Журнал «Вокруг Света» №06 за 1989 год
Шрифт:
Осматриваюсь вокруг — короткое кукурузное жнивье. Петуха не видно. Перезаряжаю ружье. Отмечаю место падения птицы рюкзаком и начинаю медленно ходить все расширяющимися кругами.
Вот я уже от рюкзака ушел метров на семьдесят. Возвращаюсь к нему и начинаю кружить снова.
...Нашел я его под кустом сухой травы, всего метрах в двадцати от рюкзака.
Как же я не замечал его раньше? Огромная яркая птица. И так прячется!
Еще секунда — и петух, прихрамывая, но с приличной скоростью мчится прочь. Стреляю. Мажу. Стреляю. Мажу.
И тут петух исчез. Как сквозь землю провалился.
Начинаю снова искать. Хожу минут десять-пятнадцать.
Ну, думаю, он должен быть все-таки здесь. Больше спрятаться негде. И вдруг петух вскакивает рядом со мной и вновь мчится прочь. Бросаю ружье. И — за ним. Прыжок, другой — неудачно. Еще прыжок — и петух подо мной.
Осторожно беру его в руки. Сердце у меня готово выскочить из груди. У него — тоже. Но петух — в моих руках. Ощупываю. Совершенно не вырывается. Перебиты нога и крыло. Но так вроде бы весь цел.
Трудно же было одомашнить этаких строптивцев!
Надо признаться, что нам часто приходилось обращаться к банар за помощью. Что можно сделать без знающих людей в джунглях? Мы ходили с банар на охоту. Всякий раз они заставляли нас раздеваться и ходить босиком, чтобы по-настоящему услышать и увидеть жизнь леса. Узнавали, где и каких можно встретить птиц или зверей. Но некоторые виды, несмотря на все старания, увидеть не удавалось. Так было с рейнардией.
Рейнардия, роскошная фазановая птица, живет в самых глухих лесах Вьетнама и соседних — Лаоса и Кампучии. Она крупнее фазана, но мельче павлина. На голове — маленький хохолок. Коричневое оперение расцвечено мелкими белыми пятнышками. Но главное — хвост. Он в четыре-пять раз длиннее самой птицы и составлен из десятка длиннющих, широких и каких-то невесомых перьев с необыкновенными глазчатыми серо-голубыми пятнами. Рейнардию видели, не считая банар, единицы людей во всем мире. В европейских зоопарках она была только однажды в прошлом веке.
Этих таинственных птиц, которых, по словам банар, было вокруг полно, мы никак не могли добыть. И, в конце концов, вынуждены были попросить местных, чтобы они поймали хоть одну птицу.
Ее принесли через день. Это был великолепный самец. Живой. Чистенький-чистенький. Без единого сломанного перышка. Самое удивительное, что характер у него оказался под стать банар. Подумать только, утром еще он разгуливал под пологом родного леса, а сейчас окружен людьми, но держится горделиво и спокойно. Никуда не рвется, не пытается убежать. Ему предложили мяса. Он начал есть. Насыпали вареного риса — поклевал и его. Как будто его вырастили на какой-то рейнардиевой ферме!
Воистину убеждаешься, что самое прекрасное в мире уверено в своем великолепии и совершенстве. Всегда, во все века, у всех народов и, оказывается, у животных.
Один банар занимался делами на большой поляне, недалеко от реки Конг. Неожиданно он увидел, что на него несутся три слона, появившиеся из-за деревьев. Он едва успел залезть на ближайшее высокое раскидистое дерево, растущее на краю поляны. Сколько слоны ни буйствовали внизу, ничего поделать с деревом не могли. Но и не уходили. Прошла ночь. Утром терпение банар кончилось. К счастью, у него был автомат и двух слонов он застрелил. Третьему удалось убежать. Банар из ближайших поселений разобрали мясо слонов, а кости остались на поляне.
Услышав эту историю, мы решили отправиться на место происшествия, надеясь взять для коллекции хотя бы один череп настоящего дикого индийского слона.
В сопровождении вьетнамских коллег мы удалились километров на десять от
стационара и наткнулись на охотничью тропу. Стрелы были спущены, но не убраны, о чем говорили воткнутые палочки. Все самострелы тщательно скрыты, хотя особой маскировки они и не требовали. Стояли через каждые десять-пятнадцать метров в таких местах, где, например, тропинка была зажата стенами колючек, или в развилке стволов, или у крупных, упавших поперек деревьев, или среди вывороченных корней.Копьеметалки устраиваются просто: расщепленный бамбуковый ствол закрепляется одним концом в корнях или между стволами деревьев, а другой конец как пружина отводится на метр-полтора. В нем укрепляется копье, от которого идет лиана — сторожок поперек тропы. Концы копий темные от яда.
Чтобы добраться до поляны, где были убиты слоны, нам пришлось преодолеть речку Конг. Был сухой сезон, и переправиться на другой берег оказалось совсем несложно. У самой кромки воды ковырялись старик и мальчик банар. Я никак не мог понять, что же они делают. Старик иногда что-то объяснял мальчику.
Мне стало интересно, я подошел и увидел оригинальные самоловы на рыбу. Упругий двух-трехметровый прут втыкался толстым концом в песок и подпирался в нижней трети двумя рогульками. От сильно напружиненного тонкого конца в воду шла леска из растительных волокон. На конце лески — костяной крючок на крупную рыбу. На крючок насаживался небольшой круглый плод. На мелком месте, глубиной в двадцать-тридцать сантиметров, крючок закреплялся на дне сторожком. Самолов был рассчитан так, чтобы рыба, взявшая приманку, выбрасывалась напружиненным удилищем на берег.
Вскоре мы без особых трудностей нашли нужную нам поляну. Уже на подходе нам попадались старые засохшие лепешки слоновьего помета. А временами наплывал характерный запах слоновника. Банар говорят, что слоны каждый год приходят в этот район из горных лесов на западе во время сезона дождей.
Но вот сколько мы ни искали, черепов на поляне не было. Остались только громадные разбросанные на большой площади кости конечностей. По всей видимости, пока мы собирались сюда, черепа сгрызли многочисленные крысы и дикобразы, а может, унесли для своих домашних коллекций и сами банар.
Евгений Курочкин, кандидат биологических наук
Фото Т. Евгеньевой, В. Семенова и автора
Анке — Ханой
Берегись харкаров
Осенью 1959 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию прав ребенка, в которой записано: «Ребенок должен быть защищен от всех форм небрежного отношения, жестокости и эксплуатации». С тех пор прошло тридцать лет. Однако и по сей день ежегодно во всем мире похищают или продают более миллиона детей.
Каждую неделю крестьянин Чоудри Ибрагим запрягал в повозку пару волов и отправлялся из деревни Мехбудабад в Карачи за своим сыном Сардаром, гордостью и надеждой семьи, которого удалось устроить в городскую школу. В тот день неожиданные дела задержали Ибрагима. Мальчик больше часа прождал у школьных ворот, а потом решил идти домой пешком. В школе ребят не раз предупреждали, что нужно остерегаться харкаров — бандитов, похищающих детей. Но Сардар считал, что он уже не маленький, как-никак учится в третьем классе и сумеет постоять за себя. Да и что могло случиться средь бела дня, если до деревни каких-то десять километров?