Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год

Хозяйство нашей страны все шире использует прогноз, так как развитие социалистического общества немыслимо без точного планирования, а оно требует исследования различных тенденций и перспектив будущего. Гостя нашей сегодняшней кают-компании доктора исторических наук, заведующего сектором прогнозирования Института социологических исследований АН СССР И. В. Бестужева-Ладу мы попросили рассказать об этих работах, о прогнозах дальнейшего развития нашего общества.

— Позвольте мне сначала развеять один миф...

— Какой, Игорь Васильевич?

— Миф, что мы предсказываем будущее. Мне часто с самого начала задают вопрос: «Скажите, а что там будет в 1990 году? В 2000-м? И пожалуйста, поконкретней».

Такой интерес, конечно, понятен и объясним, но времена оракулов давно миновали. Подобные вопросы не совсем правомочны и по другой причине. Возьмем для примера прогноз погоды. Здесь мы сталкиваемся с природными, в целом пока не управляемыми процессами. Однако наступит день, когда метеорологи настолько разберутся в их свойствах и закономерностях, что даже долгосрочный прогноз погоды обретет абсолютную точность. Представьте, однако, что мы, хотя бы частично, научились управлять погодой (к этому мы, кстати, постепенно уже подходим). Чем, спрашивается, станет тогда метеопрогноз? Допустим, еще зимой точно будет рассчитано, что июль где-нибудь в Тульской области окажется жарким и сухим. Итак, прогноз сделан... А облисполком, допустим, сухой июль никак не устраивает. Он заказывает дождь, и небо над областью покорно заволакивают тучи. Как тогда прикажете быть с прогнозом? Прогноз он или уже нечто другое?

Социальные же, то есть в принципе управляемые процессы, особенно при социализме, поддаются, как всем известно, регулированию. Видите, что получается? Я даже оставляю в стороне вопрос, достаточны ли наши знания для выдачи того или иного конкретного прогноза. Предположим, достаточны. Предположим, мы даем совершенно точный прогноз: «В 1985 году в такой-то сфере жизни следует ожидать того-то и того-то». А ну как это событие нас не устраивает? Не будем же мы сидеть сложа руки! А раз так, то сбудется ли прогноз?

— Тогда поясните, пожалуйста, в чем смысл прогнозирования.

— Попытаюсь. Тут вот еще в чем сложность. Сотни тысяч слов в русском языке, а слова, которое бы ясно и однозначно определило наше занятие, увы, нет. В самых общих чертах наша работа выглядит так. Мы изучаем положение дел, исследуем тенденции, как явные, так и едва наметившиеся, и стараемся рассчитать, во что они выльются, какой примут характер, к каким изменениям приведут. При условии их, так сказать, естественного развития, то есть когда мы мысленно отвлечемся на время от возможного и даже нужного вмешательства в нежелательные тенденции органов планирования и управления. Это сложная, очень сложная работа, так как, сами понимаете, процессов великое множество, они переплетаются, противоречат друг другу, а наши знания их конкретных закономерностей еще далеки от совершенства. Все же есть методы, способы, которые позволяют представить, «что будет, если все пойдет само собой».

Это то, что называется исследовательским, или эксплоративным, прогнозированием. Картина будущего возникает, конечно, неполная и не всегда четкая. Но лучше видеть вполглаза, чем совсем ничего не видеть.

Вторая, не менее важная часть работы — это нормативное прогнозирование. Для будущего желательно составить нечто вроде «техусловия». Процесс скорей всего пойдет так-то. А каким мы его хотим видеть? Угоден ли он нам? Каким, с нашей точки зрения, должно быть будущее в таком-то и таком-то конкретном случае?

Можно подумать, что эта часть дела легче первой. Будто так уж трудно формулировать желаемое! Да, трудно. Ведь нельзя же просто сказать: «Все и везде должно быть хорошо». Что значит «хорошо»? С позиций какого дня — сегодняшнего или завтрашнего — «хорошо»? Каковы должны быть, так сказать, параметры каждого конкретного «хорошо»? Проведите опрос хотя бы по автомобилизации страны: какой норматив развития представляется самым желательным? Получите разные, порой взаимоисключающие мнения.

Но вот, скажем, нормативное прогнозирование закончено. Мы знаем, как должны развиваться события, знаем, чего хотим. А как привести процесс к «идеальному результату»? Какими путями и способами? В какие сроки? А ведь процессов, повторяю, великое множество...

— То, что вы говорите, однако, уже не только прогнозирование, но и регулирование, управление, планирование.

— Совершенно верно! Я как раз к тому и клоню, что чистого прогнозирования процессов, на которые мы можем влиять, не существует. Это передаточное звено в цепочке регулирования, управления, планирования. В ней всегда присутствовал элемент прогноза. Сейчас, однако, наука способна резко усилить и улучшить этот элемент, а тем самым улучшить планирование и управление. Прогнозирование, по зарубежным данным, дает до пятидесяти долларов прибыли на доллар затрат. Представляете, что оно может дать и уже дает в наших условиях? О научном улучшении качества планирования и управления очень серьезно говорилось на XXIV съезде КПСС. Прогнозирование — одно из средств- решения этой важнейшей задачи.

— Но неужели так-таки ничего нельзя сказать конкретно о предвидимом будущем? Ведь кое-что, очевидно, можно наметить в качестве наиболее ожидаемого, возможного варианта. Рассчитать, к примеру, численность населения нашей страны к 2000 году...

— Я не говорю, что нельзя. Я лишь заранее хочу снять с нашей работы налет сенсационности и категоричности. Вы спрашиваете, сколько нас будет к 2000 году? Что ж, такие расчеты имеются. Мы вправе ожидать, что к 2000 году население нашей страны возрастет до 330 миллионов человек или будет чуть меньше. Точно так же, если сейчас в городах Союза живет немногим больше половины людей, то в 2000 году городское население составит уже абсолютное большинство.

— Можно об этом рассказать поподробней?

— Где-то в начале века даже в самых развитых странах десять сельскохозяйственных работников могли обеспечить пищей десять-тринадцать человек. Сейчас благодаря комплексной механизации и успехам агрохимии один человек может прокормить уже более сотни людей. Комплексная механизация пока распространена далеко не повсеместно, но этот процесс идет быстро. А на горизонте уже и комплексная автоматизация сельскохозяйственного производства, когда один оператор сможет прокормить тысячи людей. Еще более высокими темпами комплексная механизация и автоматизация развиваются в промышленности.

Отсюда несколько важных следствий. Уровень сельскохозяйственного производства приближается к уровню промышленного. Работников там требуется много меньше, чем ранее. Число людей, непосредственно занятых в промышленности, еще некоторое время будет расти. Но в основном расширится так называемая «сфера обслуживания», а также сфера духовного производства: всюду — от науки до торговли — людей станет больше. Увеличится против сегодняшней доля свободного времени. С торжеством автоматики — это принципиальный момент — изменится роль человека на производстве. Он уйдет от станка и конвейера. . Непосредственно производство будет осуществляться автоматами и кибернетическими устройствами; человек же станет управляющим этого комплекса. Правда, это более отдаленная перспектива.

Социальные последствия тут грандиозны. Еще недавно мы слабо представляли, как же конкретно произойдет стирание противоречий между городом и деревней, между трудом физическим и умственным. Теперь этот процесс стал зримым и наглядным.

— То, о чем вы говорите, — данные исследовательского или нормативного прогнозирования?

— И того и другого. Это объективная тенденция, которую предвосхитили еще классики марксизма. А вот, скажем, введение всеобщего среднего образования — это своего рода упреждение будущего. Еще лет пять-десять назад основной задачей средней школы была подготовка в вуз. Сейчас ясно, что среднее образование — это та норма, которая вскоре объективно потребуется на заводе, ферме, за прилавком — словом, повсеместно, хотя и не одновременно. Что это так, можно заметить уже теперь. Дальше требования к разуму, культуре, знаниям человека будут возрастать еще быстрей.