Журнал «Вокруг Света» №06 за 1978 год

— На лодках скорострельные пушки и тяжелые пулеметы. Они накроют тебя даже на том берегу.

— С моря левого берега реки не видно. Холмы закрывают обзор. Пусть пуляют, тундра велика.

— Мы будем тебе грузить оленьи и нерпичьи шкуры. Они объемистее, но их проще сбросить, нежели ящики с консервами и маслом. Да, тут опять был твой «приятель», он передал вон тому длинному матросу какой-то мешок. Похоже, с бумагами зимовки.

— Нет ли в нем кодов радиостанции? Это была бы удача.

Марков непонимающе взглянул на Бухтиярова, но последний не успел ответить, подошел боцман с мешком, переданным ему матросом, и взобрался поверх тюков меха.

— Шнель! — сухо приказал он.

От крика «хоп-хоп» собаки выскочили с разбитой тропы на целину, ходко пошли к морю. Огибая холм, Бухтияров приблизился к реке и, когда распадок скрыл от него зимовку, но полностью открыл берег моря, увидел рубку всплывающей лодки, а метрах в трехстах от нее — вторую.

— Субмарины! — крикнул он, поворачиваясь к седоку.

— Гут, гут! Субмаринен, — опуская руку с пистолетом и поворачиваясь к морю, ответил боцман. Следя за лодками, он привстал на колени.

«Лучшего момента не будет», — молнией мелькнула мысль у Бухтиярова...

Окончание следует

Валентин Аккуратов

Каравай к свадьбе

…Уже пять часов, а тесто все еще не готово. Нужно поторапливаться, ведь завтра свадьба!.. Вечером жених поедет к невесте. Там к этому времени соберутся ее подруги — «присвашки». Станут делать веночки, бумажные букетики с ленточкой на отглаженные сюртуки «боярам», самую большую и красивую квитку прикрепят на грудь жениху. Бояре, дружки жениха, устроят игры и пляски, напрочат девчатам женихов. А завтра...

По дому жениха гуляет дух каравая.

Пора делать роги. Каравай наполовину уже готов, в нем из семи полей пшеница, из семи рек водица, десяти коров масло и яиц полтораста. Прежде чем войти в жар печи, он отдыхает, украшенный кониками и птицами из пшеничной муки крутого замеса, оплетенный по краю сдобной широкой косой. Для рогов очищены от коры ветки, разросшиеся рогатками на две-три стороны. Матово-белую древесину обкручивают полосками теста, по краям легонько обжаривают в печи, чтобы не развернулись. Теперь дошла очередь до главного. Душистыми сосновыми вениками разгребли подернутые пеплом угли и под тихий напев — «чтобы каравай был ясен, а жених красен» — сажают в исходящую жаром черноту печи. Устье закрывают вороненым железом заслонки. Комнаты понемногу заполняет смолистый запах сосны и аромат хлеба.

Запеченные до янтарного хруста роги, увитые елочной канителью и бумажными цветами, поставлены пышной охапкой в красный угол. Потом их воткнут в твердую корку каравая, когда он полностью доспеет, поднявшись высоким холмом, обещая молодым сытую, обеспеченную жизнь. Тогда-то вместе с рогами хлеб станет деревом жизни, на котором каждая ветка — сыновья и дочери богатого рода. Позже роги с тремя ответвлениями перенесут из каравая жениха в караваи невесты (в доме невесты сейчас тоже бойко работают каравайницы) и вокруг станут водить молодых. Нет, это не просто круглый хлеб из печи, это сама кормилица-земля, обновление счастья, продолжение жизни.

В Белоруссии много богатых сел, и это село Мотоль, в центре Пинщины, тоже славится своим хозяйством. Сотни гектаров пашни. Леса, болота — много воды, такой привычной для Полесья, обильное рыбой озеро, речка Ясельда. На полях сахарная свекла и картофель. В добротных скотных дворах четыре тысячи породистых коров. Хозяйство крепкое...

В этом селе, как и в других белорусских селах, берегут традиции. Свадьба на старинный лад — одна из них. Но, естественно, сегодня многие традиционные моменты потеряли свое магическое значение и вводятся чаще всего для придания событию большей веселости, торжественности, праздничности. В связи с этим легко нарушается их последовательность и взаимосвязь, в каждой семье свадьба похожа и непохожа на другую... И вот настало долгожданное утро. Одевание невесты. Она сидит гордая и важная, но глаза на мокром месте — скоро расписываться, а жених опаздывает. Подружки укладывают волосы, ладят фату, украшают платье и волосы маленькими зелеными веточками. Заметно волнуются, неловкие руки роняют шпильки.

