Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год

Государство в Западной Европе между Францией и Германией.

Площадь— 2,6 тысячи кв. километров

Население — 366 тысяч человек

Столица — город Люксембург

Рассказом о Великом герцогстве Люксембург мы завершаем тему крошечных государств Европы. С одной стороны, Люксембург неизмеримо больше Сан-Марино или Монако и, таким образом, как бы и не относится к самым малым странам старого континента. С другой же — он раз в пятнадцать меньше Бельгии и в двадцать — Нидерландов, которые, в свою очередь, большими странами никак не назвать. И даже вместе — в составе Бенилюкса, экономического союза Бельгии, Нидерландов и Люксембурга,— они уступают во много раз любому из соседей, с запада и с востока.

В жизни каждого из очень маленьких государств мы старались показать какую-то черту жизни, которая выделяет народ, сколь мал бы он ни был, из ряда других. А Люксембург — страна глубоко самобытная и несколько загадочная. Мы даже не можем с уверенностью сказать, кто такие люксембуржцы. Вся государственная документация ведется в стране по-французски. Вся деловая — по-немецки. Между собой люди говорят по-люксембургски, на этом же языке издаются газеты, одна из них — орган Коммунистической партии, по-люксембургски «Цайтунг фом летцебергер фоллек» — «Газета люксембургского народа».

Во времена нацизма в Германии вопрос о люксембуржцах решился просто: они были объявлены частью германского народа. Язык? Один из немецких диалектов, их в Германии много. Гитлеровский рейх оккупировал Люксембург и включил его в свой состав. Но попытка призвать люксембуржцев в гитлеровскую армию провалилась — неблагодарное население отмененного карликового государства ответило на оказанную честь всеобщей стачкой. Пришлось от намерения отказаться. Временно. Но тем временем рухнул рейх.

А люксембуржцы остались люксембуржцами.

За долгую свою историю герцогство переходило из рук в руки. Был даже момент, когда действовали в стране голландские законы и распоряжались голландские чиновники, а в крепости стоял прусский гарнизон, и голландский губернатор спорил с прусским командующим — кто такие люксембуржцы: голландцы или пруссаки? А люксембуржцы знали, что они — люксембуржцы. Их мнения, правда, не спрашивали, но правы оказались они.

Никакой лингвист точно не скажет, где проходит раздел между языком и диалектом. Если два диалекта разделяет административная граница, существует — для каждого — литературная норма, и употребляются они официально: принято считать, что это два языка (люди, говорящие на них, понимают друг друга абсолютно свободно). Если же два родственных, но сильно отличающихся языка существуют в пределах одной территории, а государство употребляет только один из них, то они — два диалекта одного языка. Поэтому многое тут зависит от национального самосознания: считают ли люди себя отдельным народом, а свой язык самостоятельным языком. Дальше уже дело исторического развития.

В центре люксембургской столицы Люксембурга высится обелиск. На нем слова: «Мир волле бливе, ват мир зин».— «Мы хотим остаться теми, кто мы есть».

Это на языке летцебургеш — на люксембургском. Понять фразу — хотя и не сразу — может каждый, кто владеет немецким.

Зато скажет так только тот, кто говорит по-люксембургски.

Л. Ольгин

Карта из Леты

Чуть заметная тропка серой змейкой вьется вверх по склону среди фиолетово-черных растрескавшихся камней. Может быть, вовсе и не тропка это, а проплешины голой рассохшейся земли, пристроившись одна к другой, имитируют заброшенный путь... Немилосердно печет знойное аравийское солнце. Короткий роздых и — снова вверх. Кажется, прямо в белесое, раскаленное небо. И вдруг — внезапная остановка. — Они, «краеугольные камни»... На относительно ровной крохотной площадке заметен геометрически правильный контур. При желании его можно принять за остатки фундамента какого-то древнего строения, может быть, жилой хижины.

Предположение становится уверенностью, когда идущий впереди группы, перешагнув через этот каменистый контур, наклоняется и из небольшой кучки краеугольных осколков кремня, упрятавших свой первоначальный цвет под пленку темного пустынного загара, берет небольшую уплощенную пластину. Протягивает ее своим спутникам. Кремневая пластина с явными следами обработки упорной, но не очень умелой руки. Да, сомнения рассеялись: восходители ступают среди сколов, скребков, отщепов и других орудий первобытного человека. Здесь целая мастерская. Стало быть, исследователи действительно находятся в доисторическом селище. Теперь уже глазом можно охватить его размеры. Они невелики: селение насчитывало всего с полдюжины миниатюрных, круглых в плане строений.

— Ну-ка, посмотрим, нанесено ли оно на карту. Вот наша долина Вади-Ктайе. Эта линия, как мы и полагали, обозначает тропу, по которой мы сюда поднялись. А вот и кружок, соответствующий селению. Что ж! Составители карты оказались точны.

И снова в путь. Опять вверх по ускользающей от взгляда тропе, пока она не упирается в отвесный обрыв высотой в полсотни метров.

— А что на карте?.. Смотрите, линия, обозначающая, как мы знаем, тропу, обрывается вскоре за деревней. Видимо, таким способом неизвестный нам картограф показал своим современникам, что тропа тупиковая и дальше по ней не пройдешь...

Пора объяснить, что дело происходит на юго-западе современной Иордании, в нескольких десятках километров от залива Акаба. На этой выжженной солнцем, забытой аллахом и людьми гористой земле итальянский исследователь Эдоардо Борцатти фон Лёвенштерн и его товарищи проводили в полевой сезон 1987 года идентификацию не обычной, быть может, древнейшей в мире карты...

Слухи о том, что скальные ущелья Южной Иордании богаты рисунками доисторических людей, проникли в ученый мир давно. Однако исследователи не спешили проложить свои маршруты в этот труднодоступный пустынный район, где среди однообразия красноватых песков скалистыми островами горбятся гранитные останцовые горы: Джебел-Амуд, Джебел-Ум-Ишрин, Джебел-Эль-Каз-Али... Конечно, совсем безлюдным этот район не назовешь: его в разных направлениях пересекают караванные тропы, а по окраинам попадаются кочевья бедуинов, но только в середине 70-х годов, после того как поблизости создали государственное земледельческое хозяйство, возникла возможность организовать систематические научные экспедиции.

Борцатти впервые появился в иорданской пустыне в 1974 году. Целый сезон ушел на общую разведку: геологические, геоморфологические, ботанические, гидрологические изыскания. Тогда же выяснилось, что почти в каждом ущелье стены были покрыты многослойными изображениями. Древние художники наносили эти рисунки в течение нескольких тысячелетий, нередко перечеркивая, а отчасти и замазывая произведения своих предшественников. Разная техника была у древних живописцев, разный уровень мастерства, но научная оценка наскальной живописи Вади-Рамм и Вади-Ум-Ишрим еще впереди.

Выяснилось, что самые древние каменные орудия датируются поздним палеолитом, 16—12 тысячами лет до нашей эры. Спустя шесть тысячелетий климат стал более благоприятным для сельскохозяйственных работ, и в Юго-Западной Иордании стало зарождаться земледелие. А еще через две тысячи лет страна уже была достаточно густо заселена, ученые располагают сведениями о десятках, если не сотнях, мелких крестьянских общин. Видимо, к концу IV — началу III тысячелетия до нашей эры и относится замечательное открытие, сделанное экспедицией Борцатти.