Зловредный старец

– Так… – я попытался собрать разбежавшиеся мысли обратно в кучу. – А кипятить вы ее не пробовали?

– А какой в том смысл, государь? – удивился Морской воевода.

– Действительно. – поддержал его командующий гвардией. – Воду сколько не вари, нажористей она не станет.

Печалька – микробов на Мангала еще не изобрели, объяснить для чего нужно кипячение будет проблематичненько.

– Жар убивает ядовитые миазмы и многие яды. – ответил я. – Вода, которую вскипятили, подобна прижженной огнем ране – не гноится, не вызывает жар и лихорадку. Ну, если только в нее опять какую-то гадость не насыпать.

– Вы уверены в этом, повелитель? – совершенно непочтительно усомнился в моих словах Латмур Железная Рука. – Мне о таком слышать не доводилось никогда. Откуда вам это известно?

– Рыбы нашептали. – отрезал я. – Издайте-ка, братцы, указ по войскам – некипяченую воду пить, только если она родниковая и свежая. Ослушников нещадно карать.

– Это не вызовет удовольствия солдат. – заметил Ржавый.

– Зато они будут живы и здоровы.

И надобно будет еще Йожадату подкинуть идею о «нечистой воде» – он разные грехи страсть как выдумывать любит, вот и применим его религиозный фанатизм в мирных целях. И в военных тоже.

Я повернулся к Михилу из Гаги.

– Товара много закам оставили-то?

– Половину с брошенной лузории. – покривился князь. – Надеюсь, они из-за него друг друга перерезали.

– Ладно, что совсем без потерь обойдемся я и не расчитывал… – вот полностью разделяю надежды своего Морского воеводы касательно заков. – К выгрузке приступили?

– Уже практически закончили. – ответил Михил. – Экипажам не терпится побыстрее получить свою долю и ударится по кабакам и борделям.

Так, надо бы сообщить Штарпену, что сегодня в порту патрули надо удвоить, а лучше утроить.

* * *

Примас, ожидаемо, за идею ввести новую догму ухватился двумя руками – да какое там, еще и зубами вцепился.

– Нечестивая вода, ваше величество? – рассуждал он во время обеда. – Хм, возможно-возможно…

– Скорее порченая. – умерил его пыл я. – Друджи вечно норовят досадить роду человеческому и измышляют для этого всякую мерзость. Воду, например, портят, отчего случаются кровавый понос и прочие иные расстройства.

– М-м-м-, гимны «Не прикасайся к скверне» и «Огонь очищающий» ничуть тому не противоречат. – Йожадату начал впадать в задумчивость. – Но истинно ли такое положение дел?

– До определенной степени – да. На самом деле… Ты знаком с понятием «неделимая частица», которая настолько безмерно мала, что разглядеть ее не считается возможным?

– Как, повелитель, вы и с трудами Вайшешики из Ньяя знакомы?! – пораженно воскликнул Щума Золотой Язык.

– Поверхностно. – ответил я. – Однако, как есть мельчайшие, невидимые глазу частицы неживой материи, то это справедливо и для материи живой, не так ли? И столь же справедливо то, что далеко не все, что можно съесть, полезно.

– Яды, например. – промурлыкала Валисса и обвела присутствующих таким ласковым взглядом, что не менее половины приглашенных на обед заметно поежились.

– Яды по определению не могут быть полезны, они суть изобретение друджа Куберы, готовить которые он научил людей им же на погибель! – воскликнул примас.

– И эти твои слова, первосвященный, лишь подтверждают правоту нашего премудрого и просветленного государя. – вступил в беседу Шедад Хатикани. – Что мешает друджам сгонять болезнетворных зверей, не важно, различимы они на взгляд, или малы чрезмерно, и через то вредить потомкам Гайомарта[2]?

– Боги и святые, разумеется. – язвительно ответил Йожадату.

– Они, кроме Тата, не всемогущи и не всеведущи. – пожал плечами министр царского двора. – А друджи хитроумны и зловредны.

– Впрочем, – добавил я, – такое объяснение понятно будет людям просвещенным, а черни довольно и простого объяснения, какое я дал изначально. Ведь человек тем от животных и отличается, что не пихает в себя еду в том виде, как она в природе встречается, а обрабатывает её: моет овощи-фрукты, мелет зерно и печет хлеб, варит и жарит мясо. Так же и воду надлежит перед употреблением обработать. Полагаю, такие доводы будут пастве понятны.

– Несомненно, государь. – согласился со мной первосвященник Ашшории.

– Епитимью соответствующую установить не забудь. – хмыкнул я.

После обеда, малым выездом, отправился поглядеть на то, как идут дела на стройке корреры.

Стройку затеяли у самого въезда в Верхний город, расположив пристанище бычьих плясунов таким образом, дабы оно, в случае оказии, вписалось в систему укреплений, исполняя роль этакого полубарбакана при воротах. Теоретически – разумно, хотя взяться решать, насколько это в случае чего будет эффективно не возьмусь. Лисапет и в молодости не великий был знаток фортификации, за проведенные в монастыре годы и подавно забыл даже то немногое, что знал, а уж я-то в этом и подавно разбираюсь на уровне какого-нибудь «Castle Strike» с уровнем сложности «легко».

К настоящему моменту на ведущейся стахановскими методами стройке было возведено уже три стены и изрядный кусок четвертой. Вот в отверстие, где когда-то должны будут разместиться ворота в корреру, наша кавалькада и въехала, причем сразу же моему взору представилась феерическая картина ругани Тумилова папаши с хефе-башкентом.

Князь Камил мне, если уж быть честным, не понравился. Едкий, язвительный, с кислой морщинистой физиономией – ну прямо совсем как я, только помоложе, покрепче и с неизменной привычкой одеваться нарочито бедно. Даже сейчас, получив от казны хорошее жалование, князь Старой Башни продолжал щеголять в едва-едва держащихся на грани приличия заношенных шервани, причем неизменно «грязного» цвета.

Как у этого склочного зануды смогли появиться столь непохожие на него характером Лесвик и Тумил – тайна сия велика есть.

Однако, надо отдать Роголому должное – дело устройства танцев с быками он знал от и до, и на все попытки влезть в строительство корреры со своим ценным мнением реагировал… Вот прямо как сейчас на Штарпена.

– …гранитную облицовку!

– Это чересчур дорого!

– У тебя тут столица, или бордель?!

– Бордель в столице тоже есть. – произнес я, направляя Репку к спорщикам. – И даже не один. Я лично проверял, чего и тебе, князь Камил, желаю.

Князья, узрев своего любимого монарха, мгновенно перестали цапаться и, повернувшись ко мне, отвесили поклоны.

– Кстати про бордели. – обратился я к Штарпену. – Как поживает госпожа Гавхар? Все ли у нее ладится?

– Она вполне благополучна. – ответил столичный градоначальник.

– Вот и славно, передавай ей мое пастырское благословление. А о чем вы таком интересном спорите?

– Хефе-башкент, – обличительным тоном произнес владелец Старой Башни, – отказывается выделять на облицовку корреры гранитные блоки.