Жутко романтичные истории

— В меня?! — Линли был ошеломлен. — И почему «трагически»?

Майлз пожал плечами.

— Влюбленности всегда немного трагичны. Потому что безответны.

Помолчав, Линли произнес:

— Ты не перестаешь меня удивлять, Майлз.

И тот расхохотался.

— Серьезно. Ты не представляешь, как это свежо… — Он запнулся. — Я всегда думал, что пугаю тебя до чертиков. Что мы все тебя стращали. Завидев меня на горизонте, ты обычно разворачивался и убегал.

Майлз покачал головой. Теперь он мог шутить на эту тему.

— Я просто терялся в твоем божественном присутствии.

Линли округлил глаза и, поперхнувшись газировкой, закашлялся. По-настоящему. Не светское или эстетское покашливание в кулачок.

— О боже, прости, — пробормотал Майлз сквозь смех. Определенно что-то подкупало в том, как фонтанировали элегантные ноздри Линли. — Подними руки над головой!

Стараясь подавить кашель, Линли бросил на Майлза гневный взгляд и снова закашлялся. Когда он наконец пришел в себя, то прохрипел:

— В следующий раз предупреди, пожалуйста, заранее.

— Повешу на себя табличку «взрывоопасно», — согласился Майлз.

Линли рассмеялся, отставил бутылку и обнял его. Лицо Палмера было все еще мокрым, на ресницах повисли капли воды, но рот был теплым и сладким. Линли, все еще улыбаясь, прижался к губам Майлза, и тот почувствовал его улыбку, пробравшуюся в самое сердце. Он ждал этого поцелуя двадцать лет.

Затем Линли отстранился и сказал:

— С Джайлсом давно покончено. Еще до того, как мы расстались.

— О…

— Я поклялся себе, что больше на эти грабли не наступлю — не закрою глаза и не пущу на самотек просто потому, что слишком занят или слишком устал, чтобы устраивать разборки.

— А было много разборок?

— Да. Все наши отношения были сплошной драмой. — Линли саркастично улыбнулся, но встретившись взглядом с Майлзом, смягчился. — Есть еще одна ошибка, которую я не собираюсь повторять: ни за что не откажусь от правильного шага.

Майлз пытливо посмотрел в лицо Линли. Он же говорил о сексе, да? Ничего серьезного. Ничего судьбоносного. Хотя, кажется, один поцелуй уже перевернул жизнь Майлза. Но все хорошо. Он уже не ребенок. Он знает правила и хочет эту ночь, даже если она останется всего лишь ночью.

— Полностью соглашусь, — тихо сказал Майлз. — Жизнь слишком коротка для иного.

***

Море поцелуев. Легких, страстных. Голодных, сладких. Теплых, как солнечный свет, нежных, как кожа младенца. Никогда поцелуи не были столь… интимными. Всепоглощающими.

— Откуда это? — Линли невесомо коснулся губами нитки шрама на подбородке Майлза.

— Врезался в бетонную стену на велике, когда мне было четырнадцать.

— О, — пробормотал Линли. Он вновь одарил Майлза ласкающим поцелуем в подбородок. — Монреаль очень удобен для велосипедистов.

— Приятно слышать.

Майлз никогда не был с партнером, который тратил бы столько времени на подготовку к сексу. Это немного смущало. Майлз знал, как заниматься сексом. Но не был уверен, что знает, как заниматься любовью.

— Необычно при таких светлых волосах иметь темные брови и ресницы. — Линли усмехнулся. — Подкрашиваешь шевелюру, Майлз?

— Я?! — Майлз потряс головой.

Улыбнувшись, Линли потерся носом о нос Майлза, их трепещущие ресницы соприкоснулись.

— У тебя вкус фуа-гра с арахисовым маслом.

— Я забыл почистить зубы.

Линли хмыкнул.

— Ох уж эти американцы! Мне нравится твой вкус, Майлз. Хочу попробовать каждый дюйм твоего тела.

И он занялся этим, заставляя Майлза задыхаться, закрывать глаза, судорожно сглатывать и лихорадочно отвечать тем же.

Предупредительность и даже своего рода вежливость Линли в постели поразила Майлза (не слишком справедливо по отношению к Палмеру). Майлзу никогда не уделяли столько внимания. На него никогда не обращали столько внимания. Линли засыпал его комплиментами и вопросами. Не обычными вопросами про безопасность, а теми, что задают хриплым, низким рыком. «Майлз, тебе так нравится?», или «А это местечко чувствительное?», или даже «Скажи, чего тебе хочется?»

Не то чтобы у Майлза был неудачный сексуальный опыт. Всего пара неловких случаев. Но он ни разу не был с человеком, который пытался очаровать, соблазнить, когда оба уже голыми лежали в постели. В этом было что-то декадентское. Как бутерброды с арахисовым маслом и фуа-гра. Определенно Майлзу следовало поднять планку, если в Монреале занимаются таким сексом.

Обнаженное тело Линли было гибким и сильным, золотистым, как калифорнийское лето. Счастливый обладатель мощных ног и плеч лыжника, не говоря уже о плоском животе и крепкой заднице, он навис, опираясь на руки, над Майлзом, и его ясные голубые глаза сияли.

— В нашем распоряжении вся ночь, так кто будет первым? М-м?

— П-первым? — Майлз думал, вернее, боялся, что Линли выполнит свой долг гостеприимства и сбежит, но опять ошибся. У них впереди вся ночь.

Линли мягко рассмеялся.

— Со мной в постели все еще тот застенчивый Майлз, которого я знал?

Майлз тоже усмехнулся, потому что нет, не совсем, но Линли был полон сюрпризов, и он наслаждался каждым из них.

Вытянув руку, он взял член Линли, чувствуя, как горячая кровь бьется под шелковистой кожей. Линли резко вдохнул и откинул голову назад.

— Вот так. Мне нравится.

Майлзу тоже нравилось, и он скользнул ладонью ниже, чтобы обхватить и погладить нежные яички. Линли мурлыкнул и толкнулся в ладонь Майлза.

— М-м… Так вот как ты хочешь?

— Ты можешь трахнуть меня, — сказал наконец Майлз.

Линли поморщился.

— Очень романтично.

— Есть подходящее слово на французском?

— Полно слов и фраз. Некоторые получше, другие хуже. Faire des galipettes. Кувыркаться. Tremper le biscuit. Проткнуть бисквит…

Майлз расхохотался.

— Ты это придумал только что.

Линли усмехнулся.

— Нет. Но не отвлекайся. Так ты хочешь потрахаться?

— Я хочу трахаться и быть оттраханным.

— Ваше желание — закон…

Линли ловким движением соскользнул с кровати. Порывшись в кармане джинсов, он вытащил блестящий пакетик и бросил презерватив Майлзу.

— Запомни, на чем мы остановились.

Линли включил свет в ванной и зашел внутрь. Он вернулся через минуту с маленьким тюбиком крема Crabtree & Evelyn.