Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год

Вокруг Света

Шрифт:

Бочанцев вышел на берег, обжигая ноги в желто-красном песке... Как-то из Александрии он ездил на мыс Эль-Канаис, к дворцу бывшего короля Фарука. Недалеко оттуда на морском берегу был мельчайший, белейший песок. Казалось даже, что финиковые пальмы росли из снега. Стройные, красивые, они вытянулись вдоль всего побережья. Слегка наклонив стволы, пальмы цепко держались сильными корнями в сыром песке, роняя иногда в воду плоды.

Теперь на холме, в королевской загородной вилле помещается опытная станция Института пустынь. Институт подчиняется Департаменту пустынь, который и пригласил уже бывавшего в Египте доктора биологических наук Виктора Петровича Бочанцева помочь в работе. Это для египтян было смелым шагом, потому что они в основном ориентировались в исследовательской работе на ученых США, Австралии.

До виллы Фарука

было удобно добираться: к ней когда-то проложили шоссе. Провели в свое время и водопровод, но он не мог напоить всех жаждущих в пустыне. Желая напиться, каждый бедуин, странствующий в этих местах, считал своим долгом прострелить трубу и таким способом добыть немного воды...

Выехав ранним утром с королевской виллы, «газик» с Бочанцевым и его египетскими коллегами повернул в сторону Ливийской пустыни. Начала тускнеть пышная зелень, замирала жизнь. На одной из остановок встретилось последнее живое существо: под камень нырнула ящерица. Этого маленького дракона с роговым гребнем на спине пытались вытащить из укрытия петлей. Подошел, приглашая продолжить путь, шофер-араб Мохаммед. Он взял ящерку в руки, улыбнулся и положил за пазуху. Для него это было, вероятно, весьма симпатичное существо.

Началась Ливийская пустыня — плоская, каменистая, песчаная поверхность, более желтая, чем красноватые пустыни Средней Азии. Дороги пустыни отмечались канистрами из-под бензина.

И вдруг они исчезли — Мохаммед сбился с пути. Солнце до этого било в глаза, а теперь припекало затылки. На щебнистой почве протекторы не оставляют следов. Пришлось намечать ориентиры — камушки, пригорочки — и выправлять путь.

Кочевые арабы в. пустыне чувствуют себя как дома. Однажды один из бедуинов вызвался проводником к Бочанцеву. Арабские шоферы лихо ездят по горным серпентинам, иногда чуть не переворачиваясь, мчатся по барханам. Поэтому никто вначале не удивился, когда передняя машина круто развернулась. Оказалось, проводник увидел впереди газелей, маленьких, грациозных козочек. Он вмиг схватил с сиденья винтовку, что-то выкрикнул и умчался. Караван сбился в кучу, люди посовещались, и вновь машины вытянулись в цепочку, но теперь уже в поисках проводника. А он тем временем крутился по такыру за газелями, которые, кстати говоря, могут нестись со скоростью до 60 километров. Наконец машина проводника снова пустилась в путь. Бедуин по невидимым для окружающих приметам моментально сориентировался. Караван двинулся за ним.

...«Газик», натужно ревя, шел через барханы, колеса увязали в песке. В глубине пустыни нет воды, исчезли насекомые и растения, тянулась желтоватая безводная территория. Жизнь только в зеленых островках. А как же добирались до оазисов в прежние времена? От дельты Нила до ближайшего оазиса — 300 километров. А ведь связь с оазисами была регулярной. Здесь даже возводили храмы. До сих пор в подземных помещениях краски сохранились чистыми и свежими... Как могли люди добираться на верблюдах, которым ходу до ближайшего оазиса дней десять? На такой срок воды не запасешься. А когда верблюдов в Египте еще не было? Некоторые ученые высказывают предположение, что оазисы, расположенные обычно во впадинах, вытягиваются в цепочку и обозначают древнее русло Нила...

Вдруг неожиданно под колесами «газика» замелькали оранжевые плоды, словно какой-то шутник рассыпал по пустыне апельсины. Это были горькие на вкус, как хина, дикие арбузы. Близилась впадина Каттара. На краю оазиса пропыленных, с обожженными лицами путников встретила, словно невиданная птица-феникс, финиковая пальма. Символ неугасающей жизни. Дающая жизнь. Ногами-распорками стоит в воде, а крона растрепанных листьев обращена к огню, к солнцу.

Бочанцев тяжело вылезает из «газика» и медленно идет в тень. И вдруг видит знакомый кулачок Иерихонской розы, торчащий из раскаленного песка. Она будет ждать дни и месяцы, и, лишь упадут первые тяжелые капли, кулачок разожмется—и во все стороны полетят несущие жизнь семена.

Бочанцев внимательно смотрит на это неказистое терпеливое растение, до которого пришлось так долго добираться, и оно ему кажется прекраснее самых ярких цветов. «Настоящая роза пустыни», — думает он.

