Зимняя бегония. Том 2
Шрифт:
Шан Сижуй закивал без остановки:
– Верно, она говорит, как стучит по крышам мелкий дождик. Впредь будем звать ее Сяо Юйдянь-эр [44] .
Чэн Фэнтай, посмеиваясь, потрепал его волосы:
– Только не называй ее так в лицо! Барышни очень чувствительны, еще разгневается и побьет тебя.
В саду стояли двое, во взоре Юй Цин плескалась вечная любовь, и, опутанная ею, она тянулась к своему Лю Мэнмэю. Взгляд Юань Сяоди, впрочем, был пустым, пел он кое-как, что совершенно не походило на его прежнюю манеру выступать. В какой-то момент Лю Мэнмэю полагалось приобнять Ду Линян за плечи, однако Юань Сяоди вдруг замешкался. То ли из-за этой его оплошности, то ли по какой-то другой причине, но манера Юй Цин говорить, словно мелкий дождик стучит по крышам, перешла в пение. Сбившись с ритма, она начала фальшивить. Собравшиеся здесь были людьми сведущими, а потому сразу это заметили. Юань Сяоди с его абсолютным слухом, едва заслышав фальшь, не стал допевать
44
Сяо Юйдянь-эр (кит. ????) – досл. «мелкие капельки дождя».
– Сегодня все перебрали, и правда перебрали, пока хватит. Назавтра Юй-лаобань выступает в театре Тяньбао [45] , все присутствующие смогут прийти и поддержать ее.
Юй Цин все еще не вышла из сценического образа, покрасневшими глазами она оцепенело глядела в спину удаляющегося Юань Сяоди, во всем ее облике читалась затаенная обида. Юань Сяоди не стал задерживаться ни на минуту и быстро распрощался, словно огнем ему подпалило хвост. Когда он проходил по каменной дорожке мимо Чэн Фэнтая, тот увидел во взгляде его мучительную боль. Поразмыслив совсем недолго, Чэн Фэнтай почти сразу понял, в чем дело, и переглянулся с Фань Лянем. На лице Фань Ляня так же застыло сумрачное выражение. Сыси-эр бросил на Юй Цин презрительный взгляд и, скривив шею и покачивая бедрами, холодно усмехнулся, тихонько выругавшись:
45
Театр «Тяньбао» (кит. ????) – «Тяньбао» означает «дар небес», кроме того, это девиз правления императора Сюань-цзуна, покровителя театрального искусства.
– Хоть приплатит, а все равно никому не нужна!
Только Шан Сижуй, глупый настолько, что оставался за пределами этого мира, недовольно принялся бурчать себе под нос:
– И как Юань Сяоди мог допустить подобную ошибку! Непохоже на него, совсем непохоже! Ох! Я так разочаровался! Даже Юань Сяоди может ошибаться!
Чэн Фэнтай, которому было и смешно, и горько, похлопал его чуть ниже спины.
Глава 9
На пятый или шестой день пребывания Юй Цин в Бэйпине из Франции в большой спешке возвратился Ду Ци. Только сойдя с поезда, не повидав еще семью, он прямиком направился в дом Шана, а войдя во двор, первым делом потрепал Сяо Лай по щеке:
– Девчушка! Как давно мы не виделись! Ты так выросла!
Сяо Лай, обычно глядевшая хмуро, вдруг изменила своему суровому виду и, запрокинув голову, заулыбалась ему:
– Седьмой молодой господин вернулся! Шан-лаобань весь истомился, пока ждал вас!
Ду Ци закивал:
– Я знаю-знаю, получил во Франции его письмо. Писать он стал еще хуже, чем когда я уезжал.
Сяо Лай проговорила со смехом:
– А как иначе? Каждый день у него одно представление за другим! Где уж тут взять время на каллиграфию, – о том, что в свободное от выступлений время Шан Сижуй обычно перебрасывается шуточками с Чэн Фэнтаем, она говорить не стала.
