоже псевдоним. Его звали Абдель Махмуд аль-Аккад.

— А ваше настоящее?

— Его знали только мои родители. И... Мона. Настоящее имя федаина узнают после его смерти.

...Недавно я опять встретил Висаму на юге Ливана.

— Я снова в разведке,— радостно сообщил он.— Сам, правда, не хожу, но готовлю других.

Подобно Абу Нидалю, он всегда провожает своих разведчиков на операцию. Так же придирчиво осматривает оружие, проверяет, как уложены запасные магазины, гранаты. А потом, стоя в окопе, курит подаренную старшим другом трубку и думает о тех, кто ушел на задание...

Константин Капитонов Южные районы Ливана — Бейрут — Москва

Вышки шагают за горизонт

Трое суток при температуре минус 46 мела занозистая заполярная пурга. И только на четвертый день, после обеда, когда скудное зимнее северное солнце зависло над горизонтом, нам удалось выехать на трассу газопровода.

«Газик» то лихо мчится вперед, проглатывая километры бетонного покрытия, то осторожно переваливается на заснеженных увалах. Обгоняем тяжело груженные «Уралы», надрывно урчащие бульдозеры; промелькнуло яркое пятно полыхающего на снегу костра, возле которого примостились на корточках неуклюжие фигурки в черных полушубках...

В машине тепло. Ровно, без надрыва гудит мотор. Я жадно вглядываюсь в искрящуюся под закатным солнцем тундру, в «кусты» стальных труб, которые торчат над ее белоснежной простынью, и почти ощущаю, как с ревом несется по ним газ, вырвавшийся наконец-то с более чем километровой глубины. Привыкший к этой дороге Сулейманов дает мне присмотреться к тюменскому пейзажу и, продолжая разговор, начатый в кабинете, говорит: — И все же работа, за которую наша группа получила премию Ленинского комсомола,— это прежде всего признание заслуг всей молодежи, осваивающей газовые месторождения Крайнего Севера, Мы же лишь представители разных коллективов, за которыми стоят сотни людей. Это и уренгойцы, и надымчане, и москвичи, и тюменцы, и парни с Медвежьего — всех не перечесть. Олег Ермилов — наш, надымчанин, «своя рука на Севере», как мы его в шутку называем,— сказал как-то, что сейчас крупные открытия в одиночку не делаются — времена Архимедов прошли, и я согласен с ним.