За араукарией в Антарктику

На какой-то миг ветер угнал туман к проливу Дрейка.

Солнечный луч, пробив морось, тепло коснулся лица. Исчезло скрипенье гальки и чавканье грязи под сапогами, над головой проступил ровный, могучий шум лесных гигантов, будто море накатывало волны на песок. Араукарии и буки тонули в солнечном свете, зеленой стеной высились папоротники. Словно Николаев был не на антарктическом острове Кинг-Джордж, а попал куда-нибудь в Парану, на юг Бразилии.

Но остатки араукарии, находившейся сейчас перед ним, были несравнимы с любой красавицей Пиньо-де-Парана (1 Местное название араукарии в бразильском штате Парана.). Там местные жители, «пиньейро», привычные к виду араукариевых лесов, ценят реликтовое дерево за прочную древесину, эфирное масло, благовонную смолу.

А на острове Кинг-Джордж араукария была извлечена из-под вулканических туфов, найдена в нижнемиоценовых отложениях.

Миллионы, десятки миллионов лет назад высилось это дерево в лесу, похожем на нынешние южноамериканские горные лесные массивы, где и теперь качаются под ветром вершины араукарий. О том, как неистребимая сила жизни пронесла семена сквозь время, и они вновь проросли на земле Параны, рассказывала бесценная ветка.

Недаром Жак-Ив Кусто, появившийся на своем «Калипсо» в районе Южных Шетландских островов, — он находился в этих водах по поручению ЮНЕСКО, исследовал загрязнение прибрежной зоны, — первым делом заехал на станцию Беллинсгаузен (1 Советская антарктическая станция Беллинсгаузен расположена на полуострове Файлдс острова Кинг-Джордж. Детальное описание и картирование этого острова осуществлены в 1821 году русскими исследователями Ф. Ф. Беллинсгаузеном и М. П. Лазаревым.) и сразу же нашел Николаева: «Покажите на карте место, где обнаружили ископаемую флору». Тут же он отдал по радио распоряжение, и с океанографического судна вылетел вертолет к раскопкам древних растений.

В первый заход Кусто не смог набрать достаточно материала по ископаемой флоре. Затем «Калипсо» затерло льдами, потерялся винт, и судно отбуксировали в один из портов Южной Америки.

А Николаев продолжал неутомимо исследовать полуостров Файлдс, этот «субантарктический оазис» в 30 квадратных километров, свободный ото льда и снега в летнее время, обильно покрытый лишайниками и мхами. Найдя антарктический злак — щучку — на северном пологом склоне, он бережно взял на ладонь слабенькие желто-зеленые узкие листики. Маленькие колосочки давали семена не каждый год.

Один день на острове отличался от другого туманом или метелью, гололедом г или дождем, а Владимир Александрович упрямо каждое утро уходил в свои маршруты. После дня работы он еле таскал ноги. Стоило на минуту остановиться, как вязкий, влажный грунт моментально засасывал сапоги.

В такой вот рабочий день Николаев решил понаблюдать за лишайниками на полуострове Ардли, он их приметил с самого начала своего пребывания на Кинг-Джордже.

В понижении между древними береговыми террасами стелились ковры листостебельных мхов. Их темная бархатистая поверхность жадно поглощала скудное солнечное тепло. Снег таял, образуя над моховым покровом ледяной купол. Хотя здесь снег все еще держался, но уже шла вегетация мха; удлинялось короткое антарктическое лето. В глубине полуострова Ардли, на более высоких террасах, появились мелкие кустики неуропогона антарктического, окрашивающего полуостров в серо-зеленый цвет. Этот неприметный кустистый лишайник не погиб в оледенение, выжил. Посмотреть на плантации выносливого упрямца и собрался Николаев.

Накинув на голову капюшон куртки, он с трудом откинул дверь под резкими порывами ветра. Лицо сек мелкий дождь вперемешку со снегом. От станции до Ардли было недалеко, вот уже в полосах густого тумана показался перешеек. Николаев с опаской глянул на бухту Гидрографов: вскипали барашки, было время штормов. Он с трудом прошел по узкому перешейку, ноги разъезжались по гальке. «Пожалуй, может и залить», — мелькнула мысль.

На Ардли заплывали тюлени, морские слоны, котики, но главное — здесь жила колония пингвинов Адели. Уже недалеко от колонии растительность менялась: почву зеленой коркой покрывали водоросли, а сами места гнездовий из-за толстого слоя помета были совершенно голыми. Николаев наткнулся на гусеничный след и пошел по нему дальше. Стоит проехать какому-нибудь транспорту, как разрушается грунт и его быстро смывает стоками воды. Никаких растений, даже лишайников, здесь больше не появляется.

Поделиться с друзьями: