Журнал «Вокруг Света» №08 за 1986 год
Шрифт:
Советский ученый Я. М. Свет, знаток истории мореплавании и, в частности, жизнедеятельности Кука в комментариях к «Третьему плаванию Джеймса Кука» пишет только о вазе: «Британское адмиралтейство в 1781 году подарило М. Бему серебряную вазу с благодарственной надписью на латинском языке...» Да и то вазу ему Потемкин якобы не отдал, сказав, что она отныне собственность русской нации и место ей в музее.
О столовых же часах Кука в комментариях ни слова!
Похоже, часы Шмалеву подарены все-таки на Камчатке. Если, конечно, вообще подарены. Бем, например, решительно отказывался брать что-либо у англичан (в 1799 году не принял даже предложенную ему английским правительством пенсию, хотя жил у себя в Прибалтике в бедности). Он взял у Клерка лишь этнографические коллекции,
Другое дело — подарки личного характера, что-нибудь такое на память. Быть может, в их числе обнаружатся и столовые часы?
Самвелл, например, сообщает, что еще в первое посещение гавани капитан Клерк передал для сына Бема серебряные часы (надо полагать, карманные) .
Несколькими неделями позже «в награду за службу» капитан Клерк вручил часы слуге Бема Иоганну Порту (Поту), в эти дни неутомимо выполнявшему обязанности переводчика. Опять часы. Но какие именно? Не исключено, что и столовые. Быть может, те, о которых идет речь...
Что же касается капитана Василия Шмалева, то новый руководитель экспедиции капитан Гор подарил впоследствии кое-что и ему, а именно: золотые часы, винтовку, набор ножей в футляре и «некоторое количество рома».
Значит, золотые часы, а не столовые? Что, видимо, более соответствует и положению Шмалева в качестве начальника Камчатки, и его заслугам перед чужеземной экспедицией. О столовых же часах, подробно здесь описанных, в дневниках англичан тоже ни слова.
И все-таки можно предположить, что англичане просто не придали значения этому подарку, а потому и не упоминали о нем. Если только это не те самые часы, которые были вручены Порту. Порт же, сопровождая Бема в качестве слуги, был просто не в состоянии взять их с собой и оставил либо продал Шмалеву. А уж слава пошла такая, что чудные часы в доме Шмалева подарены англичанами именно ему.
Предположение достаточно убедительное, но и оно кое в чем не согласуется с дальнейшим развитием событий. Дело в том, что Шмалев не очень ладил со служителями культа на полуострове. Так, когда в 1791 году священник Верещагин вознамерился пуститься в очередной вояж на Курильские острова «для проповеди слова Божьего», Шмалев, тогда начальник гавани, не пустил его, а в Охотск управляющему краем донес: «Это большое отягощение камчадалам, а потому самому Богу, яко милосердному человеколюбцу, приятно быть не может, таким образом доставление проповеди слова Божьего. Все духовные лица отправляются на острова только для своих выгод». Когда же камчатский протоиерей Никифоров попытался урезонить Шмалева, начальник гавани в пылу ссоры вырвал у него клок бороды.
Но постойте, постойте! Ведь это же тот самый «старец» Никифоров, у которого лет сорок спустя пытался купить «часы Кука» Прокопий Громов! Тогда каким же образом, будучи собственностью Шмалева, они очутились у священника? Вряд ли их преподнес ему сам Шмалев...
Опять несоответствие. Да были ли часы вообще у Шмалева, хотя, по словам Громова, молва утверждала, что капитан якобы отблагодарил англичан за них семьюстами шкурками? Возможно, и отблагодарил, только за другие часы — за золотые. И за винтовку — нарезное оружие в те времена весьма ценилось. Было, как говорится, за что!
И все же мы располагаем фактом: в 1835 году на Камчатке фигурировали столовые часы виртуозной английской работы — и появились они здесь именно после визита кораблей «Резольюшен» и «Дисковери».
Конечно, подобные часы — историческая реликвия, даже если они не принадлежали Джеймсу Куку лично. Жаль, что всякий след их ныне потерян. Они были бы ценны для нас и как знак благодарности за гостеприимство, за бескорыстную поддержку чужеземных мореплавателей в трудную для них минуту.
