Журнал «Вокруг Света» №09 за 2007 год
Шрифт:
Эпохи накладывают отпечаток на театр и его зрителя. В императорской России театр был фешенебельным, служившие в нем актеры цену себе знали и вели себя подобающе. А при случае умели за себя постоять. Рассказывают, что когда-то за создание общества помощи актерам с жаром взялась Савина — женщина умнющая и хитрющая. Как-то на великосветском приеме она за руку подвела к царю состоятельного купчину и во всеуслышание заявила, что этот промышленник безвозмездно передал свою землю на Васильевском острове в Петербурге под строительство Дома для ветеранов сцены. Царь, естественно, одобрил такую благотворительность, а купцу ничего не оставалось, как проглотить пилюлю и хоть без удовольствия, но сделать по сказанному.
А вот другая актерская история — ее рассказывал Юлий Яковлевич Райзман. При Сталине построили на Полянке дом, в который по централизованной разнарядке заселяли именно актеров. Там жили многие деятели искусства, создавшие славу советскому театру. И жили неплохо, но наступил недоброй памяти 37-й год, и после того, как
А в 50-е годы, незадолго до смерти Сталина, общество переживало кризис. Возобновление репрессий отражалось настороженностью и испугом в глазах людей. Тогда по заданию партии в нужном идеологическом русле ставили героические пьесы, но они не спасали положения. Народ не доверял им больше, ему было не до победных реляций, и залы были пусты. В этом заключалось подлинное отражение жизни театром: жизнь не давала ему подпитки, и театр вымирал. Такое не могло продолжаться долго, и возникла потребность в новых пьесах и постановках.
Или еще один занятный пример. Была в РСФСР министерша по фамилии Зуева. Она уверенно заявляла, что профессиональных актеров скоро не будет, так как их полностью заменит самодеятельность. Дескать, стремящийся к прекрасному рабочий и служащий после напряженного рабочего дня будет выходить на театральную сцену, чтобы во вдохновенном порыве сыграть пару-другую ролей. Нечто подобное было показано в фильме «Берегись автомобиля», где Гамлета играет страховой агент, Лаэрта — следователь, а за режиссера и вовсе футбольный тренер. В комедии это действительно смешно, а в жизни печально. Зуева почему-то легко забывала, что каждая профессия уникальна и ответственна и требует погружения в особый мир. Запросто из управдома в артиста не переквалифицируешься! Актерство — это великий труд, это понимание красоты, вышколенный вкус, мастерство перевоплощения, готовность делиться искусством с людьми. Этому годами учиться надо, и никакой рабочий в бабочке с профессиональным актером не сравнится.
Во всех этих эпизодах я усматриваю характерные иллюстрации того, как и чем в разные годы жило в нашей стране театральное сообщество. Всякое бывало, поэтому события последних лет вряд ли можно назвать предельными по внутреннему драматизму. Однако не покидает меня болезненное ощущение того, что именно сейчас с нами, с искусством вообще и театром в частности происходит нечто неправедное и, возможно, непоправимое…
Иногда размышляю я над тем, каково актерам большую часть своей карьеры жить вне театра. Конечно, каждый решает сам, что лучше — непрерывные гастроли или работа на одной сцене. Вероятно, истина посередине, и не стоит воспевать ни одну из крайностей. Но один печальный пример в этой связи я все-таки напомню. Совсем недавно умер Андрей Краско. Внезапно умер актер одаренный, востребованный, находящийся в расцвете творческих сил. И, кажется, почти все знавшие Андрея и специфику нашей профессии дали такое объяснение произошедшему — переработал, не выдержал гонки от съемок к съемкам, бесконечных переездов и мелькающих ролей. Вряд ли он стремился к такому финалу, в очередной раз соглашаясь на выгодное приглашение дельцов от массовой культуры. Время для них — деньги. Чем выше темп, тем больше прибыль. Где уж о прекрасном и о вечном подумать… Интересен факт времен советского кинематографа: по-настоящему хорошая картина, оцененная зрителями, получившая достойную критику, а то и фестивальные награды, в среднем снималась год. При этом норма расхода кинопленки в день составляла двадцать пять метров. Словом, можно и в образ вжиться, и на съемочной площадке над ролью поработать. Соответственно, отдача в деньгах и славе тоже была нескорой. Так, за многомесячные съемки в фильме «Председатель» я отнюдь не сразу получил Государственную премию и только после этого сумел купить автомобиль «Волга», но никак не на актерский гонорар. А сегодня востребованный артист может за неделю заработать на новую машину…
Человеку всегда хотелось жить по-человечески, и язык не поворачивается упрекнуть его в этом. Но что есть человеческое? И почему-то кажется, что такой тотальной подвижки в сторону материального благополучия, как сейчас, среди нас, актеров, никогда прежде не бывало. Да и зритель, для которого мы работаем, больше тянулся к духовному и меньше интересовался смачными подробностями из частной жизни новоявленных «звезд».