Ей всегда была ненавистна «золотая молодежь», кружащаяся подле Шан Сижуя, погрязшая в распутстве и азартных играх, актеров они считали забавными игрушками. При встрече превозносили до небес, а за спиной втаптывали в грязь, все сплошь лицемеры. Однако к Ду Ци она относилась по-особенному, поскольку знала, что они с Шан Сижуем – знатоки китайской оперы, задушевные друзья, повязанные искусством. Хоть Ду Ци и вел себя легкомысленно и даже распущенно, он и в самом деле любил театр. Как и Шан Сижуй, он был одержим духом оперы. Отбросив манеры ученого человека и замашки барчука, он считал себя спутником Шан Сижуя, разделяя с ним и славу, и позор. С Чэн Фэнтаем все обстояло иначе. Сяо Лай ясно понимала, что Чэн Фэнтай вовсе не любил оперу, и за исключением тех случаев, когда выступал Шан Сижуй, на представления он смотрел как на потеху.
Ду Ци, на ходу ослабляя галстук и расстегивая пуговицы на пиджаке западного кроя, громко закричал:
– Братец Жуй! Выходи скорее! Я до смерти по тебе соскучился!
На дворе стоял полдень, и Шан Сижуй по своему обыкновению собирался вздремнуть. Сяо Чжоуцзы уже не таясь готовили к выступлению, сейчас он усердно занимался, чтобы показаться во всей красе, играть он собирался в «Чжаоцзюнь покидает пределы родины» [46] . Сейчас Сяо Чжоуцзы как раз отрабатывал взмахи железной плетью [47] . При виде Ду Ци он робко опустил плеть. Он знал, что гости Шан Сижуя сплошь люди влиятельные и благородные, совсем не простые, и потому заволновался. Увидев его, Ду Ци перестал звать Шан Сижуя,
неспешно и аккуратно он развязал галстук и, с любопытством глядя на Сяо Чжоуцзы, проговорил:46
«Чжаоцзюнь покидает пределы родины» (кит. ????) – в основу пьесы лег исторический сюжет о Ван Чжаоцзюнь, жившей в I веке до н. э. Одна из четырех легендарных красавиц Древнего Китая, она попала в гарем к императору Юань-ди, однако тот ни разу ее не навестил: Ван Чжаоцзюнь отказалась давать взятку придворному художнику, отчего тот изобразил ее уродливой. Дабы наладить отношения с северными племенами сюнну, император Юань-ди пожаловал ставленнику Хуханье одну из своих наложниц – Ван Чжаоцзюнь. Благодаря ее красоте и мягкости, очаровавшей грозного владыку сюнну, более 60 лет между сюнну и Китаем царил мир.
47
Железная (многозвенная) плеть (кит. ??) – гибкое оружие в ушу.
– Ты ребенок из труппы «Шуйюнь»? Исполняешь дань? Такой изящный! Сколько уже учишься? Что за пьесу репетируешь?
Сяо Чжоуцзы так запинался, что не смог ничего толком ответить, щеки его залило румянцем. Ду Ци тотчас потерял к нему всякий интерес. По виду Сяо Чжоуцзы было лет тринадцать-четырнадцать. В свои тринадцать лет Шан Сижуй уже закончил обучаться мастерству и сыграл первый спектакль, а зрителями его были главнокомандующий Чжан со всей своей армией. Стоило неверно взять хоть одну ноту в присутствии этих кровожадных солдафонов, как они тут же повытаскивали бы пистолеты и расстреляли бы виновника; даже хозяин труппы Шан Цзюйчжэнь, увидев их, несколько растерялся. Однако Шан Сижуй спокойно вышел на сцену, как назло, исполнив «Целомудрие Даин» [48] и тронув тем самым весь город Пинъян. Если застенчивый актер выйдет на сцену, то при виде разношерстной толпы зрителей голос его непременно начнет дрожать. Тотчас же отнеся Сяо Чжоуцзы к людям заурядным и не стоящим внимания, Ду Ци оставил его и быстрым шагом вошел в главный зал. Сяо Лай подлила холодного чаю в чашку и подала ее Ду Ци.
