Зимний сон Малинки
Шрифт:
– Мужчина! Прекратите немедленно! – от мужика пахло спиртным, но был он вполне себе вменяем, чтобы запросто вжать меня в угол, что, кажется, и собирался сделать. – Уберите руки!
Я бросила взгляд поверх плеча незнакомца в вагон – там было тихо и пусто. От ряда купе нас отрезала дверь. Вспомнился милый сердцу плацкарт с чужими пятками в проходе и вечным храпом. Вот тебе и минус вагонов СВ – придушат, никто и не услышит. Да и неудобно как-то кричать на всю Ивановскую «убивают!». Культурные же люди едут.
Я выдохнула и постаралась ответить спокойно. Даже улыбнулась
– Послушайте, уважаемый, меня зовут не Даша, и я никогда не видела вас прежде. Вы меня с кем-то спутали и если хорошенько посмотрите, а лучше протрезвеете, вы это точно поймете!
Мне не поверили.
– Шутишь? Чтобы я и не запомнил такую красавицу? – мужик хмыкнул.
– Дашунь, я же на тебя всю наличку спустил! Свои *нецензурное выражение* потом заработанные кровные!
Руки борова скользнули на спину, и незнакомец попробовал притиснуть меня к себе.
– Иди сюда, вернешь должок! Ишь, не помнит она меня! А когда кошелек, стерва, стащила и напоила, когда развела как лоха – помнила? Не-ет, Жека разводов на бабки не забывает.
– Эй, вы что делаете! С ума сошли! Отпустите меня немедленно! – я возмутилась, не на шутку испугавшись. Затрещала по шву футболка. Улыбка с лица мужика исчезла, и он сердито задышал у моего лба, хватая в охапку. Не дай бог такой затащит в купе, кто меня найдет? И когда? Что я ему борову сделаю?!
Идея с криком о помощи уже не казалась неловкой, и я вскрикнула. Изловчившись, стукнула обидчика кулаком в лоб. Получилось не сильно, но мужик оторопел. Сдвинул брови, собираясь… дать сдачи?
– Ах ты ж… Играть со мной вздумала? Что, не ожидала увидеть?!
Да что же это такое? Вроде бы среди людей еду, а как на необитаемом острове! Футболка снова затрещала под натиском рук, волосы растрепались, и я затолкалась, пытаясь освободиться.
И не заметила, как дверь на пятачок открылась и мужик вдруг меня отпустил. Отшатнулся в бок, ударившись затылком о стену, а между нами встал Гордеев.
– Что здесь происходит? – спросил Димка и грозно надвинулся на мужика. – Ты! Отвечай! Разве я тебе непонятно сказал?!
Это я привыкла видеть в однокласснике руководителя, а незнакомец не понял. Возмутившись, полез на парня пузом. Разозлившись, зыркнул на меня зло, и выдал тираду вперемешку с матом. И про секс, и про Анталию, и про украденный кошелек с наличкой. И пальцем в меня тык: она, мол. Даша. Мамой клянусь.
И вроде радоваться надо, что Гордеев пришел, а стало так стыдно, словами не передать. Грязь в человека плеснуть легко, а ты попробуй, отмойся. Особенно, когда оба смотрят. И не хотела, а в глазах защипало.
– Какая Анталия, Гордеев? – пропищала мышью. – Да я дальше Гваздюкино и не уезжала никогда. Я бы так не смогла, ты же знаешь. – Ведь он знает?
– Иди в купе, Маша. Сейчас же! Я сам разберусь.
– Что? Не нравится, когда тебе баба рога наставляет? Заимел красотку, а она оказалась подстилкой! Сочувствую, брат…
– Сейчас я тебе расскажу: кто кому брат. Иди, Маша!
Дальше
я слушать не стала. Побежала звать на помощь проводника, потому что сзади раздался шум и громкие маты, но женщина с охраной уже и сама, заметив потасовку, спешила к мужчинам.Глава 12
– Заткнись! Сейчас я тебе расскажу: кто кому брат.
Дальше я слушать не стала. Кинулась звать на помощь проводника, потому что сзади раздался шум возни и громкие маты, но женщина уже и сама с охраной спешила к мужчинам, заметив потасовку.
Ой, мамочки! Что же будет? Пропустив компанию, я и себе побежала назад выручать Димку. За мной прибежал из купе друг Жеки, такой же нетрезвый тип Виталя, и мы все снова потолкались, перекрикивая друг друга.
– Он не виноват! Парень не виноват, слышите! Отпустите, Гордеева! Этот пьянчуга сам ко мне пристал! Да отпустите же его!
– Эй, она аферистка! Арестуйте ее!
На деле оказалось, что Гордеев разбил мужику нос и скрутил вдвое, после чего нас всех допросили. Успокаиваться боров не желал, и на его истеричное требование дать ему бумагу и ручку, он будет жаловаться, охранники не очень вежливо объяснили, что если пожалуюсь я, его заявлением можно будет заткнуть дыру в бачке общественного туалета. Так что либо он, как рыба под воду, по-хорошему уходит в свое купе и не отсвечивает распухшим носом, либо они его сдают в руки полиции за дебош уже на следующей станции.
– Малинкина, если я говорю идти в купе, это значит: идти в купе. Какого черта ты снова там оказалась?
– А ты не командуй здесь, Гордеев, не на работе. Что же, прикажешь мне сидеть и ждать, пока тебя там отлупят? А вдруг ты драться не умеешь? Откуда я знаю!
– Лупила меня только ты, и то в далеком детстве. С тех пор я кое-чему научился. Так что не стоит впредь за меня переживать! Сам разберусь!
– Вот и не буду!
– Вот и не надо!
– Какой же ты… Упертый гусь!
– А ты…
Но кто я, Гордеев договорить не успел, потому что я вдруг испуганно уставилась на его щеку, на которой красовалось пятно крови и, потянувшись, коснулась щеки пальцами. В голове моментально вспыхнула мысль: это провал! Ведь если вместо солидного подрядчика с солидному заказчику приедут два техасских рейнджера, договор может и уплыть!
– Ой, Димка, кажется, тебя ранили!
– Где? – Гордеев вскинул руку, накрыл ею мою ладонь, и тут… сердце пропустило удар.
Та-ак! Стоп-стоп-стоп! Постойте! Э-э, что оно сделало?!
А можно на пару секунд отмотать назад? Что-то я не поняла.
Так, вот я вижу кровь, поднимаю руку к лицу Димки, касаюсь гладко выбритой щеки пальцами, а вот Гордеев накрывает мою ладонь своею. Где-то за мгновение до этого мы встречаемся взглядами.
Ага, вот в этот самом месте все и случилось. Сердце пропустило удар.
Хм! Что еще за ерунда?
<