Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год
Шрифт:
Василий молчал.
Вечером Али вызвали на допрос. Василий прождал его всю ночь, но в камеру мальчик не вернулся.
— Видно, доконали мальчишку,— сказал старик-малаец.
Василий настойчиво расспрашивал заключенных, сидящих ближе к решетке, может быть, они видели, как Али повели в другую камеру. Все угрюмо качали головами.
«Это моя вина! Только моя! Зачем я сказал о нем? У кого я искал помощи?!»
Василий с трудом пробрался к решетке и долго звал охранника.
— Мне надо срочно поговорить с Ван дер Вальком! Он знает!
Последовали минуты ленивого раздумья. Зная
— Отпустите мальчика! — с порога начал Василий.— Я скажу на суде, что убил ваших солдат и настраивал местное население против них.
— Не забудьте также сказать и о вашей шпионской миссии, — потребовал Ван дер Вальк.
— Я не могу говорить того, чего нет. Разве вам не достаточно моего признания?!
— Условия ставлю я. Меня не устраивает полуправда. Вас и так осудят, без ваших признаний. Свидетельств ваших бандитских действий предостаточно.
— Мне жаль, что я разочаровал вас, Ван дер Вальк,— старался Василий спасти Али.— Но мальчик действительно ни в чем не виноват.
— Да, мальчишка действительно оказался бесполезным для нас, Малыгин. После «беседы» его отпустили.
— Сволочи! — крикнул Василий.
— Где ваши манеры, Малыгин! Совсем в туземца превратились. Уведите его,— приказал он солдатам.
... Через полгода Василия осудили на 20 лет тюрьмы в колонии голландской империи. Его оставили в той же тюрьме и той же камере. Ни разу ему не сообщили, что из России неоднократно приходили депеши к голландским властям с просьбой разрешить депортацию Малыгина с отбыванием срока наказания в России. Ответ был один: отказать.
В камере судьба свела Василия с Мурали, который тоже не желал подчиняться китайцам. Их союз значительно обезопасил им жизнь.
Однажды на рассвете Василий увидел, как двое китайцев ощупывали сонных заключенных и сдирали с них дешевые амулеты. Резкими ударами они усмиряли тех, кто пробовал сопротивляться. Василий неслышно поднялся с земли и зашел к ним со спины. Он схватил их одновременно и ударил лбами друг о друга. Жуткий вой разбудил всех в камере. Китайцы, сидевшие у решетки, стремительно окружили Василия. Кто-то сбоку дернул его за руку. Готовый к удару, Василий резко повернулся, но это оказался Мурали, протягивающий ему нож. Василий схватил его и выбросил вперед правую ногу, попав точно в солнечное сплетение первому китайцу. Остальные приближались к нему со всех сторон, и он закружился на месте, размахивая ножом. Острие зацепило нескольких китайцев, и они отпрянули назад. Василий почувствовал молчаливую солидарность остальных заключенных. Кто-то в суматохе хватал китайцев за ноги, и они падали лицом на твердую как камень землю.
Китайцы не были готовы к откровенной драке. Один из них побежал к решетке, вопя о помощи. Охранники подоспели на удивленье быстро и жестоко избили заключенных, но радостный гул победителей еще долго не покидал камеру.
С того дня Василия стали выводить на краткие прогулки в тюремный дворик. Отношение китайцев к нему резко изменилось. Его нельзя было назвать доброжелательным, но силу они признавали.
Все чаще Василий думал о побеге. Рассказывали, что беглецам ни разу не удавалось скрыться. Их ловили, или они погибали в топких болотах, окружавших
тюрьму. Но каждый в душе надеялся оказаться удачливей своих предшественников.На одной из прогулок Мурали рассказал Василию, что скоро большую партию заключенных переведут в другую тюрьму. Появилась надежда на побег. Василий поделился ею с Мурали, но тот испугался рискованного плана.
— Как же ты не понимаешь! Это же единственный шанс! Ты знаешь дорогу, охранников я беру на себя. Все получится, — убеждал Василий.
— Нет, Малиган,— не соглашался Мурали.— Я боюсь. Если в душе есть страх, ничего хорошего не получится.
Неожиданно китайцы стали подолгу беседовать с Мурали.
— Что они хотят от тебя? — насторожился Василий.
— О тебе выспрашивают.
— Зачем? И откуда ты знаешь их язык?
— Моя мать была тамилка, а отец китаец. Я не знаю, почему они выспрашивают о тебе. Может, любопытство.
— Странно,— недоумевал Василий.
Всю ночь он не мог заснуть. Мурали тоже долго ворочался, часто вздыхая.
— Они хотят, чтобы ты помог бежать одному китайцу, — прошептал Мурали.
— Почему я? — спросил Василий, боясь поверить в редкую удачу.
— Говорят, ты — сильный и сам хочешь бежать. Китаец знает дорогу в джунгли.
— Когда они тебе сказали?
— Давно.
— Почему же ты молчал?!
— Завтра тебя поведут в другую тюрьму,— бесстрастно продолжил Мурали.
— А тебя?
— Тоже.
— Я знаю, ты боишься. Тогда не рискуй. Я обязательно позабочусь о твоей семье.
Василий уткнулся лицом в колени, не в силах сдержать радостную улыбку. «Неужели я вырвусь отсюда?! Буду свободен!»
— Малиган,— тихо позвал Мурали.
— В чем дело? — очнулся Василий.
— Ты не передумал? — с надеждой спросил Мурали.
— Нет,— твердо ответил он.
«Как же трудно с этими азиатами,— думал Ван дер Вальк, бесцеремонно разглядывая стоящего перед ним худощавого китайца. — Никогда не знаешь, что они задумали на самом деле: перерезать тебе горло или получить от тебя побольше денег. Не зря Ван Димен боялся ехать в Батавию. С китайцами шутки плохи, они старые грехи не прощают. Которую неделю его нет. Ну, да бог с ним!»
— Значит, говоришь, все устроено,— надменно спросил Ван дер Вальк у китайца.
— Да, господин большой начальник, все сделано, как вы приказали,— подобострастно закивал тот головой.
— Что же он, так сразу и согласился?!
— Да, господин большой начальник, сразу, сразу. Ему сказал об этом его друг.
— Тоже китаец?
— Почти китаец.
— Ну и друга себе русский болван выбрал! — изумился Ван дер Вальк.
— Он сначала не очень хотел говорить русскому. Но мы сильно просили.
Ван дер Вальк прекрасно знал, что имелось в виду.
— У него что, семья большая?
Искреннее уважение догадливостью голландца на мгновение изменило лицо китайца, но он тут же прикрыл его улыбающейся маской.
— Да, господин большой начальник, очень большая.
— Хорошо,— одобрил Ван дер Вальк.— А русский не догадывается, что ему готовят засаду?
— Он доверчивый, как...
— Ладно,— оборвал его голландец.— Можешь идти. Вторую половину получишь завтра.