Журнал «Вокруг Света» №10 за 1982 год
Шрифт:
Я слушала его и думала, что не случайно председателя Камчатского отдела Географического общества СССР друзья в шутку называют Виноградов-Камчатский...
Владимир Николаевич начал с Крашенинникова, первого исследователя Камчатки, который после четырехлетней работы на полуострове писал о своих наблюдениях: «В местах, удаленных от моря, а особливо около Верхнего Камчатского острога зимою выпадают преглубокие снеги. Жестких ветров мало случается и утихают скоро. И хотя там не больше снегу идет, как и на Большой реке, однакож оной бывает глубже, от того что гораздо рыхлее». Крашенинников приводит первую схему распределения снега на Камчатке.
— Труд Крашенинникова «Описание земли Камчатки»
— Кто же первый отметил «ледовость» Камчатки?
— Путешественник Эрман в 30-х годах прошлого века. Но впервые обратил внимание на современные ледники полуострова Карл Иванович Богданович,— продолжал Виноградов свой рассказ, напоминающий университетскую лекцию.— В конце XIX века этот известный ученый возглавил Охотско-Камчатскую экспедицию, пересек Срединный хребет, побывал у вулкана Шивелуч. Он составил геологическую карту, которую так и называли: «карта Богдановича» — и которая не утратила своего значения даже сегодня. А вот в 1898 году исследования ледников начал проводить Владимир Николаевич Тюшов...
Виноградов взял в руки книгу, полистал и, словно вспомнив то, что искал, закрыл томик и отложил в сторону.
— Тюшов работал окружным врачом в Петропавловске, много путешествовал, и Географическое общество выделило ему тысячу рублей для гляциологических работ. Книга его вышла с предисловием Богдановича. Я узнал о Тюшове от Бориса Ивановича Пийпа, основателя нашего института. И очень увлекся этой фигурой, собираю сейчас о нем материалы, разыскиваю родственников, архивы, письма...
— Ну а дальше? Кто шел вслед за Тюшовым?
— Экспедиция Географического общества 1908—1910 годов. Труды этой экспедиции для Камчатки — целая эпоха, но специального материала по ледникам она не дала. Да и последующие экспедиции, вплоть до 1958 года, затрагивали ледники лишь попутно. Это был, если так можно сказать, долгий период констатации: да, существует на полуострове в районах активного вулканизма современное оледенение. И ледники эти благодаря соседству с вулканами весьма своеобразны.— Виноградов умолк, как бы отбивая паузой давно прошедшее время.
Крашенинников, Эрман, Богданович, Тюшов... Сейчас эти имена остались на карте Камчатки в названиях вулканов и ледников. Хотелось узнать — обновляется ли эта карта сегодня?
— Вы торопитесь,— заметил Владимир Николаевич.— Мы еще не дошли до 4 сего дня»...
И стал рассказывать, как шло дальнейшее изучение ледников Камчатки. Время сжималось: уже не десятилетиями — десятилетием измерялся второй период. А сколько было сделано! С 1959 года, со 2-й Камчатской комплексной экспедиции, началось изучение снежного покрова не только на Авачи, но и в западной и восточной части полуострова, на реке Камчатке. Это позволило создать карту снежного покрова полуострова, выделить типы ледников, начать изучение их режима. Ледники стали объектом исследования. Гляциологи — со скоростью один километр в час! — прокладывали все новые и новые маршруты...
А с 1971 года, когда на некоторых ледниках были созданы станции, начались гляциологические исследования. Тогда уже встали вопросы изучения теплового баланса, режима ледников, взаимосвязи с вулканизмом — короче, изучение пошло вглубь.
— Итогом второго периода, когда маршрутные исследования были основными, явился каталог ледников Камчатки. Я сам составлял его и, хотя прошло немногим более десяти лет, вижу, что его надо обновлять. Вносить новые имена, новые названия...
— Вы показывали фотографию,— неожиданно вспомнила я наш полет.
