Зловещие забавы славянского бога
Шрифт:
Наконец, очередь дошла и до сержанта.
– Санёк, тебе тянуть. – по-дружески, Чёрт подмигнул старшему.
Слегка прищурившись, Александр выдернул-таки из рук Андрея свою спичку.
– Короткая. – огласил «приговор» Чернышев. – Вот видишь. А ты, Саня, волновался. Поехали дальше. Костя. Длинная. Миха…
Пока «разыгрывалась вторая путёвка в никуда», Александр был сам ни свой. Судорожно мусоля в своих руках обломок спички, с каменным лицом он молча размышлял о своём.
«Что ж я, за невезучий-то такой? Ну почему именно мне досталась эта роковая спичка? Эх, и зачем только Чернышев-гад придумал этот злосчастный
Меж тем солдаты, напряжённо следившие за «русской рулеткой», в которой неудачника, наверняка поджидала смерть, затаили дыхание. В руках у Андрея остались две спички, одна из которых и была «пропуском на тот свет» ради жизни товарищей.
– Ну, Лёха. Не мандражи. В «барабане» осталось лишь два патрона. Давай-ка, дружок, вытягивай свой счастливый билетик. – усмехнулся Чёрт. На его лице, не возможно было прочесть: ни страха, ни волнения. Казалось, что не судьба его сейчас решается, а так, плёвый вопрос.
«Пока я трясусь от страха, он (этот чёртов Чёрт) вовсю шутит. Двужильный он, что ли? Или напрочь лишён чувства самосохранения? – ревностно размышлял Александр, глядя на Чернышева. – Возможно именно поэтому, пацаны и будут всегда тянуться за ним, а не за мной!»
Лёшка Кучеренко из города Новосибирска выдернул-таки, как ему тогда показалось, самую длиннющую спичку в своей жизни. Испытав глубочайшее облегчение, сибиряк хихикнул как-то по-идиотски.
Вторая, роковая спичка, так и осталась в руках Чернышева.
«Слепым» жребием, похоже, остался доволен и сержант: «Глядишь, с этим Чёртом, везунчиком от Бога. ещё и водочки опосля удастся попить!»
– Сдать, весь боезапас! С собой возьмёте минимум. – Александр отдавал последние распоряжения, с определённой долей злобы и зависти. – И чтоб через десять минут, духа вашего здесь не было.
Молчаливым взглядом провожали они товарищей, уходящих в полумрак предгорья. Потом, Андрей с Сашкой принялись готовиться, пожалуй, к самому серьёзному и самому важному бою в их коротких жизнях.
– Ну что, старшой? По взрослому повоюем? – рассовывая по карманам гранаты, ухмыльнулся Чёрт.
– Да какой я теперь «старшой»? Давай уж, по-простому. По имени. – недовольно поправил его Александр. После чего, пристально взглянув в глаза сослуживца, неожиданно поинтересовался. – Скажи честно. Зачем, сшельмовал? Почему из всех спичек была сломана лишь одна?
– Откуда знаешь? – встрепенулся Андрей.
– От таджикского верблюда. Думаешь, я не видел, как в твоей руке осталась последняя, такая же как и все предыдущие, длинная палка!
Андрей засмеялся и отвёл в смущении взгляд.
– Саня, глазастый ты наш. Просто я, посчитал необходимым, составить тебе компанию. Извини, Санёк. Но по характеру, ты чересчур мягкий. Пропал бы ты здесь, без меня.
– А кабы не вытянул я ту, злосчастную спичку, а кто-то иной? – не унимался старшина.
– Ты что ж, действительно думаешь: чтоб я оставил этих «салабонов-первогодок» без «дедовского» надзора? Хочешь, не хочешь, а кому-то из нас необходимо было остаться. Вот я и принял самостоятельное решение.
– Дурак, ты!.. – покачал головой сержант. – …Коль принял такое решение, тогда держись. А вообще-то: спасибо. Ни в этой, так в следующей
жизни, я обязательно верну тебе этот должок.– Перестань, старшина. Какие между нами могут быть долги? Мы ведь теперь, как братья, с оружием в руках будем защищать друг друга. До последнего.
* * *
– Ты чего? – проснулась Лариса, супруга Юрий Александрович, когда тот вернулся в спальню.
– Да так, ничего. Просто, перекурил. – залезая под лёгкое покрывало, шепотом ответил муж.
Он долго не мог уснуть: ворочался, ворошил в памяти прожитые годы. Сердце кололо всё острее и острее.
«Главное, уснуть. И всё успокоится. – повторял про себя Громов. Когда же боль переросла в невыносимую, он всё же предпочёл обратиться к помощи домашней аптечки. – Ещё бы найти, нужные мне капли!»
Оперевшись о край кровати, Громов приподнялся, и уж собирался было, встать на ноги, как вдруг рука его почему-то ослабела и Юрий Александрович всем своим телом рухнул на пол.
Сильно ударился головой, но, как ни странно, никакой боли он при этом не почувствовал. Напротив, испытал какое-то облегчение. Тяжесть в груди неожиданно пропала, как бы сама собой. И, вообще, ни с того, ни с сего, во всём его теле вдруг появилась невиданная доселе лёгкость.
«Что, со мной? Почему я не чувствую себя? Почему не ощущаю тяжести своего тела? Почему, какой-то невидимой силой меня поднимает под самый потолок? И как получилось, что я вижу самого себя, лежащего у кровати?
Вот и Лариска проснулась. Наверняка, я разбудил её, шумно упав на пол. Она что-то кричит, суетиться, пытается развернуть моё тело на спину. Теперь она бежит к телефону, вызывает «неотложку». Но зачем? Ведь я ни в чём не нуждаюсь, я свободен и полностью самодостаточен. Выходит не зря привиделся мне сегодня Витька-покойничек.
Кстати, который нынче час? А вот и настенные часы. Чудно видеть их на одном с собой уровне. Без трёх минут четыре, скоро «закукуют». О боже, какой кайф ощущать полную невесомость! Вот значит, как уходят люди в мир иной! Да, точно – это смерть! Моя смерть! Ведь об этом я где-то уже читал. Правда, не верилось мне тогда, в какую-то иную, загробную жизнь. А оно, вон как всё вышло. Оказалось, я действительно существую!.. Существую после смерти!.. Ура! Вот бы, рассказать кому. Так не поверят. Интересно: а как я сейчас выгляжу? Нужно поскорее найти зеркало, пока в квартире не занавесили все предметы, отбрасывающие отображение.
Детей, конечно, жалко. Вон они, уже проснулись. Плачут!.. Как же они теперь без меня? Ну, ничего не поделаешь, батя скончался. Старшей уже восемнадцать. Да и младший, в свои пятнадцать, далеко не ребёнок! Ребята они смышлёные, как-нибудь и без отца выкрутятся!
И что ж это меня, всё время куда-то тянет? Давай-ка посмотрим. Ну, точно, на кухню. Вот и моя последняя, так и не докуренная сигарета. И пустая бутылка из-под моего последнего пива. Всё ясно – меня влечёт в открытое настежь окно. Ладно, не буду сопротивляться: в окно – значит в окно. Ох, каким большим и красивым кажется город в эти утренние часы и с этой-то высоты! А там, за насыпью, мой родной завод. Уже скоро начнут меня искать. Будут звонить, узнавать: дескать, почему Громов не вышел на работу? Вот смеху-то будет, когда узнают, что я… Так, стоп. Куда это меня понесло? Что это ещё: ни то тоннель, ни то какая-то гигантская белая воронка?..»