Журнал «Вокруг Света» №08 за 1987 год

Собирать библиотеку Николай Михайлович начал, еще когда работал в Варшаве, примерно с 1864 года, и ко времени переезда в Слободу имел уже более тысячи книг. Они были тщательно разобраны по темам и расставлены в шкафах в специальной комнате, которая называлась библиотечной. Ученый постоянно обращался к книгам, делал выписки, отмечал то, что его заинтересовало, уточнял на полях какой-то спорный факт...

По заданию Наркомпроса в 1920 году, в самый разгар кулацко-эсеровских мятежей, охвативших северо-запад Смоленщины, Петр Кузьмич Козлов вывез библиотеку Пржевальского из усадьбы и передал Смоленскому университету.

Во время Великой Отечественной войны, когда фашисты заняли Смоленск, следы библиотеки затерялись...

Летом 1945 года военный комендант польского города Кротошина полковник А. С. Павлов узнал, что в окрестных лесах, умело укрытое от глаз, находится имение, видимо, недавно оставленное владельцем. Выяснилось, что оно принадлежало немецкому генерал-лейтенанту барону Штернбергу. Советские солдаты, посланные Павловым, увидели, что весь первый этаж дома забит нераспакованными ящиками. Вскрыв по приказу коменданта ящики, они обнаружили старинные вышивки, расписные балалайки с шифром Смоленского музея. Это была редчайшая коллекция М. К. Тенишевой, известной меценатки и собирательницы предметов русского народного прикладного искусства. Там же лежали книги со штемпелем Смоленского краеведческого музея. Были и книги из библиотеки Н. М. Пржевальского.

«Охотничий дом» гитлеровского генерала был немедленно взят под охрану. А вскоре Павлов отправил спасенные музейные реликвии в адрес Смоленского обкома партии.

Позже книги Пржевальского возвратились в его воссозданный дом.

Мельхиоровый чайник

Почти сто лет прошло с той поры, как Н. М. Пржевальского не стало. Искать подлинные вещи, имеющие отношение к путешественнику, с каждым годом все труднее: многое погибло в огне войны, многое просто утрачено с ходом времени. Все, что лежало на поверхности, уже найдено... И все-таки по крупинкам, по строчкам что-то прибывает, фонды музея растут.

Вот маленький мельхиоровый чайник для заварки чая, с завитушками на крутых боках. За ним встает такая история...

Живя в Слободе, Пржевальский часто бывал в Смоленске у друзей и по делам, посещал Смоленский почтамт: путешественник отправлял и получал немало корреспонденции. Там он обратил внимание на молодого телеграфиста Васю Малахова. Познакомившись с ним, узнав о его жизненных затруднениях, Пржевальский отметил, что Малахов честен, умен и добр душою, и решил принять участие в его судьбе. Николай Михайлович порекомендовал Малахова домашним учителем в семью Нуромских-Богдановых, в которой он часто бывал, с которой дружил. Всего в семье было шесть дочерей, и младшим давно искали учителя.

Так благодаря Пржевальскому Василий Малахов попал в Синютино — имение Нуромских. Учителем он оказался хорошим, был скромен, серьезен и мил. Через два года Ольга Нуромская, старшая из учениц, и молодой учитель попросили родительского благословения...

Николай Михайлович подарил им к свадьбе самовар на подносе в окружении дюжины чашек и мельхиоровый чайник для заварки. Увы, потерялись и самовар, и чашки, а чайник...

Василий Малахов при всех жизненных перипетиях старался сберечь подарок Пржевальского. И сберег. Много лет после смерти отца сохраняла эту реликвию и Мария Васильевна Малахова, которую нам удалось разыскать в Москве.

Маленький мельхиоровый чайник не открыл каких-то тайн из жизни великого путешественника, но сколь много он рассказал о его отношении к людям!

