Журнал «Вокруг Света» №08 за 1980 год

Валентин Аккуратов

Землетрясения могло и не быть

Верблюд посмотрел на Петросяна и равнодушно отвернулся. Очевидно, он не знал, что Саша Петросян — кандидат физико-математических наук, исхитрившийся выучить несколько языков, среди них древнегреческий и латынь. Сочетание классических языков с математикой делало Петросяна особо ценным для нашей экспедиции. Петросян тоже не удостоил дромадера своим вниманием. За несколько месяцев в Ливии верблюды успели ему порядком надоесть.

Петросян прошелся по обочине, размялся и залез обратно в «уазик» читать Геродота. Это входило в его служебные обязанности.

Планы

В нашем маленьком отряде Петросян отвечал за античный период истории. Отряд входил в состав большой научной экспедиции, исследовавшей сейсмичность района будущего строительства в Ливии атомной электростанции и опреснительного комплекса. Задачи экспедиции были сложны и многообразны. Цель именно нашего отряда состояла в проведении макросейсмических исследований. Выражаясь более понятно, мы разыскивали исторические и литературные источники, сообщающие о землетрясениях в Ливии за последние три тысячи лет, и по сведениям, содержащимся в них, восстанавливали картину давно прошедших землетрясений. Потом, исходя из множества собранных единичных фактов, руководитель отряда, сотрудник Института физики Земли АН СССР Игорь Владимирович Ананьин пытался установить балльность происшедшей некогда катастрофы. Так определяли, какой силы подземные удары надо ждать в районе будущей атомной станции, а следовательно, правильно рассчитать необходимую прочность ее фундамента.

Впервые я узнал о возможности предсказывать землетрясение и даже угадывать его силу таким способом от Игоря Владимировича еще в Москве. Он буквально поразил меня своей напористостью и уверенностью в необходимости, полезности и даже величии своего дела, о котором мог безостановочно говорить целыми часами.

— Там есть источники на арабском языке, где все говорится. Мы доберемся до них. Мы все узнаем. — Голос Ананьина уводил меня в далекую Сахару, где сокрыта правда о давно прошедших подземных бурях, звал к столу, заваленному рукописями, повествующими о бедах человеческих: что разрушено, сколько, когда и почему?

Я представлял себе Игоря Владимировича сейсмическим Шерлоком Холмсом, способным по свалившемуся две тысячи лет тому назад сосуду восстановить панораму бедствий. Злополучная миска или ваза действительно может рассказать кое-что о землетрясении: если узнать площадь ее основания и вес, то можно приблизительно прикинуть и силу толчка, сбросившего ее на пол. Я говорю, разумеется, крайне упрощенно, но идея в принципе выглядит именно так. Важно только добраться до этой амфоры или бутылки.

Последнее оказалось намного сложнее.

Многое можно почерпнуть из бесед с очевидцами землетрясения. Отвечая на самые невинные вопросы: где был? стоял? сидел? упал или устоял на ногах? вылилась ли вода из чашки? — ничего не подозревающие очевидцы порой расскажут больше, чем дадут показания приборов. В Ливии Игорь Владимирович планировал побеседовать таким образом с очевидцами сильного землетрясения 1935 года. Для этой цели он составил вопросник, который начинался специальным тестом для проверки памяти говорящего. Естественно, для этой цели ему требовался переводчик.

Отряд наш состоял из четырех человек: Игоря Владимировича, Саши Петросяна; третьим был арабист, аспирант Института востоковедения Миша Рощин, а четвертым я.

Две недели ушли на разные формальности в Триполи, а потом мы вылетели в Бенгази...

Огни Бенгази

В Ливии все дороги начинаются и кончаются или в Триполи, или в Бенгази. На любом столбике-указателе можно прочесть, сколько километров осталось до одной из двух ливийских столиц. Официальная столица в стране одна — миллионный Триполи. Но Бенгази, десятилетиями считавшийся королевской столицей страны, не собирается отказываться от престижа. О чем бы ни вели разговор бенгазийцы, они всегда находят повод похвалить свой город.

Бенгази — город немаленький и по ливийским, да и по африканским масштабам — свыше полумиллиона жителей. Стоит он на восточном берегу залива Сидра (Триполи расположен на западном берегу — как раз напротив своего соперника). Впрочем, сказать, что он стоит на берегу, не совсем правильно. Бенгази сливается с морем, сотворившим в центре города целое озеро, отрезанное от морских волн узкой дамбой, по которой проходит старое шоссе. Слева от дороги через морское озеро перепрыгивает красивый легкий мост, который особенно хорош вечером, освещенный сотнями лампочек, горящих вдоль его пролетов.

Чтобы добраться от нашего дома до центра Бенгази, нужно было пересечь потрескавшийся асфальт дамбы и пройти вдоль забетонированного берега залива, глубоко врезавшегося в город. Отсюда центр и его набережная были видны так, словно приближаешься к городу со стороны моря. Парадная набережная города коротка. На ней всего несколько домов, в основном гостиницы. Здания в Бенгази построены лесенкой, и город от такой архитектуры вытягивается, становится выше, стройнее. Немножко фантазии, и — особенно в вечернее время — отель «Омар Хайям» с обступившими его домами превращается в таинственный замок. Однако за «крепостными стенами» мирно разгуливают приехавшие в Ливию иностранные специалисты: туристов здесь почти не встретишь. Ливийцам не до праздных гостей.

Страна нагоняет время. Размах этой погони чувствуется во всем: в светлых кварталах, возникающих рядом с рассыпающимися от времени хижинами, в новеньких школах, на площадках, перед которыми детвора занимается утренней гимнастикой, наконец, в многочисленных табличках с надписью «машруу» — «проект», — рассеянных по всей ливийской земле. «Машруу» сельскохозяйственного кооператива в городке Бу Нжеме, «машруу» инженерного факультета университета Гар-Юнис, «машруу» атомной станции. Вся Ливия, по существу, один большой «машруу»...

Главная улица города — шари"Наср — улица Насера. Она протянулась на несколько километров от конечной остановки бенгазийских автобусов около кинотеатра «Хиляль» и оттуда, лишенная нормальных тротуаров, разбитых машинами, постепенно набирая силу, идет к центру. В Бенгази просто невозможно попасть куда бы то ни было без того, чтобы не пересечь улицу Насера или не пройти по ней. В центре, в сквере напротив Морского клуба, стоит высокий белый барельеф того, чьим именем названа главная улица города. К покойному президенту Египта, ко всему, что связано с его деятельностью, в Ливии относятся с большим уважением.

Вторая центральная улица города — имени Омара Мухтара, национального героя ливийского народа, долго и успешно боровшегося против итальянцев. Ему было уже далеко за семьдесят, когда европейская техника и многократное численное превосходство колонизаторов перевесили отчаянное мужество горстки полуголодных храбрецов. Захваченный в плен, их руководитель был публично казнен. Это случилось 17 сентября 1931 года. Прошли десятилетия, и в Бенгази построили мавзолей Омара Мухтара — большой многоугольник с цветными витражами, вечерами освещенный разноцветными лампочками. За ним начинается старый Бенгази с глинобитными домишками и слякотными в дождливую погоду кривыми улочками. В старом Бенгази стоит старейшая городская мечеть Джами-аль-Кабир, построенная в XIV веке. Наверное, к тому же времени относится и бенгазийский маяк — огромная желтая башня, похожая на детскую пирамиду из трех кубиков. В башне мигает сильный, уверенный огонь. Не знаю, как с моря, а из города маяк виден прекрасно, и по вечерам его свет настойчиво манит к себе.