Журнал «Вокруг Света» №07 за 1971 год
Шрифт:
«Большего я дать тебе не могу...»
22 июля 1588 года «Счастливая Армада» вышла в море из Ла Коруньи — 130 кораблей, в числе которых был и галеас «Хирона». Вместе взятые, они несли на борту 30 693 человека. Во главе флотилии на галеоне «Сан Мартин» плыл дон Алонсо Перес де Гусман эль Буэно, герцог Медина Сидония, обладатель самой голубой крови во всей Испании и, по собственному признанию, наименее подходящий человек для столь ответственной миссии. В случае гибели Медины Сидонии, командование согласно секретному приказу короля переходило к дону Алонсо Мартинесу де Лейва, самому храброму и уважаемому капитану того времени.
Близ Дюнкерка Армада должна была соединиться с силами Александра Фарнезе, правителя Нидерландов, герцога Пармского,
Сидония бросил якорь вблизи Кале, где и решил поджидать герцога Пармского. Англичане выслали против него восемь брандеров (1 Брандеры — небольшие парусные суда, начиненные взрывчатыми веществами. Использовались также в качестве самодвижущихся факелов. — Прим. ред.), которым удалось рассеять испанцев. Преследуемый англичанами, сносимый ветром к берегам Голландии, а затем в Северное море, Медина Сидония собирал совет за советом, пока наконец 9 августа не приказал возвращаться в Испанию, «обогнув Англию, Шотландию и Ирландию». Но из 130 кораблей Армады вернулись только 68. Многие затонули в открытом море, а сентябрьские и октябрьские штормы выбросили двадцать с лишним кораблей на берега и скалы Ирландии...
С пробитыми бортами, сломанной мачтой и наполовину поредевшим экипажем «Ла Рата» с трудом тянулась за остальными кораблями. Сразу после Шетландских островов сильный шторм разметал эскадру. «Ла Рата» осталась в одиночестве. В сентябре, когда де Лейва снова увидел землю — западный берег Ирландии, — течь в трюмах стала настолько сильной, что команда, голодная и больная цингой, не успевала откачивать воду.
Де Лейва высадился на берег в бухте Блексод, в графстве Мейо. Предстояло нести на себе не только раненых, но и драгоценности, знамена и оружие. Покинутый корабль подожгли. В конце концов после долгих скитаний, во время которых к де Лейву присоединились экипажи еще трех кораблей, испанцы вышли по побережью к Киллибегс. Там они обнаружили галеас «Хирона», зашедший, чтобы произвести ремонт и пополнить запасы продовольствия.
«Хирона» покинула бухту, имея на борту 1300 человек — экипажи уже пяти кораблей — и все их ценности. Они миновали Аранмор, остров Тори и Мэлин Хэд, когда вдруг в ночь с 26 на 27 октября внезапно налетевший шторм сорвал с таким трудом установленный руль. В полночь неуправляемая «Хирона» разлетелась от удара о скалы.
О чем рассказали архивы
На дне любого моря лежат тысячи потерпевших крушение кораблей. Мне было восемнадцать лет, когда я сделал первую выписку. Теперь моя картотека не умещается в комнате. С драгоценным грузом пяти кораблей «Хирона» еще в 1956 году была помечена мною двумя восклицательными знаками. Позднее чем больше я рылся в архивах, тем больше мне хотелось добавить и третий. Мне мешало только одно обстоятельство — я не знал, где лежит корабль.
В национальных архивах имелось множество упоминаний о «Хироне», но, как это часто случается, самых противоречивых. Дело в том, что только к вечеру 5 ноября 1588 года вице-королем Ирландии были получены первые сообщения о случившемся. Один из осведомителей докладывал, что «галеас, вышедший из Киллибегса, битком набитый испанцами, следовал вдоль берега по направлению к островам, расположенным вблизи Шотландии, пока не потерпел крушение у скал Банбойеса. И корабль, и вся команда погибли, за исключением пяти человек, кое-как достигших берега. Скала Банбойес находится недалеко от замка Сорли Боя...».
Сорли Бой Макдоннел был местным сквайром. Его ненависть к англичанам была общеизвестна: тридцатью годами раньше граф Эссекс со своей челядью убил жену Сорли Боя и его младших детей вместе с 600 беженцами, укрывшимися на острове Ратлин.