Однако сохранился рассказ о них — и то уже хорошо.
Леонид Пасенюк
Открытые дважды
В 1865 году морской офицер и действительный член Русского географического общества Николай Шиллинг опубликовал в «Морском сборнике» большую статью под названием «Соображения о новом пути для открытий в Северном Полярном океане». В ней, основываясь на анализе морских течений, дрейфа льдов и маршрутов мореплавателей, «увлекаемых на сотни миль, часто против ветра, при тщетных усилиях экипажа», Шиллинг сделал смелое предположение о существовании неоткрытых земель в северной части Баренцева моря между Шпицбергеном и Новой Землей. «Вряд ли,— писал он, — одна группа островов Шпицбергена в состоянии удержать огромные массы льда, занимающие пространство в несколько тысяч квадратных миль, в одинаковом положении между Шпицбергеном и Новой Землей. Не представляет ли нам это обстоятельство... право думать, что между этим островом и Новой Землей находится еще не открытая земля, которая... и удерживает льды за собой?»
Однако, как бы смело и уверенно ни прозвучало такое предположение, оно все равно требовало доказательств. Необходима была экспедиция. К счастью, Николай Шиллинг нашел единомышленников.
В 1870 году Н. Шиллинг избирается в Географическом обществе председателем Комиссии по снаряжению экспедиции в северные моря, куда вошли видные русские географы и путешественники, среди которых были Александр Воейков,
Петр Кропоткин, Михаил Рыкачев, Петр Семенов. Через год комиссия представила доклад с подробным обоснованием экспедиции.
Российские географы мыслили широко и ставили перед собой крупные комплексные проблемы, стремясь «искоренить ложные представления о жизни на Севере и о ничтожности его промышленных сил». Предполагалось изучить географию и земной магнетизм, северные сияния, приливы и отливы, морские течения, давление атмосферы, ветры, температуры, точки наибольшего холода, бури в северных морях, оптические явления и образование льдов, геологию, палеогеографию, ботанику, зоологию и многое другое.
В те времена полярная акватория была изучена до обидного мало. Кропоткин писал, что пространства северного океана «остаются нам так же неизвестны, как и скрытая от нас часть поверхности Луны... Мы не можем сказать даже, что ожидает мореплавателя уже в незначительном расстоянии от сибирских берегов: необъятная ли масса грязно-зеленых вод, переполненных микроскопическими водорослями... постоянно скованная толстыми ледяными покровами... или же, наконец, там расстилаются молчаливые материки с их тяжелыми скалами, которые изрыты могучими ледниками и оторочены снегами...».
Для осуществления задуманной экспедиции, по расчетам, требовалось около 40 тысяч рублей. Но министерство финансов в предоставлении этих средств отказало.
Экспедиция не состоялась. А спустя два года австрийские лейтенанты Юлиус Пайер и Карл Вайпрехт, дрейфуя на деревянном пароходе «Тегетхоф», затертом во льдах Баренцева моря, случайно открыли новый архипелаг. Пайер назвал его Землей Франца-Иосифа.
Вот так и получилось, что неведомая земля была открыта дважды. На современные морские карты нанесены около 190 островов этого обширного полярного архипелага, их общая площадь более 16 тысяч квадратных километров.
Но в докладе о снаряжении экспедиции в северные моря было предсказано еще одно открытие. «Рассматривая карту Северного океана,— писал Шиллинг,— невольно приходишь к убеждению, что между Беринговым проливом и полюсом или около тех мест должна находиться до сих пор не открытая земля, берег которой имеет такое направление, что отражает от себя общее течение полярного моря и направляет его к востоку...» Так было подмечено существование в Северном Ледовитом океане двух главных систем течений и примерно определено положение линии их раздела. Н. Шиллинг, а вслед за ним П. Кропоткин предполагали существование «непрерывного ряда островов, удерживающих льды в постоянном положении к северу от Берингова пролива». Ученые были весьма близки к предсказанию подводного хребта Ломоносова и островов Северной Земли.