Журнал «Вокруг Света» №09 за 1988 год

Гид шляпу больше не надевал. Он явно повеселел и сказал, что мы следуем прямо в бар, куда, по его мнению, прибудем раньше обогнавших нас туристов. Баркасы мы увидели на рыночной площади. Они были плотно окружены пирогами, люди в которых, наверное, требовали с туристов справедливой оплаты.

Мы свернули в проулок, галдеж плавучей толпы на базарной площади постепенно стих, и вскоре пирога причалила к лестнице, ведущей в бар. К перилам был привязан пустой туристский баркас. В баре оказался занятым только один стол, сплошь заставленный бутылками с пивом. Двое местных жителей и турист в шортах сосредоточенно поглощали пиво прямо из бутылок. Туриста мы узнали — это он снимал нас на кинопленку.

Из-за стойки вышел бармен, подошел к нашему столу и спросил, что мы будем пить. Мы поинтересовались возможностями бара и предпочли местное пиво. Коллега достал из своей фотосумки воблу и вручил гондольеру и мне по рыбине. Тут мы поняли, каким классным специалистом по обращению с рыбой даже незнакомой породы может быть человек, если он живет на воде. Наш капитан разделал воблу в одно мгновение. Затем он доказал, что обладает врожденным умением употреблять пиво с воблой.

Вдруг капитан забеспокоился, потянулся за своей шляпой и сказал, что пора отплывать, так как вскоре в бар явится тьма туристов. Распрощавшись с экипажем баркаса и барменом, мы отчалили. И правильно сделали — через минуту мы уже не смогли бы выбраться из скопления баркасов, облепивших бар на сваях со всех сторон.

На берегу мы расплатились с гидом самым справедливым образом — и он был вынужден признать это. На прощание он дал ценный совет: фотографировать в Ганвье лучше всего, сказал он, если вы сопровождаете какую-либо официальную иностранную делегацию, тогда местные жители не требуют платы за фотографирование.

Я последовал этому совету и, часто путешествуя по Ганвье с делегациями, сделал немало снимков. А нашего гида я встречал еще не раз. Он повысил свою квалификацию, и его назначили капитаном-механиком туристского баркаса.

Котону

Юрий Туманов

Сколько голов у гидры?

Лаборатория в джунглях

Только после долгих уговоров и, конечно, с разрешения начальства старший инспектор управления по борьбе с наркотиками департамента полиции подполковник Гунг согласился наконец взять меня с собой в знаменитый «Золотой треугольник». Свои настоящие имя и фамилию он просил в печати не указывать, а его называть просто по-дружески — Гунг, что значит «креветка».

Среди тайцев вообще широко распространены прозвища, которые им дают родители, друзья, сослуживцы. Впрочем, человек может и сам выбрать себе прозвище, даже не одно, и использовать как официальное имя. Порой случается, что в паспорте записано одно имя, в удостоверении с места работы — другое, а в водительских правах — третье.

Что же касается подполковника Гунга, то я бы не сказал, что прозвище ему подходило. Он был опытным и храбрым офицером. Участвовал в рискованной операции, которую провели в Марселе представители французской и таиландской полиции совместно с Интерполом. Гунга повысили в звании. Так что, по вполне понятным причинам, прозвище Креветка — может быть, лишь военная хитрость.

Лететь до северной столицы, как называют порой Чиангмай, полтора часа. За это время подполковник успел ввести меня в курс дела и рассказал о цели совершаемой поездки.

Опиумный мак в приграничных районах Бирмы, Лаоса и Таиланда — «Золотом треугольнике» — местное население выращивало веками. Перед второй мировой войной годовой сбор его не превышал 40 тонн. Однако выросший затем наркобизнес и последующие запреты вызвали резкий рост цен на опиум, а это, в свою очередь, привело к увеличению его производства, которое достигло ныне 800 тонн.

Вообще проблему наркотиков породил колониализм. Хотя китайские императоры неоднократно вводили запреты на ввоз опиума в страну, английские купцы в погоне за наживой не прекращали направлять в Китай суда с наркотическим зельем. Причем право на эту преступную торговлю колонизаторы отстаивали силой оружия: в результате первой н второй опиумных вони англичане получили практически неограниченные возможности сбывать в Китае «белую смерть». Не случайно опиум до сих пор ассоциируется у китайцев с «гвайло» — «белым дьяволом», как называли они тогда англичан и других европейцев.

