Зимний сон Малинки

– Малина, ты меня с ума сведешь…

Я? Вот не сказала бы. Это он меня точно с ума сведет и наша неутомимость.

Пальцы сжали простыню, а спина прогнулась.

И почему мне нравится, как звучит его голос? Как грудь греет спину, а бедра вжимаются в мои. Как губы ласково целуют шею под затылком, отмечают горячими прикосновениями линию позвоночника, а рука по-мужски смело гладит живот, спускаясь ниже…

– Какой у тебя мягкий живот, Маша. Люблю его.

– Ж-живот? – от толчков прерывалось дыхание, но я все равно удивленно хмыкнула. – Ты серьезно?

– Да, - не стал юлить Гордеев.
– А ты что во мне любишь? – Он склонился, провел ладонью по моей шее и выдохнул в ухо: - Ну хоть что-нибудь, Малина, тебе во мне нравится? Возможно, - хрипло и многозначительно шепнул: - Он?

Он мне нравился, да еще как, но я не готова была признаться в этом даже под покровом ночи.

– Хоть что-нибудь, да, - легко улыбнулась, - очень нравится.

– Что, скажи?! – как-то слишком серьезно спросил, Димка, крепче меня обняв. Но тут же, опомнившись, нежно куснул плечо. – М-м, Малина?

От поцелуев горела кожа, от подкатившего удовольствия я готова была урчать. Женщина во мне мягко качнула бедрами навстречу ласкающему ее мужчине и прошептала с выдохом:

– Не скажу. Не пытайся выпытать.

Гордеев задохнулся, но только на длинный миг. Перевернул меня на спину и накрыл собой. Поймав губы, поцеловал так глубоко, что закружилась голова. Отпустил, дав вдохнуть воздух, и прижал к себе, теперь целуя висок.

– Машка, ты безумно вкусная. От тебя не оторваться. Скажи, что мне сделать, чтобы ты призналась? Хочу знать.

– Зачем?

– Считай, что для меня это важно.

– А разве тебе не говорили? Другие?

Димка замер, затем привстал на локте и заглянул в мое лицо. И пусть было темно, но я увидела блеск в его глазах.

– Ну, чего молчишь? – протянула руку и погладила темную голову. Провела большим пальцем по щеке, совсем как он в офисе, запоминая ощущения. Не удержавшись, погладила губы. Красивые они у него, нежные и умелые, но разве об этом скажешь?

– Маша, я не хочу говорить о других. Не с тобой.
– Ну вот, снова стал серьезным.

– А я не спрашиваю тебя, я просто не хочу повторяться. Вдруг ты у всех интересуешься? А ответ я и так знаю. Говорили.

Я сама привстала и сама поцеловала его в губы. Увлекла за собой, опустившись на подушку. В эту холодную ночь лежать под Гордеевым было уютно, и тяжесть совсем не мешала.

Мне на самом деле было все равно, в чем ему признавались другие. Я не хотела этого знать. Как не хотела думать о том, был ли он с ними таким же неистовым, как со мной. Говорил ли те же слова, брал ли с таким же желанием. Сейчас он принадлежал мне, и я хотела продлить этот момент.

– Нет, не у всех, Маша.

Шепот защекотал губы, и я тихонько рассмеялась. Игриво толкнув парня в плечи, опрокинула его на подушку и опустилась ему на грудь. Димка тут же накрыл меня одеялом. Погладил спину, а я поцеловала его в подбородок.

– Какой ты упрямый, Гордеев. Совсем, как в школе, - удивилась.
– Ладно, - сдалась, глядя на него.
– Улыбнись, тогда скажу. Ты всегда такой серьезный, Дмитрий Александрович, а так нельзя. Я люблю, когда ты улыбаешься…

Ну вот, расплылся в улыбке – умеет же.

– Еще!

– Мне нравятся твои глаза. Они у тебя, как темный смерч: никогда не знаешь, что от них ожидать. Нравится, как ты пахнешь, словно в тебе живут две стихии – холод и огонь. Нравится, как произносишь мое имя. А еще…

– Что?

Я замолчала. В груди внезапно заворочалась грусть и улыбка померкла. Его нетерпение напомнило мне о времени. О том, что еще одна наша ночь скоро закончится и придется расстаться.

– Маша…

Я протянула руку и погладила Димку по щеке. Коснулась его губ своими и попросила:

– Дима, поцелуй меня, как ты умеешь. Я хочу.

Ночь продолжилась, и мы отдали ей себя. Уснули без сил, обняв друг друга, и на этот раз совершенно без снов. А когда проснулись…

Глава 33

А когда проснулись, я едва не взвилась с дивана, осознав, насколько забылась. Но вовремя опомнившись, возблагодарила небо за то, что мы укрыты. Как я могла так проспать!

Давно взошло солнце и осветило комнату, но в квартире затаилась непривычная для воскресенья тишина. И в этой тишине у самого дивана в пижамках стояли мои малинки и смотрели на нас в две пары распахнутых васильковых глаз.

Лешка утер кулаком нос, а спросила Дашка, прижав к груди плюшевого зайца.

– Мама, а дядя Дима теперь наш папа?

Что?

– Что?! – я натянула одеяло на грудь и села, ощущая едва ли не панику. Умница дочка заглянула за мое плечо.

– Нам его Дед Мороз подарил, да? По-настоящему?!

Пока я приходила в себя от шока, сын обиженно вздохнул:

– А я хотел башенный кран. И елку.

За что получил от Дашки тычок в бок.

– Ты что, Лешка! Папа же лучше!
– и снова зырк на Гордеева. Типа: сам посмотри!

Ну, еще бы. Такие плечи и грудь разве спрячешь? Дочь у меня настоящая женщина растет. Наверное, так пристально Димку еще не рассматривали.

Господи, я и забыла! До Нового года остались считанные дни. Не удивительно, что дети жили сказками и ожиданием подарков. Видеть возле меня мужчину им еще не доводилось, кроме позавчерашнего похода в ресторан. А тут такой наглядный экземпляр, да еще и дома! Ох, чувствую, быть к вечеру в курсе сюрприза и бабушке. Что им всем потом отвечать?

Но что же я молчу-то!

– Э-эм, малинки, - начала, как можно мягче, спустив ноги вниз, - понимаете, тут такое дело…