Помнится, прежде на гастролях в Киеве или Минске, да и в других городах, где мне довелось выступать с сольными концертами, набирались полные залы народу. В два часа выступления умещался обычный для всех драматических актеров набор: фрагменты известных ролей, прочтение литературных произведений, диалог со зрителями. Платили за это немного, но дорожные неудобства и скромные гонорары компенсировались с лихвой, ведь из зала на тебя смотрели внимательные глаза, тебя слушали с упоением и благодарностью, и чувствовалось, что твой труд этим людям небезразличен. Сходную оценку я слышал от Юрского и Филиппенко —
замечательных, способных увлечь аудиторию чтецов. Сейчас же происходит непонятное — собрать публику на серьезное драматическое соло невозможно. Почему я рассуждаю об этом? Потому что я театральный актер, а театру есть дело до всего. Он по-своему сопереживает и осмысливает действительность. В нем есть и принципиальность, и наивность, и глубина. Театр всегда разный, как сама жизнь, и в этом его суть. Это отлично понимают лучшие представители театральных профессий. Пусть в водевиле поют радостные тени, а в трагедии страдают тени скорбные — их назначение открыть зрителю творческий путь к познанию непостижимо богатого мира людей.Театр — замечательное создание человеческое с высочайшей концентрацией культуры и духа. И быть он должен не кривым, а только прямым, живым зеркалом. Изображая жизнь, театр становится самой жизнью, а еще и эффективным способом выжить для многих людей в переменчивом мире. Пока театром живут, он не может исчезнуть.
Но забывают об этом часто. Может быть, дело в спешливости нашего времени. Наша жизнь зависит от того, чем жив мир за нашими дверями. Жизнь в театре не исключение. Я всегда понимал это и старался шагать в ногу со временем, а сегодня с сожалением отмечаю, что время бежит слишком быстро для моего возраста. Поэтому несколько лет назад я сложил полномочия председателя Союза театральных деятелей. Поэтому теперь в родном театре я также снимаю со своей головы «мономахову шапку» художественного руководителя. Из-за этого кто-то уж говорил, что меня надо записать в Книгу рекордов Гиннесса как человека, дважды отказавшегося от постов в театральной иерархии, с которых добровольно не уходят. Ну что ж, пусть так. Я сделал этот непростой шаг, чувствуя, что больше не могу работать в полную силу, потому что время сурово, и оно опять требует новых лидеров и новых имен.
Яблочный сок под градусом
Популярность сидра в Северной Испании вполне понятна. Прохладный климат Страны Басков хорошо подходит для разведения яблоневых садов и не очень пригоден для винограда. Поэтому и предпочтение в качестве винной основы ее жители отдают яблокам. Правда, сами испанцы, склонные к романтизму, обязательно расскажут легенду о появлении сидра, сюжет которой относится к древним временам, когда эти земли населяли кельты. Суровые воители и искусные мореплаватели много времени проводили среди соленых вод. И, как все моряки, они сталкивались с серьезной проблемой — в море им не хватало питьевой воды. Пресная — быстро портилась в деревянных бочках. Решение проблемы было найдено: запасаться перед плаванием яблочным соком, им можно и застоявшуюся в бочках воду разбавлять, и отдельно пить. Благо, недостатка яблок у них никогда не было. Во время долгого похода сок начинал бродить и превращался в вино. Оно приятно кружило голову, но оставляло ее ясной, веселило душу и добавляло сил уставшим морякам.
Возможно, все так и было. Поэтому неудивительно, что в Стране Басков сидр стал национальной гордостью. Здесь по примеру Франции тоже есть свое общество «Друзей сидра». Правда, эта организация не столь пафосная, как вышеназванный Орден знатоков. «Друзья» ежегодно устраивают шумные народные праздники и фестивали, в которых может принять участие не только член клуба, а любой желающий.
Чтобы получить сок, яблоки измельчают в специальной «мясорубке». Так делали раньше, мало что изменилось и сейчас. Разве что механические приспособления стали автоматическими
Основы производства
Современное изготовление сидра мало чем отличается от производства любого другого плодово-ягодного вина. Однако есть и свои тонкости. Чтобы сохранить янтарно-желтый цвет сока, нельзя давать яблокам окисляться. Для этого виноделы вынуждены постоянно очищать ножи специальных мельниц для резки фруктов, а затем следить за тем, чтобы в емкость с соком не попадал воздух. После того как яблоки измельчены и с помощью пресса отжат сок, ему дают отстояться до выпадения осадка и перекачивают в емкости для брожения, попросту, в бочки, которые могут быть как деревянными, так и металлическими.
Традиционные дубовые бочки интересны тем, что в каждой крышке есть небольшое отверстие для мойщика, который должен быть невысокого роста и субтильного телосложения. Его высокооплачиваемая работа нелегка, ведь емкости должны промываться без химических средств. Кроме того, интересно и то, что практически в самом центре бочки установлен кран, чтобы при разливе сока в другие емкости со дна не попадал осадок. После того как сок налит в бочки, их кладут набок. Бродит сусло без добавления дрожжей в среднем пять недель, после чего сидр отправляют дозревать (от полугода до года). Чтобы получить идеальное вино в металлической емкости, в ней необходимо поддерживать постоянную температуру около двадцати градусов по Цельсию. А когда процесс брожения закончен, готовый сидр держат при температуре чуть выше нуля. Поэтому современные цистерны имеют довольно сложное устройство. По конструкции они напоминают большие термосы с двойными стенками, позволяющие поддерживать и без труда регулировать температуру.