Бежавшие в 1949 году в «Золотой треугольник» остатки 93-й гоминьдановской дивизии принялись взимать дань с местного населения в виде опиума-сырца. Добычу гоминьдановцы переправляли в Бангкок н Гонконг практически беспрепятственно, поскольку поддерживали с военным режимом в Таиланде взаимовыгодные отношения: поставки наркотика проходили через генерального директора департамента военной полиции генерала Пьяо Срияяона, причем значительную часть доходов тот отдавал премьер-министру Сариту Танарату. После смерти премьера генерал Пьяо не только намного увеличил «пропускную способность» военной полиции в отношении опиума и героина, но и стал подталкивать поставщиков к захвату территорий по обе стороны реки Салуин. Правительство в Рангуне обратилось в ООН с протестом против агрессии. Была создана специальная комиссия, в которую вошли представители Бирмы, Тайваня, Таиланда и США. После нескольких месяцев проволочек она все же приняла решение эвакуировать гоминьдановцев из «Золотого треугольника». Однако решение это так и осталось на бумаге.

Дело в том, что подлинной движущей силой конфликта, как и многих других событий вокруг «Золотого треугольника», было вмешательство США в дела Юго-Восточной Азии под предлогом защиты своих «жизненных интересов». А Тайвань с остатками 93-й дивизии и Бангкок стали всего лишь пешками в руках Вашингтона.

Как-то в Клуб иностранных корреспондентов в Бангкоке (КИКТ) заглянул известный австралийский журналист Фрэнк Робертсон, который считался авторитетом в делах, связанных с наркотиками. Он привел ряд фактов о действиях Центрального разведывательного управления США и рассказал, что появившаяся в Бангкоке коммерческая фирма «Си саплай корпорейшн» была отделением ЦРУ. В ее задачи входило организовать «антикоммунистический заслон» в «Золотом треугольнике», сколотить из гоминьдановцев, местных племен и наемников армию для проведения диверсионно-подрывных акций против национально-освободительного движения в Индокитае. Почти ежедневно на север Таиланда вылетали самолеты с новейшим вооружением и снаряжением для головорезов. А в обратный полет они забирали плотно набитые опиумом мешки из джута.

В Чиангмае подполковника Гунга уже ждали. Прямо у трапа самолета мы сели в «джип» и покатили к стоявшему в дальнем углу летного поля вертолету, который тут же взял курс на север, в Чианграй. После душного Бангкока он показался высокогорным курортом: температура 15 градусов, солнечно и сухо. Гунг отвез меня в недорогую гостиницу, приказав быть готовым к семи утра.

После раннего завтрака мы снова были в воздухе. Внизу от горизонта до горизонта волнами тянулись невысокие, покрытые лесом горы. Этот зеленый ковер был настолько плотным, что казалось, будто он образован не деревьями, а зарослями кустарника. И только позже, когда пришлось продираться через джунгли, я убедился, что склоны покрыты самым настоящим лесом, мрачным и темным, поскольку через густые кроны высоченных тиковых деревьев трудно пробиться даже тропическому солнцу. Конечно же, никаких обозначений в этих местах таиландско-бирманская граница не имеет. И над чьей территорией мы летели, с определенностью сказать было бы трудно.

Минут через пятнадцать подполковник обернулся и закричал, показывая рукой в открытый боковой люк: «Смотрите на ту гору. По левому ее склону сейчас должна показаться тропа. Ищите ее ниже, ближе к распадку. Ну что, видели?»

Я и сопровождавший нас лейтенант недоуменно переглянулись, поскольку мы оба ничего не разглядели. Наклонившись вперед, к Гунгу, я прокричал: «А вы сами-то видели ее?» Подполковник в ответ лишь неопределенно махнул рукой.

Пилот несколько раз пролетел над небольшой ложбиной, пока наконец не обнаружил маленькую поляну, на которой стояли люди в военной форме. Гунг рассказал, что недели две назад пограничный патруль наткнулся на караван контрабандистов, который открыл такую пальбу из автоматов и пулеметов, что задержать его не удалось. Судя по всему, перевозили наркотики. Контрабандисты, переправляющие из Бирмы драгоценные и полудрагоценные камни, а туда доставляющие текстиль, радиотехнику и другие промышленные товары, столь ожесточенно свой груз не отстаивают. Прибывшая на место стычки войсковая часть начала прочесывать район и три дня назад обнаружила лабораторию. Туда мы и направлялись.