48
«Целомудрие Даин» (кит. ????) – другое название «Железный лук» – пьеса пекинской оперы, рассказывающая о девице Чэнь Сюин, жившей при династии Мин, которая отказывает в близости сыну главнокомандующего.
Шан Сижуй, застегивая пуговицы на длинном халате, вышел ему навстречу. Ду Ци радостно обнял его и звонко расцеловал в обе щеки:
– Дорогой! Я вернулся! Ты скучал по мне?
Шан Сижуй дотронулся до щеки, куда его поцеловали, и принялся трясти руку Ду Ци:
– Седьмой барич, ты вернулся! Я скучал по тебе! Юй Цин и остальные уже здесь! Лишь тебя не хватало!
Ду Ци обхватил его за талию и закружил по всей комнате:
– Поезд мой не успел еще доехать до Бэйпина, а я уже все слышал. Братец Жуй! Ты снова покорил всех своим мастерством, цветущая ветвь затмила собой другие! Да и я во Франции не бездельничал! Собрал для тебя два прекрасных сценария, эти старые хрычи и придраться ни к чему не смогут!
Отношения их были очень крепкими, Ду Ци, можно сказать, наблюдал за восходом Шан Сижуя, они считались столь преданными друзьями, словно были братьями по крови. Его захватило столь сильное волнение, что он не смог сдержаться и оставил поцелуи на щеках Шан Сижуя, отчего тот прикрыл лицо руками и разразился смехом.
Так они и не могли отлипнуть друг от друга, когда из комнаты вышел Чэн Фэнтай. Завидев Ду Ци, он кашлянул. Шан Сижуй поспешил представить их друг другу, и Чэн Фэнтай весьма дружелюбно кивнул Ду Ци. Он прошел мимо него и налил себе стакан холодной воды. Ду Ци вдруг замер, уставившись на Чэн Фэнтая и нахмурив брови, затем заскрежетал зубами, оттолкнул Шан Сижуя в сторону и гаркнул Чэн Фэнтаю:
– Сянь Юнь!
Чэн Фэнтай на мгновение замер, прежде чем осознал, что Ду Ци кричал именно ему. Повернув голову, он недоуменно спросил:
– Что?
Ду Ци запылал от ярости и, засучив рукава, бросился к Чэн Фэнтаю, явно собравшись с ним подраться:
– Да иди ты! Ты еще и Сянь Юнь забыл! Сперва завлек ее, а потом просто-напросто забыл!
Однако Ду Ци был слишком худым и, как избалованный барчук, по-видимому, нечасто дрался. Прежде чем его кулак достиг лица Чэн Фэнтая, тот успел перехватить его за запястье и изумленно воскликнул:
– Молодой господин Ду! Давайте поговорим! Что все это значит?
Шан Сижуй сзади обхватил Ду Ци за талию, проговорив в смятении:
– Седьмой барич! Седьмой барич, ты что делаешь, седьмой барич! Не бей его!
Заслышав шум, прибежали Сяо Лай с Сяо Чжоуцзы, готовясь разнимать драку. Сяо Чжоуцзы был худ и слаб, и потому не в силах был остановить разбушевавшегося Ду Ци. Сяо Лай, хоть и девушка, все же оказалась сильнее и самоотверженно протиснулась между драчунами, намереваясь их разнять. Ду Ци оттолкнул Чэн Фэнтая, опрокинув на него чайную чашку, отчего рукав у Чэн Фэнтая промок насквозь. Выругавшись, он затряс рукой, и несколько капель попало на лицо Ду Ци. Оскорбленный Ду Ци, которому словно дали оплеуху, вытер лицо и, поднявшись, в гневе указал на Чэн Фэнтая: