Журнал «Вокруг Света» №07 за 1991 год

Следующий водитель — молодой владелец малярной фирмы из Осло. Только что отслужил в морской пехоте, начал свое дело и разбогател за счет своего трудолюбия и изворотливости.

Парень оказался разговорчивым. Я смотрел на мелькавшие за окном речушки, долины, холмы, а он, не закрывая рта, рассказывал о своих успехах, о новой машине, о том, как он дурачит налоговое управление, скрывая часть доходов.

— Может, это и не совсем честно, — оправдывался он,— но ты пойми, я и так им отдаю 150 тысяч в год! И знаешь, что обидно — я вкладываю, а потом государство забирает половину, чтобы платить пособие всяким ублюдкам, наркоманам, бездельникам. Видел я в Осло всю эту молодежь, да из них никто и кроны честно не заработал, и никто их не заставит этого сделать!

Что же, логично. Даже в самый совершенной системе есть свои огрехи.

Он продолжал самодовольно рассказывать, что за обед в ресторане платит 600 крон, а вчера его оштрафовали на тысячу, и все ему нипочем. И вдруг, словно какое-то прозрение — он задумался и вполне серьезно сказал:

— А может, я и не так живу. Порой мне кажется, что самый нищий студент гораздо богаче меня.

Мы въехали в горный район. Пошли умопомрачительные скалы, озера. Дорога шла неуклонно вверх. Погода начала стремительно портиться. На перевале шел снег. Машина проскакивала один за другим длиннющие туннели — один из них тянулся километров на десять.

Когда мы расстались на крохотной дороге по направлению к морю, на улице хлестал дождь. Дальше начались испытания.

Два часа я провел на шоссе под дождем. С каждой минутой шансы попасть в машину уменьшались — очень редкие машины, да и народ за рулем провинциальный — не очень доверяет случайному попутчику. Всего в сорока километрах находился город Молей, откуда можно было выбраться на катере из этого потопа.

Наконец притормозил мальчишка на «тойоте». По-английски говорит плохо, но ситуацию понял: включил обогреватель на всю катушку.

В Молей — новый удар: все катера уже ушли, следующий только утром. Посчитал наличность — негусто, на гостиницу не хватит, если собираюсь ехать на катере. Узнал адрес самой дешевой ночлежки, но там разместились участники какого-то детского музыкального фестиваля. Выход один: ставить палатку возле города. Задача оказалась не из легких — вся земля частная, к лесу не подойти. Бродил между коттеджей, пока не встретил маленькую речушку, бегущую с гор через чей-то участок. В отчаянии поднялся прямо по берегу речушки и в надвигающейся темноте поставил палатку почти в чьем-то саду.

Утром быстренько встал, пока хозяева не обнаружили «постояльца», бросился к пристани — и... опоздал на первый пароход, который по цене был вполне доступен. Следом подходил катер на воздушной подушке, до Бергена, крупнейшего города побережья. Узнал о цене на билет и ужаснулся — не хватало 10 крон: были датские кроны, но на размен не было времени — катер стоит пять минут. Стою у кассы и вдруг слышу

— Проблемы? — вопрос задал изысканно одетый улыбающийся мужчина.

— Видите ли, — начал я,— дело в том…

— Я все понял, — сказал он, доста бумажник, — сколько не хватает?

— Десятки, — выпалил я, чувств, что начинаю краснеть.

Он достал ассигнацию в сто крон:

— Держи.

— Подождите, — заспешил я, — я дам сдачу.

— Не валяйте дурака, молодой человек, с меня не убудет.

Уже на борту катера разговорились. Мой спаситель Райдер живет в Моле работает в рыбной промышленности.

— Должно быть, тебя удивил мой поступок, — сказал он, — просто я с первого взгляда понял, что парень в беде, и слава Богу, что все так просто разрешилось. Подумай о том, скольким людям земле не поможешь стокроновой бумажкой.

Катер вилял между могучими скалами. Вот она — Норвегия фьордов. Теперь я понимаю старину Грига. Эти каменные арабески по берегам — готовая музыка. Остается только записать ее.

А потом был веселый яркий Берген-столица фьордов, как значится он в рекламных проспектах. Мы расстались с Райдером на пристани как старые друзья, пообещав писать друг другу.

К вечеру отъехал на 75 километров от Бергена. Снова проблема с местом для палатки — от дороги невозможно ступить в лес. Места курортные — все вокруг чье-то, все перегорожено. Пора привыкнуть: здесь нет ничьей земли, оттого и цветет все вокруг.

Пришлось совершить прогулочку в десять километров, пока не нашел удобную неогороженную полянку. Здесь и остановился.

Первая машина с утра — роскошный «фиат». Водитель, итальянский бизнесмен, страшно обрадовался, что я тоже иностранец в этой стране. Оказывается, чужбина сближает. Он ехал в Осло, и я решил — так тому и быть.

— Мне очень нравится ваш президент — признался Марио, — он очень умный человек, потому что мой ровесник. Наше поколение очень умное.

Аргумент неоспоримый. Вообще Марио оказался неисправимым оптимистом.

— Попомни мое слово, — прорицал он, — не более чем через пять лет ваш рубль будет конвертироваться. Мы, европейские бизнесмены, просто не позволим, чтобы такой гигантский рынок существовал в вакууме. Это же какая прорва финансов вращается безо всякого смысла!

Дорога шла по берегу гигантского фьорда Харденгер, километров на двести врезавшегося в материк. В одном месте пришлось пересечь его на пароме, потом снова подъем на перевал, снова туннели. После перевала начался совершенно фантастический ландшафт, чем-то напоминающий лунный — рыжее плато с причудливыми зелеными камнями. Совсем рядом сверкали ледники, играли на солнце бьющие отовсюду ручьи и речушки. Интересно, а кто-нибудь считал, сколько в этой стране водопадов?

В Осло я решил провести один день, так сказать, цивилизованно. Устроился в студенческую гостиницу, чтобы отмыться и отоспаться. В комнате шесть человек, компания подобралась интернациональная — два француза, американец, австралиец, немец и я.

К вечеру отправился на трассу. Пора домой.

Дождь усиливался, однако с машинами везло: третья машина шла через Копенгаген. Даже неинтересно стало.

Водитель — молодой фермер из Гамбурга по имени Энрик. Когда он сказал, что из Германии, я ради хохмы спросил: «Восточной или Западной?», хотя по марке машины все было понятно. Однако ответил он с достоинством: «Из Северной».

Энрик вел машину с ужасающей пунктуальностью, выполняя требования каждого знака.

— Мне надо быть к семи утра в Гамбурге как штык,— сказал он.— Дело в том, что я сейчас на военной службе, вернее, служба-то гражданская, но порядок есть порядок.

Совсем забыл, что в Европе существует альтернативная служба на благо гражданского населения. Обычно предлагают несколько профессий на выбор. Энрик выбрал место воспитателя детского сада. Полтора года с детьми, решил он, лучше девяти месяцев в казарме бундесвера.