—
Да, то было в сентябре 1974 года,— охотно откликнулся Владимир Николаевич.— Обычно такие прорывы происходят вблизи ледника, а тут лава прорвалась сквозь тело его...Туда ринулись вулканологи. Забросили на высоту 2100 и наш отряд гляциологов — Саня Будников, Андрей Иванов и я. Стоял уже октябрь,
непрерывно сыпал густой снег. Пройти к самому прорыву на высоту 3600—3700 мы не смогли, но в маршруты ходили каждый день. Изучали сток ледника — ручей пропилил русло во льду, измеряли расход воды, брали пробы на химию. А ночью удерживали палатку, чтобы не унесло ветром. В буквальном смысле. И вот в одну из таких ночей ребята выпустили к моему дню рождения... газету. Уж столько лет прошло с тех пор, а я не могу забыть — белая от снега ночь, светящийся поток лавы из конуса вулкана и вдохновенные лица ребят...
— Как же назвали этот необычный прорыв?
— В те дни в Петропавловске проходило совещание ученых, и потому назвали его «Прорыв Совещания». А потом,— Виноградов тяжело вздохнул,— нанесли мы на карту имена моих друзей. Ледник Будникова и ледник Андрея Иванова. Саня умер после работы на Толбачике, Андрея убило раскаленной бомбой у кратера Ключевской...
Мы молчали. Я листала каталог ледников Камчатки, отмечая знакомые имена: ледник Тушинского, названный в честь известного исследователя лавин и селей, ледник Тронова, носящий имя старейшины гляциологии, ледник Пийпа...
Подумалось: как ценно, что не прерывается историческая память науки...
Через несколько дней после полета на Як-40 мы снова поднялись в воздух. Теперь уже на вертолете — предстояла посадка на вулкане Козельском, в лагере гляциологов.
Однако в верхнем лагере приземлиться не смогли: дул сильный ветер. Мелькнула одинокая крыша — и вертолет пошел к нижнему лагерю. Мне вспомнился рассказ Виноградова о том, как однажды здесь, на леднике Козельском, вертолет высадил их вдали от домика — там, где удалось сесть. И гляциологи, оставив тяжелые приборы, ушли в верхний лагерь. Долго искали этот домик — и не нашли! Его засыпало четырехметровым слоем снега... Пришлось идти в нижний лагерь. А когда вернулись за приборами — их не было. Сдул ветер. «Вот вы спрашиваете,— заметил тогда Виноградов,— что приводит к возникновению современных ледников на Камчатке? Высокая снежность, «преглубокие снеги», как писал Крашенинников. Но надо сказать,— добавил ученый, склонный к точности,— снежный покров полуострова до сих пор является наименее изученным объектом природной среды».
Нижний лагерь был разбит у подножия ледника, на высоте 800 метров. Вертолет сел, подняв метель из листьев. Густые заросли желто-зеленого ольхового стланика окружали площадку, сквозь них была протоптана широкая тропинка. «Зеленый проспект»,— шутили ученые, направляясь к домику. Виноградов гостеприимно улыбался: он был здесь хозяином, ему хотелось как можно лучше встретить гостей, участников семинара, показать, наконец, настоящий камчатский ледник не с высоты, а вблизи и, быть может, продолжить разговор, который уже несколько дней шел в стенах Института вулканологии.
На семинар приехали ученые, работавшие на многих ледниках не только нашей страны, но и мира. Владимир Михайлович Котляков, заведующий отделом гляциологии Института географии АН СССР, Игорь Алексеевич Зотиков, геофизик, в честь которого назван в Антарктиде ледник, Владимир Игоревич Бардин, полярник, проведший не один сезон на ледяном континенте, Наталья Николаевна Дрейер, одна из составителей атласа снежно-ледовых ресурсов мира, Глеб Евлампиевич Глазырин, исходивший вдоль и поперек ледники Памира и Тянь-Шаня, Георгий Саркисович Вартанов, большой знаток ледников Кавказа, и многие другие.