Журнал «Вокруг Света» №06 за 1980 год

— До-обри-ий дь-ен, — эхом откликнулся тот. — А вы из какой страны, мсье?

— Из Советского Союза.

— Это на севере, в Европе, — размышлял вслух парень, обнаруживая недюжинное знание географии, и уверенно закончил: — Рядом с Канадой.

Я не стал разубеждать молодого полиглота, представившегося потомком девятого короля Глеле и предложившего свои услуги в качестве гида. Как-никак отпрыск монаршего рода, а география, как известно, наука не дворянская. Да и мало кто знал что-либо о нашей стране в то время в бенинской глубинке. Впрочем, не только в глубинке.

Говорил парень медленно, внятно, почти по слогам — видно, привык иметь дело с туристами. Был он явным пройдохой, но в чужом городе без гида не обойтись, к тому же парень неплохо знал достопримечательные места и для начала повез меня к кузнецам — мастерам абомейского медного литья.

«На животе Дана»

Те, кому приходилось видеть, как в руках мастера рождается красота, наверное, обратили внимание, насколько велик бывает контраст между неприглядностью процесса изготовления и законченным совершенством готового изделия. Медное литье — хороший тому пример. Закопченная до черноты глинобитная хижина с отверстием-вытяжкой в потолке, духотища и жара, блестящие от пота фигуры подмастерьев на фоне раскаленных углей, комья формовочной глины, зола, пепел, одним словом, ад кромешный. Во дворе на плоских камнях выставлена готовая продукция: стилизованные, слегка вытянутые фигурки людей и животных, целые композиции, изображающие сцены быта, охоты, рыбной ловли. Сюжеты, конечно, повторяются, но не копируются, так как способ литья, носящий название «потерянный воск», не позволяет делать точные копии.

Способ литья этот известен во многих странах Западной Африки, и трудно сказать, когда он стал применяться абомейскими мастерами. Известно только, что кузнецы из семейства Хунтонджи поселились здесь по приказу Ахо — основателя абомейского королевства, жившего в середине семнадцатого века. Именно к этому времени предание относит возникновение города Абомея.

Опасаясь своих соседей, с которыми он вел постоянные войны, Ахо построил укрепление. Возникший поселок стал называться «агбо-ме», что значит «внутри крепостных стен» — отсюда и название города — Абомей. Что касается названия королевства, то есть легенда и по этому поводу: Ахо захотел построить дом для одного из своих сыновей и попросил одного вождя по имени Дан уступить ему участок для застройки. Тот, рассерженный бесконечными притязаниями соседа, отказал, возмутившись при этом: «Еще немного, и ты начнешь строить на моем животе».

И что же, при первом удобном случае Ахо расправился с Даном и приказал зарыть его тело на месте будущего дома. Таким образом, он действительно основал свое королевство «на животе Дана», на языке фон «данхо-ме». Так, гласит легенда, возникло королевство народности фон Данхоме.

Трудно судить об исторической ценности этого предания, особенно если учесть, что похожее название встречалось на картах европейских мореплавателей в XVI веке, еще за сто лет до появления легенды. Но если вспомнить о существовавшем во многих районах Африки древнем обычае воздвигать дворцы и крепости на месте захоронения принесенных в жертву людей и животных...

Среди других статуэток была отображающая и эту древнюю легенду: Ахо стоит над телом поверженного врага.

С правлением Ахо — он принял королевское имя Уэгбаджа — связано появление в Абомее и других ремесел. Четвертый король Данхоме Агаджа завел при своем дворце мастерские резьбы по дереву и тиснения по коже, при седьмом короле Агонгло расцвело искусство абомейских ткачей, а девятый король Глеле был известен как талантливый музыкант, создатель новых ритмов в национальной музыке. Все ремесленники работали только на монарха и его придворных. Король содержал их семьи, наиболее талантливых мастеров чествовали как министров. Один король даже послал мастера из семейства Хунтонджи в Европу учиться ювелирному делу.

— Послушай, а кто-нибудь из Хунтонджи сейчас занимается кузнечным или ювелирным делом? — спросил я своего спутника, полагая, что потомок девятого короля должен знать об этой истории.

— Мы как раз в гостях у них, — ответил он.

Видя, что появились покупатели, к нам спешил парнишка лет десяти с целым подносом медных фигурок. О его причастности к цеху литейщиков говорили шорты, давно сменившие цвет хаки на цвет сажи.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Полен Хунтонджи, — ответил парнишка.

Архитектурные ветви генеалогического древа

Слово «дворец», когда речь идет о резиденциях африканских королей, может ввести в заблуждение. Жилища африканского короля и его подданных отличаются, пожалуй, только масштабами, количеством проживающих в них людей и размерами прилегающих земель. И для жилища султана Умару в затерянном в песках Сахары Агадесе, или императора моей — Мора-Набы в столице Верхней Вольты Уагадугу, или короля бариба в городе Никки на севере Народной Республики Бенин общим определением, пожалуй, будет «дворец — большая хижина».

Представьте себе обсаженную многовековыми деревьями громадную площадь — это на нее я попал накануне ночью, разыскивая мотель,— глинобитные стены в полтора-два человеческих роста, за которыми виднеются крытые пальмовыми листьями хижины. Стены возведены из того же лежащего под ногами красного латерита, и потому кажется, что они составляют одно целое с пустынной, прокаленной солнцем площадью. Большинство внутренних дворцовых построек похожи друг на друга; они из той же битой латеритовой глины, уложенной слоями в 70—80 сантиметров, только стены оштукатурены и поверхность затерта пальмовым маслом.

Каждый из правителей Данхоме строил рядом с жилищем своего предшественника новые покои и тоже окружал их крепостной стеной. Ансамбль строений, начало которому положил основатель королевства Уэгбаджа, постоянно разрастался в южном и восточном направлениях и к середине прошлого века занимал территорию около 40 гектаров, представляя собой некое архитектурное генеалогическое древо абомейских королей. До нашего времени лучше всего сохранились наиболее молодые по возрасту сооружения прошлого века.

Входим во дворец через пристроенное изнутри к крепостной стене прямоугольное здание. Раньше в нем размещались часовые и королевские гонцы, а теперь — касса музея. Невысокого роста сухощавый человек в мышиного цвета костюме похож на обычного чиновника — из кармана торчит целый набор разноцветных ручек. Абомейская шапочка — черная, похожая на укороченную феску, с цветными матерчатыми аппликациями, не скрывала его седых висков и подчеркивала цвет красновато-коричневого лица Венсента Кинхоэ Ахокпе. Он с достоинством склонил голову немного набок и без лишних слов повел нас по дворцу-музею.

Потомок девятого короля в присутствии старого хранителя скромно шел сзади, подметая клешами обильную пыль королевских дворов.

Шесть тысяч амазонок

— Мы находимся во дворце короля Глеле, в его первом внешнем дворе, который называется Кпододжи, что на языке фон означает «место встречи» или «место, где надо остановиться», — негромко заговорил хранитель. — Здесь проходили праздничные и ритуальные церемонии, здесь король совещался со своими министрами.