Журнал «Вокруг Света» №07 за 1992 год
Шрифт:
Почему половцы изменили традициям предков? Найти ответ на этот вопрос помогли материалы раскопок.
Вот что любопытно: в более ранних захоронениях VI века, как бы отдавая дань прошлому, под гробы подсыпали пепел или белую известь. Потом, в более поздних захоронениях, обходились без пепла и без извести... Весть об изменении традиций у хазар через Шелковый путь, проходивший через Хазарский каганат, дошла до Китая: зафиксированы слова китайского императора Тат Цзуна в 728 году, что хазары оставили обычай сжигать трупы и погребают их под курганами.
Что же заставило степняков изменить обычаям предков-язычников? То была новая религия,
...Мы подошли к кукурузному полю, оно начиналось прямо в древнем городе. Зайналабид остановился. Помолчал. Его глаза зло сверкнули.
— Как нарочно,— вымолвил он,— в Дагестане кто-то решил все кумыкские памятники уничтожить. Когда мы копали, кукурузы не было.
— А что было, Зайнал?
— Церкви. Остатки церквей.
Четыре христианских храма стояли в Беленджере... И я вспомнил легенду, которую знает едва ли не каждый, обратившийся к истории хазар. О том, как каган пригласил к себе иудея, христианина и мусульманина, чтобы те рассказали о своей религии. Кагану якобы понравилась иудейская религия, и он велел принять ее своим подданным...
Красивая сказка. Археологически она абсолютно не подкреплена! Наоборот, найденные остатки христианских церквей убеждают совершенно в другом. Не удивлюсь, если окажется, что эту сказку придумали иудеи, стремившиеся прибрать к рукам Шелковый путь, на котором властвовали хазары.
Увы, приходится сомневаться. В Хазарии, во всех пятнадцати ее городищах, не найдено никаких следов ни иудейской, ни мусульманской религии. Хотя бы какие-то культовые предметы из тысяч найденных. Ничего.
Значит, синагог и мечетей там не было! Пусть остаются на совести авторов внешне правдоподобные сочинения Моисея Каганкатвади и Моисея Хо-ренского, поведавшие миру об иудизации хазар,— археологического подтверждения их слов нет. Есть лишь им опровержение.
Церкви в Беленджере строили небольшими. И, судя по сохранившимся фундаментам, сверху — в плане — они напоминали крест. Фундаменты точно ориентированы с запада на восток. Любопытно, что храмы в Беленджере — пока самые древние оплоты христианства не только на Северном Кавказе, но и на всей территории нынешней России. Отсюда, видимо, проросла первая ветвь христианства в нашем Отечестве. А если так, то нужно говорить не о 1000-летии, а о 1600-летии Христовой религии на земле нашей.
Оригинально объяснение, которое дает открыватель Беленджера Мурад Магомедов тому, почему церкви строили небольшими, а площадки перед ними, наоборот, разбивали просторными. «Первоначально молящиеся, — пишет он, — оставались вне церкви. Приобщение степняка к новому, мало знакомому Богу в непривычных для него крытых помещениях было, очевидно, трудным делом. В церковь входил лишь священник». Возможно, из Хазарии пошли пролетные часовни, которых потом много появилось на дорогах Дешт-и-Кипчака.
Когда христианские миссионеры пришли в поселения степняков? Кто были они, взявшие свой тяжелый крест?
В VI веке! И даже раньше. В этом убеждают не только церкви Беленджера, но и письменные свидетельства, поведавшие о крещении степняков, о сооружении в их поселениях крестов и стел, увенчанных крестами.
Ответ же на второй вопрос не столь очевиден. Связывать его только с армянскими миссионерами, как предлагает Мурад Магомедов,
думается, неправомерно. Почему? Да потому, что носителями христианства могли быть и миссионеры из Византии, и даже средиземноморцы, то есть римляне.Через Хазарию же пролегал Шелковый путь, важнейшая артерия жизни. Она связывала и Византию, и Средиземноморье с Востоком, с его товарами. Из Хазарии западный мир получал золото, добываемое на Урале, меха, доставляемые с Севера, и многое другое. Хазария была очень важным звеном в жизни Запада. Не случайно же император Константин V женился на дочери хазарского кагана — в том был явный политический расчет.
Однако истинным утверждением новой веры в Степи стал, конечно же, VIII век, когда в Византии началось иконоборчество.
Массы иконопочитателей, спасаясь от преследователей, искали приют у хазар, где христианство уже давно пустило глубокие корни. В Степь из Византии переезжали семьями и родами. И всем находилось место...
— Вот здесь нашли первый крест, — сказал Зайналабид. Перед нами лежала ровная площадка среди невысоких курганов, где когда-то стояла церковь.
В восточной — алтарной — ее части археологов ожидало крупнейшее научное открытие. Можно лишь догадываться о том волшебном волнении, которое они пережили, ради него не жалко и жизни. Убирая лишнюю землю на вымощенном кирпичном полу, вдруг увидели первый крест — и не придали ему значения. Потом нашли обломки еще двух, и наконец стало ясно, что откопана церковь.
Уникальнейшая находка, открывшая завесу над духовной жизнью степняков!
Один из крестов полностью восстановили. Он вырезан из цельного монолита, примерно в метр высотой. Древний мастер постарался не ради славы: рельефная лента обрамляет ветви креста, будто вчера кто-то положил ее здесь.
На солнце крест сиял, горел, светился и играл красками неба. Почему? Да потому, что на кресте, на лицевой стороне, видны углубления, куда вставляли орнаментированные фрагменты из драгоценных металлов и камней. Это сияющее великолепие царило на постаменте у восточной стены храма.
— Постамент тоже был разрушен, — продолжал Зайналабид,— его собирали по кускам.
— А еще что там нашли? — не терпелось мне.
— Солонку и миску. Наверное, ритуальные. А рядом боевой железный топор лежал...
И я представил себе тот миг, когда наседающие враги ворвались в Белен-джер, жажда крови гнала их по улицам. Всюду дым, пожары. Но горстка защитников насмерть стояла в храме, у святыни, стояла до последнего... А потом начался пир Сатаны.
Беленджер дрался с врагами не раз, следы нападений и пожаров до сих пор остались в земле. Но город отстраивался вновь. Сперва это были строения из необожженного кирпича и из бревен. Позже, когда в Беленджер явился армянский епископ Макар, стала распространяться кирпичная кладка, она, судя по всему, произвела благоприятное впечатление: первой из обожженного кирпича сложили церковь.
Возможно, армянский епископ повлиял в Хазарии не только на строительство, но и на какие-то культовые традиции. Только было ли то влияние решающим? Вот в чем вопрос.
По-моему, Мурад Магомедов сам опровергает себя же, когда рассказывает о найденных им предметах искусства. Он отмечает, что культ Богородицы — Мадонны с младенцем — быстро подчинил себе искусство в Хазарии. «Христианские сюжеты и символы находят воплощение в самых различных предметах погребального инвентаря», — пишет он. Даже на монетах тогда чеканили крест.