1 августа 1589 года вице-король Ирландии приказал капитану Торнтону «поднять испанские орудия, обнаруженные на месте крушения». Но было слишком поздно. Еще 27 июля в
Дублин пришло следующее послание: «Два испанца и один шотландский капитан прибыли на место крушения, чтобы установить вес спасенных орудий. Сообщают также, что там находится много золота и серебра».В 1597 году губернатор сэр Джон Чичестер писал: «У семейства Макдоннелов есть пять орудий с испанских кораблей, следовавших вдоль побережья после морского сражения с нами в 1588 году. Я потребовал отдать вышеупомянутые орудия... но они наотрез отказались доставить их».
Я обнаружил также упоминание о сокровищах: кроме «нескольких бочек вина», Джеймс Макдоннел заполучил «три сундука драгоценностей, которые были доставлены в Данласский замок».
Пожалуй, нам все же стоило отправиться туда и посмотреть, не оставил ли чего-нибудь и на нашу долю Сорли Бой. Мой старый друг Марк Жасински, бельгийский фотограф, которому предстояло стать моим спутником, возражал:
— Но ведь наверняка «Хирону» и раньше искали.
— Да! Однако все искали ее у скал Банбойеса. Действительно, в устье реки, которая сейчас называется Буш, есть скальный мыс. Но, во-первых, я убежден, что ирландцы водили всех за нос. Подумай только: ведь они, и только они, преспокойно выуживали серебро и пушки со дна. Стали бы они открывать правду тем же англичанам или любым другим чужестранцам!
Во-вторых, я отыскал несколько карт Ирландии XVI века. Единственными пунктами, обозначенными в районе между Потрашем и островом Ратлин, были замок Данлас и река Бойз (известная теперь как Буш). А это значит, что они были единственными ориентирами, на которые могли ссылаться.
Вот почему вторая ошибка всех историков XIX века (а те, кто пытался до нас разыскать сокровища, основывались на их указаниях) заключается в том, что они слишком буквально подходили к этим ориентирам. Не задумываясь, ныряли они у Данласа или в устье Буша. — Я развернул крупномасштабную карту и показал ее Марку: — Взгляни — «Испанская скала», а вот там дальше «Испанская пещера», «Испанский порт». Или вот между последними двумя «Мыс Лакала» — не слишком ирландское название, не правда ли? Ты понимаешь?! Когда топограф, готовивший первое издание этой карты, а это было где-то около 1904 года, опрашивал местных рыбаков-старожилов, им уже не было никакого смысла скрывать что-либо, и в названии мест они следовали традиции, сложившейся в течение пятнадцати поколений.
Мы нашли ее!
Июнь 1967 года. Мы покидаем Лондон на рассвете, а на следующий день достигаем побережья Атлантики. Штормит. О выходе в море не может быть и речи. Согнувшись вдвое, мы с трудом бредем против ветра по овечьей тропе к «Испанскому порту». «Испанский порт» представляет собой внушительное зрелище: огромный круг из трехсотфутовых отвесных скал. Скалы совершенно черные. Лишь кое-где проглядывают пятна красноватой земли, да редкие клочки зеленого дерна, и белые пятна горных баранов слегка оживляют пейзаж. Рухнувшие глыбы земли образовали некое подобие пляжа. Волны обрушиваются на мыс Лакада, вздымая в небо мириады брызг. Хлопья желтой пены кружатся в воздухе, словно бабочки. Марк повернулся ко мне:
— После четырехсот лет такого буйства что может остаться от затонувшего судна?
Наконец 27 июня погода несколько улучшилась. Марк бросил якорь своей надувной шлюпки неподалеку от внешних рифов «Испанского порта». Я немного покружил под водой — ничего. Определив по компасу азимут, взял курс на юго-восток к мысу Лакада. Напряженно вглядываюсь в морское дно, стараясь не замечать качающихся водорослей. Каждый раз, когда появляется расщелина в скале, я замедляю ход, отодвигаю парочку-другую камней, разгребаю песок. Но все впустую. Ветер и волнение свели видимость до двух-трех метров. Стрелка глубиномера колеблется где-то между 20 и 30 футами. Внезапно дорогу преграждает крутой выступ мыса Лакада. Я пробираюсь вдоль него в северном направлении до того места, где платформа заканчивается огромной скалой. Мое внимание привлекает что-то светлое: свинцовая чушка!