Фотографии в альбоме

Из фотографий, которые хранились у Пржевальского, интересен портрет Таси Нуромской. Чернобровая, статная, с четкими крупными чертами лица, с густыми волосами, уложенными в строгую прическу. Тася училась в Смоленске, где и познакомилась с Пржевальским. Он был старше, но они подружились. Николай Михайлович увлекся девушкой, стал посещать имение ее родителей. По семейному преданию, в последнюю встречу с Николаем Михайловичем, перед его отъездом в экспедицию, Тася отрезала свою косу и подарила ему на прощанье. Она объявила сестрам, что коса ее будет путешествовать с Николаем Михайловичем до их свадьбы... Но свадьба не состоялась. Пока Пржевальский был в экспедиции, Тася умерла. Умерла неожиданно, от солнечного удара во время купания...

Загадкой остается другая фотография в альбоме Н. М. Пржевальского — молодая, нарядно одетая, пышноволосая женщина с цветами. И стихотворные строчки на обороте фотографии:

Взгляни на мой портрет —

ведь нравлюсь я тебе?

Ах, не ходи в Тибет!

В тиши живи себе

с подругой молодой!

Богатство и любовь

я принесу с собой!

Ответ Пржевальского на это или подобное предложение мы находим в дневниках путешественника.

«Не изменю до гроба тому идеалу, которому посвящена вся моя жизнь. Написав что нужно, снова махну в пустыню, где при абсолютной свободе и у дела по душе, конечно, буду сто крат счастливее, нежели в раззолоченных салонах, которые можно приобрести женитьбою».

И все же интересно, кто была эта «она», дерзнувшая взять такой тон? Или это просто дружеская шутка?

Две цацы

Редкий экспонат подарил музею Николай Владимирович Пржевальский — внучатый племянник путешественника. Это две «цацы» — овальные медальоны из обожженной глины, диаметром в семь сантиметров с рельефным изображением на лицевой стороне. В древности цаца считалась предметом священным.

Оценить этот подарок по достоинству можно, лишь узнав его историю...

Европейские путешественники много раз слышали, что где-то в Монголии, в ее самой пустынной части, существует древний город, занесенный песками. Одни считали его плодом фантазии, другие пытались искать. Слышал рассказы о «мертвом городе» и Пржевальский, но заниматься его поисками не имел возможности.

На поиски отправился его ученик и последователь Петр Кузьмич Козлов. Начиная с 1900 года, он настойчиво изучал бескрайние степи Монголии, пересекал в разных направлениях ее пустыни. Настойчивость ученого привела к успеху. 19 марта 1908 года экспедиция Козлова подошла к полузанесенным песком высоким глинобитным стенам. Это и был «мертвый город» Хара-Хото. Одни дома были совершенно разрушены, другие сохранили очертания. Виднелись следы оросительных каналов, улиц, стояли полуразвалившиеся субурганы — ритуальные сооружения над могилами.

В XII—XIII веках, как удалось установить, Хара-Хото был одним из крупнейших культурных центров Тангутского государства народов Си-Ся. В 1226 году город разрушила орда Чингисхана, а вскоре под ударами завоевателей исчезло и все государство Си-Ся.

Взволнованный, стоял Петр Кузьмич перед стенами Хара-Хото. И вот он берется за лопату... Первые же раскопки превзошли всякие ожидания. В сухом горячем песке сохранились остатки посуды, оружие, ткани. В одном из субурганов обнаружили книги, рукописи на неизвестном языке, предметы культа, много плоских цац.

Открытие Хара-Хото стало мировой сенсацией. В 1923—1926 годах Козлов продолжает раскопки города. В составе этой экспедиции и Николай Пржевальский, внук брата Н. М. Пржевальского.

Более пятидесяти лет хранил Николай Владимирович как память о той экспедиции две цацы, которые подобрал у субургана. В раскопках он больше не участвовал и путешественником не стал. Но даль всегда звала его, видно, это было у него в крови. Николай Владимирович Пржевальский стал крупным специалистом по строительству автомобильных дорог. Он вел дорогу в районе Байкала, много работал на Севере, строил транскубинскую автомагистраль.