Мать стоит в стороне, она принимать участие в одевании не должна, ее забота — приготовления к столу. Но кто не поймет чувства матери в эту минуту? Кажется, и собственная свадьба была только вчера...

Жених с утра забегал не раз, нарушая обычай, вроде по хозяйству требовалось; гостей собралось много, и гулянка на два дома идет, то у невесты, то у него. Не терпелось на невесту свою лишний раз взглянуть. А теперь жениха ждут, и время это тянется, тянется.

Наконец у первых домов улицы показалось торжественное шествие. Жених в парадном черном костюме, за ним бояре, необыкновенно важные, крест-накрест перевязанные рушниками. Выступают медленно, по сторонам не глядят. Встречают их родители невесты, сажают за стол. Невеста берет край расшитого полотенца жениха, всем кланяется и выплывает на крыльцо, за ней сваты, подружки, родители. Вдруг словно крупинки золота брызнули на жениха и невесту из голубизны весеннего неба — посыпались полные горсти золотистых зерен. Все притихли в эту минуту напутствия. Но снова серьезность как ветром сдуло, веселый гомон, смех. И только по щеке матери медленно поползла слезинка.

Лучшие певуньи затянули скороговоркой, подзадоривая сватов:

Ой, мы ехали да возилися,

За колоду зацепилися!

За пень, за колоду

Иль за девку за молоду?..

Женщины — в народных костюмах, затканных красными цветами по белому льну. Узорной вышивкой покрыты блузки. поверх которых по случаю свадьбы надеты безрукавки, расшитые золотыми галунами. Праздничная процессия, не торопясь, движется к сельсовету. Похоже, все село высыпало на улицу. Не только по дороге к сельсовету, но и дальше, на всем видимом пространстве, стоят, переговариваясь, разряженные женщины. Сегодня в Мотоле сразу пять свадеб, зрелище нечастое. Степенно движутся жених с невестой по коридору приветствий и пожеланий счастливой жизни.

У входа в сельсовет их встречают девочки в народных костюмах, подносят на полотенце сдобный круглый хлеб. Звонкими голосами говорят положенные здравицы...

Наступила минута, которая бывает у всех молодоженов. Все хорошо, и должно быть только прекрасно, но вместе с тем — новая жизнь, новые обязанности. Будто заново рождаешься, переступаешь невидимую черту. Жених с мольбой смотрит на друзей, ему так нужна поддержка, невеста опустила глаза на красное сукно стола. Все проходит быстро, бояре моргнуть не успели, как твердый голос жениха, хриплый от волнения, произносит: «Да!» — «Да!» — звенит в ответ голос невесты.

Родители невесты подносят молодым две чарки вина и ломти пшеничного хлеба. Новобрачные на счастье выплескивают первую чарку за спину, приглашают в дом. В красном углу, под широким тканым полотенцем, сажают теперь уже мужа и жену. На богато убранных столах, на хрустящих скатертях пляшут солнечные блики в бокалах с вином. Собралось около трехсот человек близкой и дальней родни. Многие проехали не одну тысячу километров, чтобы успеть на сегодняшнее торжество. Приехали из Целинограда и Польши, с Уральских гор и с Печоры... Прибыл на свадьбу капитан дальнего плавания. И только двоюродная сестра отца жениха не смогла выбраться с Камчатки — экзамены помешали. Где бы ни работали мотоляне, родственные узы однажды позовут в село...

Появляется каравай. «Ой, где ты рос, где ты рос, наш каравай?» — заводит женский хор. «Дружко», старший из свиты молодого, выносит его в горницу на узорном полотенце. На румяной корке запеклись коники и птицы, середину украшает целое дерево рогов в ярких цветах и бутонах, сплошь опутанное искрящимися паутинками фольги. Дружко перевязывают еще одним рушником. Отрезается первый ломоть. Это родителям. Потом к караваю тянется хоровод гостей.

Пришло время забирать молодую в дом мужа. Опустив голову, молодая встает из-за стола, ее словно берут под руки нежные и печальные голоса женщин: