Журнал «Вокруг Света» №12 за 1983 год
Шрифт:
Входит сын мансаба, немолодой уже, склоняется перед отцом, целует руку. На подносе угощение: консервированные ананасы и персики, бисквиты, в крошечных стеклянных кружках красный чай. Мы с Абд аль-Азизом пришли в этот дом после того, как несколько дней тряслись в грузовике по гальке русла, побывали в обеих развилках вади Дуан, собрали сведения о том, какие племена и семьи живут в девяти десятках местных селений. Это называется этническим картографированием. Теперь мы хотим кое-что уточнить.
Мансаб отвечает не задумываясь. Мгновенная реакция, твердая память, огромное любопытство к собеседнику. Его живо интересует, какие результаты получили наши археологи,
— Этот интерес у нас наследственный. Более двухсот лет назад мой предок Али бин Хасан бин Абдаллах бин Хусейн основал хауту у горы эль-Гивар рядом с развалинами Рейбуна и назвал ее эль-Мешхед. Он сочинил две касыды(Касыда — традиционная форма арабского стихосложения. Примеч. ред.) о Рейбуне. Погодите, я сейчас... — Мансаб удаляется в другую комнату и выносит оттуда пожелтевшую тетрадь. — Вот! — Речь его становится торжественной и мерной. — О крепость Рейбун! Расскажи мне о людях твоих, Сердце мне облегчи. И поведай всю правду о них.
Вид развалин изумляет поэта. Тщательно обработанные камни, глубокий колодец, гладкие плиты стенной облицовки, множество надписей. На земле Хадрамаута не видно ничего подобного. С Рейбуном не сравнится даже Шибам. Как же ты погиб, о славный город? И Рейбун отвечает. В нем жили богатые и щедрые: мудрецы, пахари, охотники. Звучали песни, гремели боевые трубы, звенел смех белолицых красавиц. Но не вняли люди увещеваниям свыше, и наслал аллах на них палящий огонь и ветер сокрушающий. Остались развалины от Седебы до Хаджарейна, и тайна не раскрыта. Глядящий на эти камни удивлен, он убегает в страхе, когда спускается темнота.
Разговор о стихах приятен мансабу. Он читает на память многие десятки строк, поправляет варианты, сообщенные Бубешром, растолковывает темные места. Он и сам не чужд стихотворчеству. Интересно, есть ли у него фаль?
Мансаб лукаво щурится.
— Я рад гостям, пришедшим с миром, с желанием узнать наш край и наших людей. В свое время у меня побывали арабисты из России — Бутрос Грязневич и Анас Халидов, я показывал им свою библиотеку. Бутрос возглавляет сейчас вашу экспедицию, вы называете ее СОЙКЭ. Прошу, пришлите мне то, что будет опубликовано по-арабски о вашей работе. Ибо не надо особого дара провидения, особого фаля, чтобы понять: СОЙКЭ — это тамам!
Успехи СОЙКЭ
«Тамам» означает «хорошо», «ладно. Высокая результативность СОЙКЭ-1983 — это «тамам».
Хизри Амирханов нашел следы олдувайской эпохи, не говоря уже о верхнепалеолитических, мустьерских и даже ашельских стоянках. Тамам!
Археологи вскрыли храм в Рейбуне, установили, что комплекс (VIII в. до н. э. — I в. н. э.) состоял по меньшей мере из четырех поселений; на западном склоне вади Дуан обнаружили десять храмов и скальные гробницы. Тамам!
Историко-культурная группа определила северо-восточнее Тарима местоположение крепости ан-Нуджейр, последней твердыни язычества, павшей в VIII веке под ударами ислама. Тамам!
Сокотрийский отряд лингво-этнографической группы в лице Виталия Наумкина и Владимира Шинкаренко провел на острове уникальные антропометрические обследования, собрал богатый материал по языку и культуре сокотрийцев. Тамам!
Йеменские сотрудники СОЙКЭ Мухаммед Бамахрама и Абд аль-Азиз бин Агиль определили свои научные интересы: первого привлекла археология, второго — этнография. Тамам!
Вообще-то этнография дело неспешное, тут результаты не всегда можно потрогать руками, как, например, у археологов. Но дает она то, чего в наше время нет
дороже: уважение к иной (уже не чужой) культуре и путь ко взаимопониманию. Тамам?Хадрамаут — Аден — Ленинград М. Родионов, кандидат исторических наук Фото автора и Ю. Кожина
Неистребимый флагарт
Н очь. На море тишина. Шум судового двигателя при полных оборотах, казалось, грохочет подобно грому. При самом входе в Цемесскую бухту капитан-лейтенант Терновский положил руку на плечо командира «Скумбрии». Главный старшина Жолудов без слов понял и отзвонил телеграфом в машину «стоп». Сразу же в тишине ночи возникло чувство тревоги, будто на бывшую рыболовную шхуну, ставшую волей судьбы боевым кораблем, уже навели свои орудия вражеские артиллеристы и теперь ждут только команды открыть огонь.
«Скумбрия» легла в дрейф. Главстаршина Жолудов сосредоточенно всматривается в окружающую обстановку и даже видит какие-то одному ему ведомые ориентиры. Для него очень важно точно знать свое место. Похоже, что гитлеровцы чувствуют себя спокойно — на переднем крае у Новороссийского цементного завода не видно вспышек осветительных ракет. А может, они как раз выжидают, чтобы русский корабль подошел поближе, а затем ударить по нему наверняка из всех видов оружия?
Мучительно долго тянется время. Капитан-лейтенант Терновский то и дело поглядывает на часы, стрелки будто бы нарисованы и не собираются трогаться с места. Тишина, очень неприятная тишина, таит неизвестность. Чем она станет через несколько минут? Лишь о скулы небольшого судна изредка легкими всплесками бьется волна. Терновский поднес часы к уху — они стучат как ни в чем не бывало. Он повернулся на мостике и тихо скомандовал:
— Расчехлить пусковые установки!
— Установки к стрельбе готовы! — через минуту ответил ему из темноты сдержанный голос старшины первой статьи Кузнецова.
— Собрать сюда комендоров для инструктажа.
Комендоры-ракетчики быстро собрались на палубе. Им все знакомо до мелочей, но лишний раз напомнить не мешает. После пятиминутной беседы разошлись по местам. Проверили натяжки, чтобы залп с носовой и кормовой установок получился одновременным. «Скумбрия», несмотря на свой безобидный вид — ни одной пушки на палубе, буквально нафарширована реактивными снарядами — эрэсами. Легкий рывок за стартовые фалы, и с борта «Скумбрии» на противника вылетят сразу девяносто шесть ракет. По своей мощи это шесть армейских боевых машин с «катюшами». В трюме ракет еще на четыре залпа. Так что комендорам предстоит горячая работенка: в полной темноте перегрузка реактивных снарядов из трюмов на направляющие.
Сквозь мерные всплески волн стало прослушиваться низкое гудение. Вскоре гудение усилилось, и неподалеку от «Скумбрии» прошли на подводном выхлопе торпедные катера-дымзавесчики. Вдруг совсем близко, усиленный мегафоном, раздался голос командира отряда высадки капитан-лейтенанта Сипягина:
— На «Скумбрии»?
— Есть на «Скумбрии»!
— Следуйте в свою точку! Идем на высадку.
Ночная тьма поглотила бесследно катера, и тут темноту стали рвать клочьями вспышки залпов береговых батарей. Сначала у самого среза воды, потом дальше на берегу поднялись мутно-бурые огненные вспышки, стали уходить все дальше и дальше к Станичке.