Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

Снежный человек с арбалетом, и к тому же людоед.

Теперь понятно, почему драпанули шпионы… Если хищный стрелок, брезгуя учеными, потребляет исключительно агентов спецслужб…

Тем более что исчезновение очередного агента в диком желудке вряд ли будет афишироваться.

Подранил из арбалета, добил акульей дубинкой, съел.

В Садограде не соскучишься.

Такой экзотический набор трудно переварить: арбалет, изготовленный с помощью новейших технологий, и примитивная дубина.

– Обнаружен акулий зуб, предположительно – с оружия, аналогичного дубинке островных каннибалов, – объявил я фотоаппарату. – Можете аплодировать.

Я обернулся на лакомую, доступную – правда чересчур жирноватую и наверняка жестковатую – Нинель Осиповну.

– Интересно, а снежный человек умеет стрелять из арбалета?

– Как я хочу спать, – произнесло ходячее блюдо.

– Нинель, у вас тут в Садограде случайно акулы не водятся?

– Странный вопрос.

– Да ничего странного.

Я показал костяную находку доцентше.

– Ты меня, Диня, не удивил, – сказала доцентша. – Я таких штучек видела целую коллекцию.

– В Кронино?

– А где же еще.

– У кого?

– У Степана Федоровича.

– Кто такой?

– Да на фуршете, помнишь, мы встретили Скудаева?

– Чемпиона Клуба Веселых Арбалетчиков?

– И доктора физико-математическх наук. Так Степан Федорович – его первый заместитель.

– Анемичный и флегматичный…

– Вспомнил, значит.

– И такая невзрачная девица была с ним. Шатенка, вышагивающая недотренированной балериной!

– Это родная сестра Степана Федоровича.

– Замужняя?

– Ты уже спрашивал на фуршете.

– Ну, освежи мне память.

– Кто на такое добро позарится… Хоть и молодая, а хуже меня.

– Рожала?

– Я же говорю – кто на нее позарится? Нет, нет и нет.

– Познакомь.

– Не стоит.

– Почему?

– Она, Диня, не тебя ждет, а минимум академика.

– Да не с ней – с братом.

– Ну, это устроим.

– Только не в Научном центре.

– Ты, наверное, забыл, что сегодня воскресенье.

– Ах, да.

– Ну вот, я ему позвоню и скажу, что хочу показать моим племянникам его знаменитую коллекцию.

– Тогда, пожалуйста, договорись часиков на двенадцать дня. Надо чуток поспать.

– Да, чувствую, денек будет весьма хлопотным. И для меня, и для скудаевского первого заместителя, и для самого чемпиона по арбалетной стрельбе.

Я поднял велосипед с асфальта.

– Двинули?

– Вызови такси!

Нинел Осиповна протянула мне мобильник.

– В такой юбке тащиться через все Кронино…

– Да и будет намного безопасней, – добавил я. – Похоже, война объявлена…

Глава 9 Волк в аскезе

Несмотря на распухшие губы, доцентша отправилась булимировать на кухню.

Я же, предварительно сполоснувшись под горячим душем, прокрался в мезонин.

Испорченный рюкзак я заранее освободил от грязной посуды.

Там остались лишь меткие стрелы.

Одна – извлеченная из черепа проворного грызуна.

Другая еще прочно сидела в фолианте.

Пришлось изрядно повозиться.

В принципе я не исключал их полную идентичность.

Кто-то тренировался у пещеры по зайцу.

Кто-то рассердился, что я случайно узнал об этом.

Первичная сравнительная экспертиза показала следующее:

Жало, оперение и, самое главное, клейма на теле стрел отличались разительно.

У стрелы, которая прошлым летом прошила зайца, эмблемой служил каплевидный щит.

А у стрелы, предназначенной для меня, красовалось яблоко, пробитое стрелой.

Нам только швейцарского простака Вильгельма Телля не хватало.

Ну, а мне, конечно, отведена почетная роль командира преторианцев, дважды казненного…

Как там его…

Я пошел в библиотеку.

За стенкой племянник Сева испытывал, испытывал и испытывал на прочность гостевую кровать.

В библиотеке на диване – недочитанный детектив с бесстыдной закладкой из использованного презерватива.

Но меня не заинтриговало чересчур мрачное название: «Девять трупов в одной постели».

Я взялся за альбомы по живописи.

Репродукций Святого Себастьяна хватало с избытком.

Я пополнил свою эстетически скудную эрудицию.

У Мессины – изящный юноша, мечта гея.

У Боттичелли – грустный.

У Перуджино – ни рыба, ни мясо.

А у Мантеньи – атлет, бахвалящийся мускулатурой.

Такого хоть завтра включай в кремлевскую сотню…

Но только после удаления лишних стрел.

И не на мое законное место.

Теперь задача – самому не стать похожим на живописного Себастьяна.

Я вернулся в мезонин.

Что-то рановато задумался о патологоанатомическом будущем.

Меня не так легко поймать, а тем более, приторочить к столбу.

Я спрятал обе стрелы в импровизированный тайник – чемодан без ручки.

И сосредоточился на вызывании образа шефа.

Надо срочно посоветоваться с генералом.

Снежный человек с арбалетом…

Яблоко, пробитое стрелой…

Акулий зуб…

Очередной винегрет по-садоградски.

Но что-то не сработало в моих перенапряженных извилинах.

Вместо Алексея Николаевича над чемоданами образовался Спас Нерукотворный.

Я познакомился с этой строгой иконой в одной провинциальной обители, отреставрированной на деньги раскаявшегося олигарха.

Там в аскезе и воздержании постился волк в рясе.

Иногда волчара, правда, выходил на охоту.

Но я проследил оборотня до монастырского логова.

Профессиональный душегуб отстреливался до последнего патрона.

Я тогда в первый и последний раз (тьфу, тьфу, тьфу) был серьезно ранен.

А волчара в рясе, соблюдающий каждый пост и не пропускающий заутрени, сиганул с колокольни в сугроб.

Я по совету огорченного настоятеля поставил свечку, и не за упокой мерзопакостной души.

Ах, как укоризненно смотрели на меня очи настрадавшегося Христа…