Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
– Денис, но вы не исключаете, что моего предшественника действительно убили?
– Процентов на девяносто – что заставили утопнуть.
– Тогда я могу предположить…
– Валяйте, док.
– Мне тут акушерка в ночное дежурство призналась… Утопленник, видите ли, вел дневник, где фиксировал все происходящее в Садограде.
– Интересно…
– Так вот: этот дневник после его гибели нигде не обнаружили.
– Ну все, Олег Иннокентьевич, за мной двенадцать партий.
– Надеюсь.
Док задумчиво ушел в дом.
Надо
А я, проведя велосипед между яблонь, покинул владения Олега Иннокентьевича Расмуса с другой стороны.
Из-за кованой решетки соседнего участка смотрел на улицу трехлетний малыш, вцепившись ручонками в прутья.
Глава 11 Проклятье носорога
До заката еще часа полтора, до моста – сто метров, не меньше.
Березовая аллея пуста.
Только на скамейке восьмидесятивосьмилетняя – не больше – старушенция обмахивается траурным веером.
Вальяжно прокатываю и миную одинокую пенсионность.
Но тут возникает из боковой аллеи встречная помеха.
Девяностодевятилетняя – не больше – карга, и тоже с веером, пытается то ли перейти дорогу, то ли меня тормознуть.
Неужто киллер бабулек использует для создания оптимальной ситуации?
И тут я вспомнил слова дока о болтливых старушенциях.
Резко тормознул перед геронтофильным образцом.
– Сыночек, зря ты сюда приехал.
Голос тихий, не вздорный, без маразматической нотки.
Пусть выговорится…
– Гиблое место.
Девяностодевятилетняя сложила веер и посмотрела, близоруко прищурясь, куда-то мимо меня.
За спиной я услышал бодрое шарканье.
Надеюсь, восьмидесятивосьмилетний одуванчик не собирается вогнать мне под лопатку стилет или длинную золотую булавку, превращающую человека в зомби…
Чуть отвалил вбок, чтобы держать обеих старушенций в поле зрения.
– Не бойся, сыночек, мы же тебе добра желаем.
– Добра, – повторила сквозь вставные зубы подоспевшая.
С шизофрениками, людьми преклонного возраста и малыми детишками лучше не вступать в спор и не перерекаться.
– Уезжай поскорей!
– Уноси ноги!
– Сегодня же куплю обратный билет! – пошутил я. – На поезд дальнего следования.
– Хватишься – поздно будет.
– Поздно!
– А в чем, собственно, дело?
Иногда пенсионерки дают самую важную информацию, даже не подозревая об этом.
Лучше соглядатаев не придумать, если делать поправку на склероз, глухоту и смещение дат и событий.
– Проклятие шерстистого носорога!
– Все там будем, – добавила восьмидесятивосьмилетняя смиренница.
– Чье проклятие, родимые? – переспросил я в манере дедка, одной ногой уже опробовавшего тесноту гроба.
– Вот ерепенишься…
– А самого главного не знаешь…
– Откопали его, сердешного…
– Там, где сейчас экспериментальный корпус…
Слово «экспериментальный» далось смиреннице
легко, что указывало на стаж, приближенный к науке.– Откопали носорога…
– Мумифицированного…
Восьмидесятивосьмилетняя бойкость еще и журнальчики почитывает – катастрофо-апокалипсисного направления.
– Хорошо, что не мамонта.
Шутить мне сегодня – не перешутить.
– Хорошо смеется тот…
– Кто вообще не смеется…
Почтенные абсурдистки распахнули веера.
– Сыночек, а тебе известно, что экскаваторщик…
– Тот самый, что наткнулся на мумию…
– Дважды ломал правую руку…
– Кому?
– Себе – кому же еще. Себе!
– А прораб ихний цирроз печени заработал…
– Будучи трезвенником…
– Это аргумент! – сказал я. – Цирроз у трезвенника!
Старушенции продолжали нагнетать жути.
– Мастер участка получил кирпичом по каске…
– Легкое сотрясение мозга…
– Девоньки, а откуда у вас подобные сведения?
– Прораб – зять моей старшенькой…
– Мастер – троюродный брат деверя внучки…
– Тогда – привет жертвам проклятия! Мне пора. Благодарю за трепетную заботу о моем туманном будущем.
– Не за что…
– Береги себя…
– Бабуленьки, а не носорог ли ваш усиленно брюхатит женский контингент?
– Он, милый, он!
– Маньяк шерстистый…
– Только зря ты его в лесу шукаешь…
– По садам он шастает…
– А к вам не заглядывал?
– Упаси…
– И помилуй…
– Вы же за детородной чертой.
– Но иногда вспомнишь молодость…
– Ох, и баловник был мой четвертый муж!..
– Ни одной юбки не пропускал, охальник…
– И ты с ним спала, дура!
– Совратил с пути истинного, сладострастник…
– Бабульки, пишите-ка лучше мемуары, – посоветовал я. – Сейчас это модно.
Вечерний геронтологический ужас миновал, но что-то ждало впереди…
Глава 12 Пещерная близость
Устроился перед входом в пещеру на прежнем, обжитом еще вчера месте.
Рюкзак с альбомом я на этот раз не снимал.
Приятно, когда спина прикрыта Святыми Себастьянами, пусть и глянцевыми.
Настало время побеседовать с генеральской призрачностью.
Шеф возник незамедлительно в виде химеры – дальнозоркая головушка покоилась между погон.
– Алексей Николаевич, я хотел бы уточнить кое-какие детали.
С шефом, даже миражным, лучше быть предельно вежливым.
– Уточняй.
– Тут, понимаете, акулий зуб вызвал определенные сомнения.
– Да, правильно мыслишь. И не только зуб.
– Выходит, покушение как бы не совсем покушение?
– Допустим, что инсценировка.
– Просто уводят по ложному пути?
– А ты прикинь, сколько тебе надобно времени, чтобы опросить всех арбалетчиков из клуба.
– С подходом и втиранием в доверие – не меньше трех недель.