Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

Этот – пусть и далекий, почти не внятный – звук я не спутаю ни с каким другим.

Арбалет – он и есть арбалет.

Такая идеальная машина с полутора сотни метров бьет наповал хоть изюбря, хоть кабана, хоть искателя метеоритов, хоть остепененную толстуху, не представляющую никакой ценности как охотничий трофей…

Но я-то не глупый заяц, чтобы подставлять затылок.

Обхватив доцентшу, я сделал резкую подсечку и повалился на опешившую Нинель Осиповну.

Но стрела все-таки попала мне в спину – точно промеж лопаток.

Спас меня фолиант, прикрывающий спину.

Так в рюкзаке нежданно образовалось две стрелы.

Старая, на зайца, и новенькая, только что из арбалета, – для меня, любимого.

Я возблагодарил себя за вчерашнюю мудрость.

А если бы не поменял корзину с ножами на рюкзак с увесистым томом?

Пришлось бы доцентше оплакивать потерю одного из любимых племянников.

Я на мгновение представил, как стрела с хрустом входит в межпозвоночное соединение.

Впрочем, болела не спина, а гематома переносицы, соприкоснувшаяся со лбом доцентши.

Фолиант спас меня от перебитого позвоночника и вечной инвалидной коляски.

Теперь я должен хотя бы раз в год проставляться французским коньяком и доцентше – за отличную библиотеку, и племяннику Севе – за хороший вкус к толстым книгам.

Глава 8 Первая улика

У Нинели Осиповны из губ, случайно разбитых моим фотоаппаратом, текла кровь, но доцентша мужественно хранила молчание и даже не всхлипывала.

Приказав доцентше лежать не двигаясь, я, не поднимаясь, стянул рюкзак.

Фолиант был испорчен.

Мельком оценив длину и оперение гибридного дротика, я чуть не загордился от того, что стреляли из достойного арбалета, и наверняка ручной штучной работы.

Такие супер-арбалеты, как правило, делают исключительно подпольно и по индивидуальным заказам.

– Я, кажется, юбку порвала, – зашептала сквозь кровь доцентша. – Юбку…

– Умолкни!

Сейчас не до сантиментов и оказания первой помощи.

Ученая женщина мгновенно исполнила команду.

– Я скоро вернусь.

Вскочив, совершил пару качаний и нырков, хотя наверняка знал, что стрелок давно смылся.

Зачем подпускать меня ближе, когда при возможном промахе я мгновенно перехвачу инициативу и сделаю из арбалетчика чуть помятого, чуть побитого, чуть испуганного киллера, готового сдать и себя, и заказчика, и всю его родню до пятого колена…

Вот же накаркал генерал, накаркал!

Этот утренний выстрел менял очень многое в садоградском раскладе – если не все.

Я двигался противоарбалетным зигзагом к саду, из которого вылетела стрела.

Значит, кому-то здорово не понравилась моя засада у пещеры?

Я не ускорялся, боясь пропустить лежку снайпера.

Чую, теперь начнется веселая обоюдоострая жизнь.

Перепрыгнул через кованый барьер.

Миновал яблони.

Ага – вот.

Между кустами сирени, рядом с дорожкой обнаружился кусок полиэтилена, удобный для лежачего скарауливания.

Так: директриса прицеливания точно проходит между коваными розами.

Жаль, стрелок не оставил, следуя киллерскому неписаному кодексу, арбалет.

Все-таки эксклюзивная модель…

И никаких следов на газоне – перешагнул убийца с полиэтилена на керамическую плитку, и был таков.

Разочарованный предусмотрительностью арбалетчика, я повторно вернулся к осмотру лежки и обнаружил на краю подстилки странный предмет сантиметровой длины и треугольной формы, выполненный то ли из твердой пластмассы, то ли из натуральной кости.

Операция «Ступор» наконец-то входила в решающую фазу.

Как-никак, появилась самая первая улика.

Я, не скупясь на ракурсы, отснял непонятный предметик.

Пусть кремлевские эксперты определяют, что за хреновина отломилась от арбалета.

Но когда я свернул подстилку, меня ждал еще один сюрприз.

Под расстеленным полиэтиленом скрывались два глубоких четких квадратных следа, как от костылей, поставленных рядом.

Это была прекрасная компенсация за безрезультатную комариную ночь.

Я оставил подстилку на месте, чтобы ввести стрелка в заблуждение.

Чтобы он ни в коем случае не догадался о наличии этой улики у меня.

Если вдруг спохватится, что потерял эту костяную хреновинку, и вернется за ней, то увидит лежку нетронутой.

Поищет, поищет да и успокоится, думая, что потерял где-то в другом месте…

Я чуял: попер наконец-то фарт, без которого в следственном деле не обойтись.

Медленно, без резких движений, контролируя видимое пространство, я вернулся к лежащей смирно доцентше.

Вдруг стрелков двое, и второй еще только готовится произвести контрольный выстрел?

Только бы ему не стукнуло в голову для начала убрать свидетельницу покушения…

Надо побыстрей сваливать с неудобной позиции…

К счастью, второй арбалет оказался лишь плодом моего буйного воображения и доцентшу не превратили в садоградского ежика.

Нинель Осиповна, с распухшими окровавленными губами, тихонечко причитала об испорченной юбке.

На обратном пути я ликовал, смакуя находку первой настоящей улики.

Враг допустил промах в прямом и переносном смысле.

Я пытался мучительно вспомнить, где же видел раньше подобную костяную хренотень.

И забрезжило в затуманенном сером веществе далекое воспоминание о подготовительных курсах.

Точно видел!

В справочнике по холодному оружию!

Но только не по арбалетам.

– Ох, съела бы я что-нибудь, – сказала вдруг доцентша.

Съела, умяла, слопала, зажевала, сожрала…

Стоп.

Кремлевские психологи не ошиблись в своем выборе.

Я вспомнил нужную страницу с иллюстрациями.

Каталог боевых палиц.

Увеличенный фрагмент.

Аналогичными шипами снабжали свои боевые дубинки островные каннибалы.

Идентификация улики не только не прояснила ситуацию, а еще больше запутала.

Этого только не хватало… Проломленные черепа… Вынутая из еще живого нутра печень… Трепещущее сердце на ладони… Вырванный глаз на десерт…