Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
– Пристрелят, – сказал тихо мне в спину органический бюрократ. – Непременно пристрелят!
Но я даже не обернулся.
Зинаида правильно дала отлуп этому бумагодержателю.
Но визит оказался весьма и весьма полезным.
Теперь у меня имелся один не установленый пока нелегал-арбалетчик с эмблемой яблока, пронзенного стрелой.
И восемьдесят семь кандидатов для собеседования.
Тот, кто стрелял у моста, должен иметь постоянную тренировку, практику.
С такого расстояния дилетант не попадет.
Восемьдесят
Антона Антоновича я решительно исключил из списка.
Все равно предстояло поработать и языком, и ногами, и головой.
Но это после засады у «пещеры Смерти».
И чего там испугался столичный инструктор?
Не кошку же ободранную в муравейнике?
Не кровь на поганках.
Может, с Поваром, восставшим из мертвым, стыканулся?
Или с кем похуже?
Ничего, этой ночью узнаем.
Уходя из клуба, я глянул на ворону, расклевывавшую яблоко сорта «Ева».
Первая кандидатка для маломощного арбалета Юрода.
Глава 9 Книжкины похороны
Скромно, без лишних ритуалов и церемоний, я закопал испорченный стрелой фолиант в дальнем конце сада.
Только заровняв книжкину могилу, я вспомнил вопрос Зинаиды о содержании тома.
Все-таки забыл на прощание заглянуть.
Я сорвал яблоко и положил вместо цветка.
Впрочем, теперь это не имело никакого значения.
Я вернул наточенную лопату в бункер садовода к лестнице и пустым корзинам.
Варит все-таки башка у Юрода.
Каждый сад обеспечить чучелом и подручным инструментом…
А если бедолага догадался бы еще втихаря добавить на яблони камеры наблюдения, то цены бы ему не было.
Я крутанул чучело Повара.
Теперь осталось вернуться в коттедж и выбрать в библиотеке новый полиграфический щит.
Для грядущей ночной засады.
Но еще на первом этаже меня удивила слезами всегда хихикающая супруга племянника Севы.
– Вы знаете, Денис, муж меня разлюбил.
– Как это разлюбил?
– Ну, скажем, не разлюбил, но заметно охладел.
Племяннику требовалось хотя бы теоретическое заступничество.
– Тут охладеешь! Ведь нельзя предаваться утехам без перерыва. Я понимаю – медовый месяц, но…
– Вы считаете, это просто переутомление?
– Что еще.
– Возможно, вы и правы.
Слезы покатились по щекам и губам, привыкшим смеяться.
– Ладно, я поговорю с ним. Где вредный и непослушный муж?
– В библиотеке.
– Только не рыдать, договорились?
– До-го-во-рились…
Племянник Сева, обложившись яблоками и детективами, блаженствовал на диване.
– Сколько трупаков?
– Да сбился, понимаешь, со счета.
– А твоя супруга весьма недовольна.
– Мало загадочных убийств?
– Да отвлекись ты, а то произойдет одно тяжкое преступление.
– Меня уронят с дивана?
– И спустят по лестнице.
– Знаешь,
где у меня эта любовь сидит!Племянник откусил яблоко.
– Я когда вчера с пня грохнулся, понял: кранты.
– Вы что, падали?
– А ты пробовал на гнилом пне нараскорячку?
– Представляю.
– Ей-то – хоть на унитазе, хоть в ванне, хоть на пне…
– Повезло тебе, Сева.
– Знал бы – не подписывался.
– Зачем раскочегарил?
– Да сама она, сама!..
– Ладно, вали пока к ней.
– Зачем?
– Ну, почитай вслух.
– Она грустные книжки не любит.
– Вон у тети какая библиотека. Выбери рифмованную сентиментальную лабуду.
– Хорошая идея.
– Этакое порнографически-эротическое.
– Думаешь, в этой серьезной библиотеке найдется подобное?
– Конечно, найдется, – сказал, входя, Леонид Васильевич.
Ну, дела! Что здесь понадобилось мужу Оленьки, а по совместительству Веселому Арбалетчику?
Внезапный гость ответил, не дожидаясь вопроса:
– Я третий год у Нинели Осиповны книги читать беру.
Леонид Васильевич снял с верхней полки солидную книжонку в довольно зачитанном супере.
– Попробуйте вот это. По крайней мере, женщинам нравится.
– Бестселлер? – спросил племянник Сева.
– Не знаю, как и ответить.
Леонид Васильевич снисходительно улыбнулся.
– Читают две тысячи лет и еще столько же читать будут.
– Точно, бестселлер!
И племянник Сева отправился утешать жену бессмертными классическими строками.
– И как действует порно-эротическая поэзия на стояние пениса?
Я похабно щелкнул пальцами.
– Никак не действует.
Леонид Васильевич прошелся от стеллажа к стеллажу.
– Все попробовал. Ни книги, ни живопись, ни кино.
– Значит, культура оказалась бессильна?
– Слыхали анекдот? «Только после того, как у меня началась импотенция, я открыл, что существуют музеи, театры и библиотеки!»
– Не смешно.
– А знаете, сколько я прочитал за эти годы?
– Представляю.
– Вот сейчас хочу взяться за эллинскую философию.
Чтобы избежать длинного и скучного хвастовства с утомительным цитированием, я вернул Оленькиного мужа в реал.
– А я сегодня у Антона Антоновича был в кабинете.
– И как?
– Органический бюрократ!
– Изумительный каламбур. Подарите. Козырну на соревнованиях…
– С удовольствием, но при одном условии…
– Может, хватит интимных вопросов?
– Это из другой оперы.
– Учтите, я ничего про наших ребят говорить не буду – ни плохого, ни хорошего. Они ведь не метеориты, чтобы давать им развернутые характеристики.
Нет, ученая братия гораздо ядовитее любого серпентария.
– А про инструктора столичного, который ой как далеко – что-нибудь сказать можете?
– Такой супер-быстрой и точной стрельбы мы ни у кого не видели.
– И все?