Зловещие забавы славянского бога

– Знаешь? Когда я вошёл в зал, сразу понял, ты и есть моя судьба. – сходу заговорил Угрюмый. Сейчас, под парами выпитого ранее алкогольного суррогата, даже Синюга не казалась Василию, такой уж и страшной. – Возможно, это и есть некое провидение или та самая любовь с первого взгляда.

Синюга с подозрением покосилась на незваного собеседника. Подсевший оборванец был ей как будто знаком. Причём, исключительно с негативной стороны. Однажды, он жестоко её избил за поднятую с пола мелочь. Потому, предчувствуя очередной мордобой, бродяжка с опаской придвинула к себе сумки. Но после того как Угрюмый распахнув пиджак, показал ей торчащий из-за брюк бутыль с мутной жидкостью, разулыбалась во весь свой беззубый рот.

– Да и ты мне, вроде, уже давно приглянулся. – как бы смущаясь, она придвинулась к Ваську и всем своим видом показала, что нынче она готова практически на всё.

Молодые люди, сидевшие поодаль и наблюдавшие с самого начала за столь необычной встречей, тихо засмеялись. Ну, а когда те ребята ещё и стали невольными свидетелями чрезвычайно «романтичного» объяснения в любви, то «заржали» уже в полный голос.

– Пойдём-ка отсюда, дорогая. – подхватив с пола пару увесистых тюков, предложил Василий. – Терпеть не могу свиней и хамов, готовых опошлить самое святое.

Источая вокруг себя смрадный дух, парочка нищебродов вышли на перрон и медленно направились к небольшой тёмной рощице, притаившейся меж железнодорожных путей.

– Душновато сегодня. – подметила Синюга, расстёгивая верхнюю пуговицу своего зимнего пальто.

– Да уж. Не меньше тридцати семи градусов. И ни намёка на мало-мальски ветерок. – ответил вспотевший бомж и указал на импровизированную «обеденную зону», сложенную из старых деревянных ящиков. – Прошу к столу!

По первому стакану выпили молча. Просто разговор как-то не складывался. Когда же самогон ударил в голову – Василия, в буквальном смысле, понесло.

– Эх, Синюга-Синюга! Ведь я, не всю жизнь бродяжил, да побирался. Как-нибудь я отвезу тебя в Москву, покажу столицу. Увидишь, какой у меня шикарный дом. Двухэтажный коттедж в центре города. Внутри всё в коврах, в хрустале, в мраморе. В гараже новенькая «Волга».

Договорить, точнее домечтать, он не успел. Его перебила бродяжка.

– Так почему ж ты из помоек кормишься? – искренне изумилась она.

– Сложная история. Если в двух словах, то с женой я поссорился. Знала б ты, какая она у меня стерва. Да собственно, сам я её и разбаловал. Каждый день с цветами, с подарками, а ей всё мало. Вот и пришлось мне хлопнуть дверью. Наверняка, ждёт сейчас, переживает. А я из принципа не вернусь. – тут сообразив, что слегка переборщил, Угрюмов осёкся и продолжил менее эмоционально. – Да приеду, конечно. Куда же я денусь. Ещё немного поброжу по бескрайним российским просторам и обязательно вернусь. Ни то колёса у машины заржавеют.

– Везёт тебе. – тяжело вздохнула Синюга. В отличие от Василия, подвыпившая бродяжка ударилась в меланхолию. – Тебе есть, куда вернутся.

– Конечно. Уж кто-кто, а я успел позаботиться о своей старости. А как иначе? Ведь целым танковым полком, в своё время командовал. А как в ногу ранили, так и списали меня в запас. Сама пойми, ну какой я домосед, если всю свою сознательную жизнь по дивизиям и гарнизонам мотался? У меня и танк свой был. Кстати, забыл сказать, что я танкист.

– А дети? – прищурилась Синюга.

– Какие дети?

– Дети, спрашиваю, есть?

– Ах, дети! Ну, конечно: имеются. Двое. Нет. Трое. Только они уже взрослые. Старшему!.. – на пару секунд Василий призадумался. – …Кажись, семнадцать. Точно, семнадцать. В армию, скоро пойдёт. Собираюсь определить его в авиацию.

– Вот-вот и лето кончиться. Вновь наступит зима. – в очередной раз, тяжело вздохнула бомжиха. – А я и не знаю, куда податься. Надоело мне по теплотрассам и колодцам лазить. Непутёвая я. Мужа из армии, так и не дождалась. Молодость прогуляла, ребёнка в детдом сдала и осталась одна одинешенька. Ни кола, ни двора – короче, голь перекатная. Эх, кабы начать сейчас, всё с самого начала.

– Не переживай, подруга. Найдём мы и тебе счастье. – Вася попытался успокоить Синюгу.

– А какое оно, это самое счастье? И вообще, есть ли оно?

– Конечно, есть. Оно, не может, не есть. – не к месту пошутил Угрюмый.

– Рассказал бы. Как оно хоть выглядит?

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. – усмехнулся нищий. – Давай-ка, прямо сейчас встанем на рельсы и пойдём по шпалам навстречу своей судьбе. Или побоишься?

– Побоюсь! – не задумываясь, ответила бродяжка.

– Прекращай. Ведь ты пойдёшь не одна. С тобой будет настоящий мужчина. Допьём бутылку по скорому и сразу двинем. – Василий передал стакан собеседнице. – Держи, горемычная. Вмажь, и более не переживай. Даже не сомневайся, найдём мы своё счастье.

– В Москву, что ли, отправимся?

– А то, куда же? Только там, в столице нашего государства, все мечты и сбываются. Уж поверь мне, старому прожженному вояке.

– И далеко, до неё?

– Да нет. Денька за два доберёмся. Если спать не будем.

– Нее! – замотала головой Синюга, – Без отдыха я не смогу.

– Устанешь, так заночуем. Подумаешь, чуть задержимся. Своё счастье ты искала годы, а тут, каких-то пять-шесть дней. Уж как-нибудь перекантуемся.

* * *

Хоть и прожил Сашка совсем немного (каких-то, двадцать лет) однако повидать за эти годы он успел всякое. Пережил и перетерпел парень действительно много. И, тем не менее, так тоскливо на его душе, как нынешней ночью, ещё никогда не было.

С самого детства Саня мечтал быть военным. Свою жизненную цель стать офицером, он поставил перед собой ещё в школе, после того как потерял обеих своих родителей и, вместе с младшей сестрой, остался на бабушкином попечении. Окончив СПТУ, пытался поступить в танковое училище, но «провалился» на первом же экзамене («на этом чёртовом сочинении»).

Справедливости ради здесь следует отметить: что, не поступив в «военку», наш Санёк особо не отчаялся. «Подумаешь!.. Не вышло в этот раз, получится в следующий!..».

Осенью он ушёл на «срочную», рассчитывая уже через год поступить в училище, используя льготы предоставленные военнослужащим, проходящим военную службу. Романтика армейской службы продолжала манить юношу, не давая ему покоя.

От природы Александр был физически крепок, вынослив и высок ростом. Потому и попал он в ВДВ – подобные качества в десантуре всегда были в цене. А после «учебки», парень очутился на Афгано-таджикской границе.

Та граница, скажу я вам: в начале 90-х прошлого века – это, вообще, особая тема.