Журнал «Вокруг Света» №07 за 1992 год

Раскоп — это яма глубиной метра три-четыре, которая заканчивается боковым коридором в погребальную камеру, похожую на кочевую кибитку — такие же сводчатые потолки, а в ней — много домашней утвари, одежды, украшений... Все так, но в чужую могилу влезть сможет не всякий.

— Здесь были находки дороже клада — сказал Зайналабид.

Да я и сам понимал, что из этих вещей, «любезно» оставленных грабителями могилы, ученые выуживают куда больше информации, чем из золотых украшений, пусть даже очень тонкой работы и очень древних.

К сожалению, все курганы в Беленджере разграблены. Первыми потревожили их покой арабы, в 723 году захватившие этот богатый город. По преданию, золото из Хазарии они вывозили на арбах... В курганах грабителям было что поискать, ведь сюда переносился «дом» умершего, все его любимые и дорогие вещи, которые, как считали соплеменники, должны были еще послужить ему после смерти.

Можно долго любоваться найденным здесь оружием и поражаться точности слов римского историка Ам-миана Марцеллина, писавшего о гуннах: «Из оружия наиболее употребительны меч, лук со стрелами, снабженными костяными наконечниками, и аркан». Именно это оружие и сохранилось в курганах.

Правда, то, что Марцеллин назвал «мечом», у нас принято называть «шашкой». Это оружие, незнакомое европейцам, придумали степняки-половцы, оно помогло им тогда покорить степной мир... Кольчуги, железные панцири тоже заставляют задуматься об искусстве половецких ремесленников, все-таки VI век!

А стрелы? Разве они не произведения инженерного искусства? Встречаются двух — и трехлопастные. Встречаются с железными и костяными наконечниками. На любой вкус. Любых размеров. Такие стрелы, как нож масло, пронзали медные доспехи алан, главных соперников половцев в обладании Степью. Стрела не летела, а неслась со свистом навстречу цели. И тот свист был лучшей песней для моих предков.

К новым стрелам понадобились новые луки. Все-таки технический прогресс! Половцы придумали и их. Да так, что равных этим лукам не было в мире. Это совершеннейшее оружие вошло в мировую военную историю как «лук половецкого типа».

На луке вождя или атамана были костяные накладки. Ох, что это за накладки! На одной из них я увидел сцену охоты на кабана: еще мгновение, и вепрь прекратит свой стремительный бег... На другой — конь в летящем галопе. Он под взглядом художника будто замер. Выписаны мельчайшие детали. Чувствуется даже напряжение мышц.

А вот об этой находке хочу сказать отдельно. Что это? Точно не знаю. Для чего? Тоже неизвестно. Археологи уверяют — это накладка или пряжка. Может быть, и так. А речь идет о золотом кресте с зернью — великолепной работе. Он небольшого размера, абсолютно такой же, как... всем знакомый орден Святого Георгия на подвеске. Есть даже «лавровый» овал в центре, где, возможно, что-то было выгравировано. Но что? А если и вправду это самый древний орден, найденный у нас? По крайней мере, другое назначение кресту придумать трудно. Тем более что жители Белен-джера хорошо знали Святого Георгия-воина, поклонялись ему, ведь они были христианами, а он — их покровителем. Но об этом чуть позже.

Все прекрасное, что дает искусство, ценилось у степняков. Здесь нет вещи, которую сделали бы холодные, равнодушные руки. Каждая вещь поет.

О золотых женских украшениях, покрытых зернью, я не говорю — их надо видеть. Но фаянсовый скарабей, сердоликовая бусина с серебряной ленточкой, стеклянные синие подвески в виде мыши или хрустальные подвески, на которых вырезан петух, честное слово, достойны только глубоких вздохов — сперва ахнешь, а потом вздохнешь.

И все эти ценности — из домов правителей Беленджера.

Домов в городе «кочевников» было, конечно, много. Целые улицы. И если бы не курганные, истинно половецкие захоронения у горы, привлекшие внимание археологов, что знали бы мы о жителях далекой Хазарии?

Кроме всего прочего, курганы сохранили прекрасный антропологический материал.

Я как-то разговаривал с доктором Г.Е.Афанасьевым, крупным отечественным археологом, знатоком древне-тюркской культуры. Геннадий Евгеньевич меня удивил, когда как бы невзначай сказал, что останки половца даже в самом древнем захоронении он отличит с первого взгляда.

Степняки, оказывается, всегда представляли собой совершенно особый антропологический тип человека. Например, у них иная форма черепа, которая у нас, у прямых потомков половцев, до сих пор проявляется в «татарских» чертах лица — щеках, разрезе глаз, лбе. Все мы, жители Степи, европеоиды с легким, почти незаметным налетом монголоидных признаков. В этом — особенность половецкого лица, его узнаваемость. Пропорции туловища и ног, особенно голени, у половцев тоже свои, особенные. (Подробнее см. «Вокруг света» № 4/92, очерк «Любо, терцы!».)

Я не знаю, сколько может Зайналабид Батырмурзаев рассказывать об истории Хазарского каганата. Час? Час можно слушать. День? День будешь ходить рядом с ним и не устанешь.

Увлеченный человек, ничего кругом не замечающий, кроме своей археологии. Но заслушиваться его рассказами все-таки нельзя. Особенно на развалинах Беленджера.

Идем, и вдруг я почувствовал, что не могу дальше шага ступить, словно стеклянная стена выросла передо мной. А Зайналабид идет, ничего не замечает.

— Стой,— кричу я ему.

Перед нами в двух шагах замерла огромная ящерица, похожая на варана, она буквально сливалась с камнями и землей. Гад холодно буравил черными, немигающими глазками.

— А-а, их здесь много, — спокойно ответил Зайналабид, поднял камень и швырнул его вдогонку ретировавшемуся хозяину нынешнего Беленджера.

Очень много рассказал Зайналабид о захоронениях. Как всякий прирожденный исследователь, он мечтает открыть свой город. Или хотя бы курган на худой конец, но такой, в котором не побывала бы нога грабителя. Каждый человек имеет право на мечту, но лишь в награду дается она. За настойчивость!

— Зайнал, такие курганы у половцев были всегда?

— Нет, — ответил он.

Оказывается, раньше, в первые века жизни половцев в Степи, обряд погребения у них был совсем другим — трупы сжигали. Ведь степняки были тенгриане, они поклонялись Огню и Солнцу. Потом вдруг к ним пришел новый ритуальный обряд — погребение. Это «вдруг» случилось точно в VI веке, и впервые оно зафиксировано при захоронении хазарской знати.

С тех пор в царские курганы умерили клали в деревянных гробах. А простых людей стали хоронить в гробах, сплетенных из камыша.