Журнал «Вокруг Света» №06 за 1991 год

— Мэдисон, Хьюстон, — Томми поджал губы. — Но я говорю о наших городах. Ламанай, Тикаль. Живописные места.

— Живописные обряды, — добавил Луз.

— Ну, не знаю... — произнес Кэрби. — Не в обиду вашим предкам будь сказано, но я бы не хотел жить в городе, где людей приносят в жертву.

— Почему?

— Я ведь тоже человек.

— Хм, — задумался Луз, и они замолчали, очевидно, осознав разницу между участниками обряда и его созерцателями.

На другой день Кэрби пришел в себя, поцеловал Розиту и улетел, чтобы снова стать пилотом и попытаться вылезти из лужи, в которую его усадил Иносент Сент-Майкл. А спустя две недели он с горящими глазами примчался обратно в Южную Абилену и привез с собой еще два капроновых пакета. Здесь он поделился с Томми и Лузом своими замыслами.

— Привет от Розиты, — сказал Томми, устав ждать, когда Кэрби переведет дух. — Что-нибудь неладно с двумя вчерашними покупателями?

— Да нет, они все проглотили, — ответил Кэрби. — Сегодня днем я увижу их и окончательно обо всем договорюсь.

Трудно будет с другим парнем.

— С каким?

— Вчера получил записку. Он должен был приехать на той неделе, и вдруг ни с того ни с сего приезжает сегодня.

Томми перевел его слова, и они очень расстроили всех присутствующих.

— Вот ведь гад какой! — заметил Луз.

— Святая правда, — согласился Кэрби. — Но его уже не остановить. Придется как-то задержать парня в Белиз-Сити и сделать так, чтобы он не встретился с теми двумя. А сюда его можно привезти завтра. К этому времени все должно быть готово.

— Успеем, — заверил Томми. — Те двое особо не копались, не то что иные из твоих приятелей.

— Они даже не нашли каменный свисток, — вновь влез в разговор Луз.

— Самое главное — поле. Оно должно выглядеть так, словно на него редко садятся самолеты. А там видны следы «Синтии».

— Ладно, заметем, — сказал Томми.

— Хорошо. И вот что, Томми, — серьезно добавил Кэрби, — бросай эти свои штучки, ладно? Хватит высовываться из кустов. Если бы эти парни увидели тебя вчера, их бы инфаркт хватил. А убивать покупателей невыгодно.

— Уж и позабавиться нельзя, — проворчал Томми.

Вопрос в том...

— Вам нравятся устрицы? — спросил Сент-Майкл.

— Очень, — ответила Валери.

— Я привожу сюда всех своих подружек, — улыбнулся

Иносент. — До и после. Им нравятся устрицы, но «после» — больше.

Валери не нашлась, что ответить, но от этих слов твердые белые моллюски показались ей неудобоваримыми. Равно как и белое итальянское вино. Поэтому она набивала рот салатом.

Подошла официантка — взглянуть, не нужно ли чего, и Иносент, обхватив ее ручищей, принялся поглаживать.

— Ты здесь давно работаешь? — спросил он.

— Совсем недавно, — ответила официантка, маленькая веселая толстуха с очень милым личиком и красно-бурой кожей. — Устала день-деньской сидеть в конторе.

Иносент улыбнулся Валери.

Валери тоже пришлось улыбнуться. И съесть устрицу. Вопрос теперь состоял в том, придется ли ей завалиться в постель с Иносентом. Впрочем, «придется» — не то слово. Видимо, это будет своеобразной взяткой представителю третьего мира. Мздой за сотрудничество. Валери не очень разбиралась в механике таких дел, но поняла, что Иносент оставляет решение за ней, в то же время без излишней грубости подталкивая ее на такой путь сотрудничества. Она выпила еще вина. Иносент ослепительно улыбнулся ей:

— Ну так что, Валери, нравятся устрицы?

В ответ она хихикнула, словно одна из его подружек.

Черный сухогруз

«Эта стела может оказаться очень ценной. Смотря в каком состоянии остальная ее часть», — слышался голос Уит-чера. Тощий негр стоял у окна гостиничного номера и выглядывал на улицу. Прямо под окном был бассейн, в котором сейчас никто не купался. Отсюда нельзя было увидеть окно ресторана, но тощий негр и так знал, кто там сидит.

«Их тут целая куча», — послышался голос уже Кэрби. Кассеты двух магнитофонов нудно крутились. «Пойдемте дальше», — голос смолк, сменившись звуками одышки и шелестом травы.

Тощий негр взглянул на столик, где стояли два магнитофона, потом опять с легким сожалением посмотрел в окно. В ресторане продолжалось совещание Кэрби, Уитчера и Фелдспэна. Интересно, записывают ли американские гости и этот разговор? Пошлют ли его сюда еще раз, чтобы снять копию с другой пленки?

А как раз в это время Кэрби говорил:

— Ладно, договорились. Я вывезу из страны все, что мы найдем внутри храма. Вы продадите это через своих людей, и мы поделим барыш поровну.

— Вам придется полностью довериться нам, — ответил ему Уитчер. — Хотя вы, наверное, знаете, сколько обычно стоят такие вещи.

— Очень хорошо знаю. Кроме того, вам тоже предстоит довериться мне. А вдруг я всучу вам подделки?

Фелдспэн удивился, Уитчер рассмеялся.

— Да зачем вам это, господи? У вас есть храм, битком набитый подлинниками, которых, вероятно, достаточно, чтобы озолотить всех нас. Так чего ради подвергать риску наши отношения?

— Вот именно. По той же причине вы, ребята, будете честно рассчитываться со мной.

— Разумеется.

— Единственная трудность — вывоз товара из страны, — сказал Фелдспэн.

— У меня есть свои способы, — заявил Кэрби и умолк, потому что официантка принесла еду. Пока она расставляла тарелки, все смотрели в окно на пустой бассейн и океан за ним. Там стоял на рейде черный сухогруз. Дотошные британские таможенники обнаружили его где-то к северу отсюда и арестовали, потому что корабль был набит марихуаной. Теперь судно конфисковали, точно так же, как некогда грузовичок Мэнни Круза, и оно стояло тут в ожидании правительственного аукциона.

Наверху, в номере, магнитофон продолжал голосом Кэрби: «Все мы должны помалкивать об этом храме. Здесь, в Нью-Йорке, где угодно».

Наконец официантка ушла.

— Американцев, бывало, ловили при попытке вывезти из Белиза разные камни и прочее, — произнес Уитчер. — Ловили и сажали.

— Вот почему вам повезло с партнером, — успокоил его Кэрби.

— Вряд ли вы, однако, поделитесь с нами вашими методами контрабанды, — почти робко произнес Фелдспэн.

— Отчего же нет? — ухмыльнулся Кэрби. — По правде сказать, они — моя гордость. Понимаете, в Белизе не один главный предмет контрабанды, а два. Первый — древности майя, второй — марихуана.