Злаки Зодиака, или Ижица-файлы
Шрифт:
Итак, Гребаха на портрете завозился, вытягивая шею и, как бы, пытаясь заглянуть в черепок. А из черепка, словно из самого обыкновенного диктофона зашелестел чуть смазанный в интонациях задокументированный разговор:
— Синьор позволит?
— Бонджорно. Мы знакомы?
— Заочно. Ваша фирма помогает городу восстановить метрополитен. А я работаю в Комитете по экологии. Вот моя визитка…
Вертухай у самой двери камеры вдруг диким голосом заорал, будто потерял табельное оружие:
— В подземных «Крестах» все спокойно!
— Силен, чудило, — сгреб чужие зубы-шашки и свою, запертую в сортир, с несерьезной бумажной доски Властелин Колец, профукав пять партий подряд. Запустил не менее
— Мы же играли не на интерес, — испуганно отодвинулся Максим. Его не столько удивило подношение, сколько то, что на этот раз Финита не ринулся к смутному лику на иконе, устанавливать его нимбом вверх, а ведь вертухайский голос родился чересчур рядом…
52
В обыкновенных следственных изоляторах подследственные остаются в своей одежде, разве что лишенной деталей, облегчающих суицид. Но поскольку любой инферн обладает расширенными возможностями, их в пределах интендантских щедрот предпочитают переодевать в нейтральную, а порой и прошедшую спецобработку робу
— Мы играли, ты выиграл. Держи, Игорек, не люблю оставаться в должниках у тех, кто близок к смерти, — главарь потянулся, хрустя всеми до последней косточками, и нежданно проявил живой интерес к результатам татуировального процесса. — Ну, как у вас там?
— Пять минут, как готов, — отвечал, кажется, Майданный. При этом не очень-то Максиму было ясно, кто готов — татуируемый Бэтман? Или тип, над спиной которого упражнялись в бэтманизме мастера? И, если «готов» тип, то в каком смысле готов? Слишком многоплановый термин…
— Тогда пора, — решительно сполз со шконки главарь-карлик и, не обуваясь, зашлепал ступнями по бетону.
Прочие обитатели поднялись с корточек, счастливо затрясли затекшими ногами. Властелин Колец подчапал к двери и брезгливо коснулся пищераздатчика мизинцем. И дверь послушно отворилась — запоры оказались загодя отжаты, и все такое. Щедро поименованные сидельцы цепочкой двинули за дверь, лишь пациент с растатуированной спиной так и остался валяться без движения.
— Эй, Режим, чего морфеишься? — Прикрикнул центровой недоросток на все еще растерянно вертящего в руках «Зиппо» Храпунова, — Шевели нетопырками!
Вышедший последним МакМак помешкал, якобы сомневаясь, не притворить ли за собой дверь, на самом деле давал глазам освоиться — тюремный коридор заливал, будто холодец вываренный протеин, призрачный свет. Маячивший у двери истый тюремщик, как Максим присмотрелся, не пребывал в гипнотическом трансе, здесь использовалось какое-то другое селенитное колдовство, на время — будем надеяться, превращавшее мученика в механического истукана, только и способного, что через равные промежутки времени орать: «В подземных „Крестах“ все спокойно!».
Максим поймал косой взгляд недоросли, и решил за самое разумное считать наваждение еще одной проверкой, и всласть таращиться вокруг ошалевшим бараном. Дескать, любой первоходка понятия не имеет, какие порядки царят по ночам в казематах ИСАЯ, а подсаженный оперотделом идол тут же поморщится типа «сплошные штампы» и выдаст себя по маковку.
Только никакое это — с вертухаем — было не наваждение, все происходило наяву.
Разрезая тусклый свет черными мишенями, группа путешествовала коридором в сторону, противоположную выходу. Невнятные тени царапали ломанными щупальцами кирпичную кладку. Пресекающие днем любое несанкционированное движение паутиновые пологи отсутствовали напрочь. Сидельцы топали в следующем порядке — первым карл, за ним Максим, по бокам Финита и Майданный, остальные сзади нестройной гурьбой, сутулясь, сплевывая сквозь зубы по сторонам и засунув руки в карманы роб. И семафорами
им были только редкие выкрики из сгущавшегося спереди и сзади сумрака:— В подземных «Крестах» все спокойно!
— В подземных «Крестах» все спокойно!
— В подземных «Крестах» все спокойно!
Нет, зря Максим принял это за проверку, его спутники, кроме, понятно, карлика, тоже чувствовали себя далеко не в своей тарелке. Финита и Майданный жались к середине пути и без умысла часто чиркали Храпунова локтями. А те опричники, что мерили путь шагами сзади, то и дело наступали на пятки, боясь отстать.
— Скучно каноним, — заворчал, не оглядываясь Властелин Колец, — Финита, грянь песню!
И не посмевший ослушаться Иван жалобно затянул в темпе походного марша:
Опухшая со всех сторон Лежит и не шевОлится Моя жена, моя жена, Моя жена — покойница. Желтеет роза на окне, В полях повысох мак. Моя жена, моя жена, Увы, совсем мертвяк…— Елы-палы. Я в гробу пряники забыл, — зашептал кто-то из задних. — Мне маманя пряников медовых в передачку тиснула. [53]
— Не боись. Никто не сожрет, — ответили столь же глухим шепотом.
— А что я ставить на кон буду? Мизинцы?
— Поставишь грамм двести крови, не убудет.
Шепот пресек следующий вертухайский вопль:
— В подземных «Крестах» все спокойно!
А безголосый Иван дребезжал дальше:
Наверно, мало света ей (О розе я пою). Ну а жену, ну а жену Я все равно люблю!53
Для родственников обитатели подземных «Крестов» содержатся якобы в «Крестах» обычных. Там и осуществляется прием передач. К сожалению данная практика приводит к необходимости частенько стирать память у случайно посвященных в тайну. Практика считается временной… уже пару сотень лет.
— Это песня о том, — начал вполоборота объяснять карла Максиму, но заткнулся на полуслове, потому что они уже пришли.
Никаких сомнений, этот зал служил тюремной библиотекой. Только кто-то большой силы и не ленивый пораздвигал многоэтажные стеллажи, освободив в центре просторную площадку. И компания, в которой сюда прибыл Максим, оказалась здесь в столь поздний час не единственной.
— …Я знала, вы — романтик. Вас манит поиск затонувших сокровищ.
— Когда говорят: «Три миллиона евро ДЛЯ НАЧАЛА», трудно отказать прекрасной незнакомке.
— Всего три миллиона долларов. Я вам позвоню, — на этом звук из половинки синьорского черепа иссяк. Половинка прекратила мелко вибрировать и стала похожа на втянувшую лапки, прикидывающуюся дохлой насильно перевернутую черепаху.
Успевший прежде прокрутить эту запись с десяток раз вампир скучал, но из почтения к начальству старался делать это не слишком выпукло. Гребаха на портрете поскреб бороду и угрюмо вздохнул:
— Начальница ИСАЯ не обнаружит пропажу макаронника? Он ведь у нее под мощным колпаком…