Журнал «Вокруг Света» №11 за 2006 год

Музей Сергея Параджанова был открыт на его родине сравнительно недавно и никогда не пустует. Здесь собраны коллажи, рисунки и живопись автора знаменитого фильма «Цвет граната»…

День второй.

Бизнес как искусство, армянское бренди и армянский же оптимизм

Сегодня понедельник, мы запланировали поход в Матенадаран, совсем забыв, что понедельник — всемирный день закрытых музеев. Тем не менее всем, кто окажется в Ереване, настоятельно рекомендую посетить эту крупнейшую в мире коллекцию манускриптов на древних языках, многие из которых украшены фантастическими средневековыми миниатюрами. Вообще в Ереване, как и полагается столице, много музеев. Недавно к ним добавился еще один — Дом-музей Сергея Параджанова. Правда, знаменитый кинорежиссер никогда в Армении не жил, но все свое художественное наследие — коллажи, рисунки, инсталляции — завещал родине своих предков.

Спускаемся по лестницам величественно-строгого здания Матенадарана, откуда открывается панорама на проспект Месропа Маштоца (бывший Ленина), названный в честь создателя армянского алфавита, и сворачиваем на улицу архитектора Таманяна. Здесь начинается Каскад — одна из главных архитектурных достопримечательностей города, возведенная еще в 1970-х годах. Ереван, на зависть многим столицам, вообще богат на удачные монументы и памятники. И даже напоминающий многоярусную вавилонскую пирамиду Каскад, призванный всего лишь красиво соединить расположенный в котловине центр города с горным кварталом, смахивает на эффектную модернистскую скульптуру гигантских размеров. Огромные лестничные проемы с фонтанами поднимаются вверх по склону, увенчанному обелиском Возрожденной Армении (раньше этот памятник символизировал 50-летие установления в республике советской власти). Правда, фонтаны не работают, зато на вершине Каскада кипит строительство. Ара объясняет, что там будет Центр современного искусства, с музеем, библиотекой и конференц-залом, вокруг разобьют скульптурный парк с декоративными прудами, а наверху установят огромный монитор для показа фильмов. Все по проекту одного из наиболее востребованных американских архитекторов — Дэвида Хотсона — на средства американского бизнесмена Джерарда Гафесчяна. Уже закончены и действуют эскалаторы, по которым можно подняться наверх и полюбоваться панорамой города. Раньше, помню, вскарабкаться на верхушку Каскада решались разве что спортсмены. Проект нового культурного комплекса обойдется г-ну Гафесчяну на первом этапе в 25 миллионов долларов США. В музее разместится также его коллекция стекла и произведений современного искусства. Внизу, у подножия Каскада, уже стоит один из экспонатов будущего музея — «Черный кот» известнейшего южноамериканского художника и скульптора Фернандо Ботеро. Из-за излишней пышнотелости (отличительная марка Ботеро) кота, да к тому же еще и черного цвета, ереванцы сначала приняли его в штыки. Однако со временем привыкли, и теперь под скульптурой охотно назначают свидания влюбленные.

Помимо Центра искусства 88-летнему миллиардеру принадлежит в стране один из центральных телеканалов — «Армения», ряд печатных изданий и киностудия «Арменфильм». В советское время здесь снимали кино главным образом для «внутреннего пользования», за исключением разве что всемирно известного документалиста Артура Пелешяна, здесь не было, как на «Грузия-фильме», режиссеров, получивших международное признание. Возможно, что теперь, на полностью переоборудованной студии (в частности, запланированная лаборатория KODAK будет обслуживать и соседние Грузию с Ираном), да еще на щедрые деньги, которые Гафесчян будет давать на съемки фильмов, все пойдет по-другому?

Вот оно — зримое присутствие 6-миллионной армянской диаспоры (против 3-миллионного населения страны!) в экономике и культуре новой Армении. Вкладывает диаспора в основном в строительство, информационные технологии и традиционные промыслы: ювелирное дело и ковроткачество. В основном это армяне из России, США и Ирана, меньше — из Сирии, Ливана и Франции. Но большинство зарубежных соотечественников пока только присматриваются: насколько стабильна политическая ситуация в молодом (15-летнем) государстве, как развивается его экономика. Бизнес есть бизнес.

Что же касается других крупных иностранных сделок, то самая нашумевшая из них — приобретение знаменитого Ереванского коньячного завода французской компанией Pernod Ricard. Эта акция вызвала много нареканий и толков: дескать, продали чуть ли не главный бренд Армении. Но после развала Союза, главного потребителя продукции завода, было не до патриотической символики — речь шла об элементарном выживании. Теперь дела на заводе, судя по всему, идут хорошо. Маркетинг, бутылки и пробки — французские, дуб для бочек, виноград — армянские. Хотя надежды на обещанный французами выход на мировой рынок пока не оправдались — 80% по-прежнему потребляет российский. Что, впрочем, тоже неплохо. И со своими непосредственными конкурентами, теми, что через дорогу, — Ереванским вино-коньячно-водочным комбинатом «Арарат», принадлежащим местному олигарху Гагику Царукяну, — тоже договорились. Ереванский коньячный завод использует логотип «Арарат» на бутылках, а комбинат — в своем названии. На территории завода — чисто, везде аккуратные газоны, фонтанчики. Нас ведут в святая святых — в помещение, где отстаивается спирт, со временем превращаясь в янтарную амброзию «армянского бренди». Аромат в воздухе настолько густой, что впору опьянеть, только вдыхая его. Как же здесь люди работают? «Практически не болеют», — улыбается девушка-экскурсовод. Смешавшись с толпой вездесущих японских туристов, идем по аллее из бочек, на которых автографы Ельцина, Рыжкова, Лукашенко, Спивакова, Азнавура (звездный представитель французской диаспоры весьма активно помогает стране — в Гюмри его именем даже названа площадь). «Это наши подарки почетным гостям, они смогут забрать содержимое бочки, как только там получится настоящий коньяк. Лет через 5—10, не раньше», — объясняет любопытствующим туристам экскурсовод. Далее нас ждет дегустация. Директор отдела маркетинга завода — Зара Назарян — выпускница журфака МГУ, стажировалась в Сорбонне. Про коньяк она знает все. Нас интересует, как отличить настоящее армянское бренди от подделки. «Бутылки новой, усложненной формы, в которые мы сейчас разливаем коньяк, имитировать практически невозможно. К тому же они прозрачные, виден цвет коньяка, который зависит от выдержки». Тут же, в дегустационном зале, выставлена коллекция подделок: можно потренироваться определять их «на глаз» и «на ощупь». «Проводим и разъяснительную работу — устраиваем презентации, распространяем специальные буклеты, в Москве уже открыли адвокатскую контору», — продолжает Зара. Остается надеяться, что это сделает алкогольных пиратов более законопослушными…

На улице уже 30-градусная жара, но надо ехать на встречу с ректором Славянского университета. Образование — не менее важная для сегодняшней Армении тема, чем ее знаменитый коньяк. По дороге беседуем с Давидом, сменившим Ару. Вспоминаю, как высоко котировалось здесь высшее образование в годы моей юности. Родители готовы были пойти буквально на все, чтобы любимое чадо училось в престижном ереванском вузе. «Ничего не изменилось, — говорит Давид. — Только выбор сейчас больше, и появилось платное образование. Уже более 15 лет функционирует Американский университет , открылись Европейская региональная академия и Российско-Армянский (Славянский) университет. Есть и иностранные студенты — представители диаспоры, индусы, арабы». Индусы и арабы?! «Наше образование качественное и в то же время сравнительно недорогое», — объясняет Давид.

Славянский университет открыл свои двери перед студентами в 1999 году, сразу предложив полный набор специальностей: от журналистики до прикладной математики и медицинской биохимии. Светлые аудитории, щедро оснащенные компьютерами, — такому может позавидовать любой московский вуз. За окном стройка — возводят собственный спорткомплекс, самый крупный в республике (!). Ректор — Армен Дарбинян — человек в Армении известный. Выпускник МГУ, доктор экономических наук, член Российской академии естественных наук, автор многих научных трудов. До того как возглавил университет, успел побывать и министром экономики Армении, и даже премьер-министром. На вид ему — лет сорок, энергичный, собранный, явно не расположенный к долгим философским беседам. О вузе говорит с гордостью: «У нас сильные преподаватели. К тому же мы сочетаем российскую и армянскую программы: из обеих стараемся брать лучшее, в конце выдаем два диплома», а затем вдруг полушутя-полусерьезно добавляет: «И взяток не берем».

Преподавание в Славянском университете ведется на русском. Вообще в ходе поездки нас поразило знание этого языка: им владеют даже дети, которые родились и выросли уже в независимой Армении. Моя племянница, перешедшая в четвертый класс и до школы не знавшая по-русски ни слова, сейчас изъясняется на нем совершенно свободно, ну разве что с легким акцентом (с 1995 года русский изучают все без исключения школьники). Вспоминаю, что в советские годы, когда учебные заведения делились на русские и армянские, выпускники вторых русским практически не владели… Кстати, в моей русской школе, одной из лучших в Ереване, — сейчас испанская гимназия, открытая армянской диаспорой Аргентины…

Кажется, этому дню не будет конца. Вечером нас ждет еще одна встреча — помощник Президента Армении Виген Саркисян пригласил нашу группу на ужин. Признаюсь, что, хотя и наслышана о ресторане «Долмама», иду я туда неохотно. Столько уже было увидено и пережито за этот день, а теперь еще предстоит общаться с официальным лицом — не расслабишься. Ресторан, расположенный в старой части города, приятно удивляет домашней обстановкой и ненавязчивым национальным колоритом. Но еще большей неожиданностью становится для нас молодой человек за одним из столов, явно улыбающийся нашей компании. Помощнику президента лет 30, не больше. Познакомились, расселись — вот и вся официальная часть. Говорим, конечно же, о новой Армении, о России, о путях развития обеих стран. Виген Саркисян — блестящий собеседник, он в курсе всех мало-мальски значимых событий не только политики и экономики, но и культуры. При этом с отличным чувством юмора (хотя последнее, скорее, наша национальная черта). Три часа пролетают как один миг. Уже ночью, засыпая, думаю о том, что все мои новые армянские знакомые — Ара, Давид, Карен, Зара Назарян, Армен Дарбинян и Виген Саркисян — чем-то похожи. Прекрасно образованные, деятельные. Но есть в них еще что-то, чего я раньше за своими соотечественниками не замечала: они уверены, что Армения обязательно станет процветающей страной. Куда же делся извечный пессимизм моего народа, столько пережившего за свою долгую историю?

Ковры и ковроткачество — национальная гордость и существенная статья национального дохода. Выбор велик — от подлинных старинных изделий до современных — недорогих, но хорошего качества

День третий.

Любимые ковры Марко Поло. Строительный бум. Первопрестольный Эчмиадзин

За всю Армению не ручаюсь, но Ереван точно охватила строительная лихорадка. Неудивительно, что, по официальным данным, большинство армян сейчас заняты в строительстве, за счет чего сильно сократилась трудовая миграция из страны и есть даже небольшая нехватка рабочих рук. К счастью, облик того Еревана, который я знала и к которому привыкла, с его благородной классической архитектурой из цветного туфа, оживленной национальными элементами, — ничуть от этого не пострадал. Этот стиль задал Александр Таманян в генплане развития города, утвержденном в 1924 году. Все, что строится здесь сейчас, вписывается в уже сложившийся облик. Более того, недавно решено было провести в жизнь одну из нереализованных доныне идей Таманяна: к пяти существующим проспектам города, которые сходятся к площади Республики, вскоре присоединится еще один — Северный, начинающийся от площади Свободы. На территории в 50 тысяч м2, очищенной от старой застройки, растут огромные билдинги. Ереванцы относятся к этому строительству неоднозначно: в городе много панельных многоэтажек, когда теперь дойдет очередь до их перестройки — неизвестно.

Возвращаемся в центр. Саша хочет снять знаменитые армянские ковры, которыми восхищался еще Марко Поло, назвав их в своей книге «красивейшими в мире». Отправляемся на бывшую фабрику «Хайгорг», основанную в 1920-х годах. В свое время ее продукция ценилась повсюду, собрав массу международных наград. После распада СССР «Хайгорг» пережил тяжелые времена: прекратился экспорт, рабочие не получали зарплату. В общем, типичная для постсоветской экономики история. Четыре года назад то, что осталось от комплекса — пришедшее в негодность здание с пережившим свой век оборудованием, — приобрели нью-йоркские предприниматели Мегерян. Уже три поколения этой семьи занимаются производством и продажей ковров ручной работы по всему миру. Megerian Rugs-Armen Carpet — так сейчас называется «Хайгорг». Здание отремонтировали, открыли филиалы по всей Армении, наладили вывоз: в Россию и Европу. Все остальное — по старинке. Мойка, окраска шерсти (натуральными красителями), процесс ткачества, обработка уже готовых ковров — происходит только вручную. Ничего не поделаешь, именно такие ковры сейчас ценятся на мировом рынке. Модернизация труда этому древнему ремеслу противопоказана, и за каждым из удивительных хитросплетений орнамента — кропотливая работа. Вот только кондиционеры все же не помешали бы: уж очень душно работать с овечьей шерстью, да еще на жаре.