Злюка
Шрифт:
— О, ты решил со мной пооткровенничать…
— Я хочу объяснить тебе все. Почему я поступал так, а не иначе. Пойми, Рита, власть для меня — все. Я прирожденный правитель. Я еще в школьные годы понял, почувствовал, что могу управлять людскими массами. Я владею людьми в самом высшем смысле, понимаешь? Одни идут в политику, чтобы обогатиться, наворовать, другие — из честолюбия… В общем, хрен знает что людьми руководит, когда они начинают карабкаться вверх. Я же действительно хочу изменить мир. Сделать его лучше.
— Благими намерениями…
— Перестань, — перебил он. — Ты вот морщишься, тебе все это кажется бредом, ерундой, тебя коробит
— Я больше тебя не люблю.
— Я тебе не верю. И не вздумай мне говорить, что любишь Ваньку, — я тоже не поверю. А вот я тебя знаю, Риточка, знаю как облупленную. И ты мне по-прежнему нравишься, несмотря на всех тех тараканов, что у тебя в голове. И я вот что решил. Вот о чем подумал… Мы будем вместе.
Марго не поняла его слов:
— В каком смысле вместе?
— Как любовники, — просто сказал Макс. — Сегодня стало известно — меня официально зарегистрировали… Я собрал нужное количество голосов, предоставил всю информацию о себе. И преодолел этот барьер! Все подтверждено, никаких фальсификаций с моей стороны. А четверых кандидатов отсеяли… На выборах нас будет шесть. Ты что, новости не слушаешь? В общем, это еще один шаг на пути к победе. Уже легче. Варю я бросить не могу, но и без тебя хреново. Я слишком много стал о тебе думать, а это мешает работать. Понимаешь, у всех есть любовницы… Это не страшно для политика. Хотя, конечно, ты зря ту книгу написала.
— Погоди-погоди… Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей?!
— Если ты согласна, можно все правильно устроить. Ты будешь жить в хорошем месте где-нибудь, я стану приезжать… Только, умоляю, больше никаких книг!
У Марго было ощущение, что ее стукнули по голове. Он шутит или серьезно?
— Нет, — сказала она.
— Понимаю. Все или ничего. Ты такая. Но я не могу бросить Варю. Не могу, и все тут. Вернее, этого делать нельзя. Я не принц Эдуард, который ради сомнительной дамочки Уоллис Симпсон отказался от короны.
— Кто? А, да… знаю. Нет.
— Я вспоминал о тебе. Часто. А когда увидел недавно… удивился, что ты осталась прежней. Я даже не о внешности говорю. Ты — огонь. Я всегда любил огонь. Огонь, а не воду.
Максим опять обнял ее. Говоря про воду, он имел в виду Варю? Или кого? Или что? Марго была настолько ошарашена, что тоже обняла его. И сказала:
— Но я не люблю тебя. Правда. Когда я сюда приехала, еще зимой, я тебя любила…
— А сейчас что произошло? — с иронией спросил он.
— А сейчас я тебя простила. И вот как-то меня… отпустило, знаешь.
— Отпустило? Ты издеваешься? — Максим отстранил Марго, держа ее за плечи, посмотрел в глаза.
— Я серьезно.
— Я серьезно! — передразнил он с раздражением. — Я серьезно… Да кто ж тебе поверит! — И Максим принялся ее целовать.
Но Марго это было неприятно. Ощущение — не тот, не то.
— Макс, нет. Макс, пусти!
Он продолжал ее целовать, а Марго пыталась его оттолкнуть.
— Макс!
Он оттолкнул ее, тяжело дыша. И в его взгляде читалось что-то такое… Словно он понял наконец, что Марго его не любит. Страшное разочарование, досада.
— Пусть меня отвезут обратно, — попросила она.
— Да. Хорошо.
— Макс, и еще. У меня к тебе просьба.
— Говори, — холодно произнес он.
— Возьми Зою Викторовну к себе. Она не даст нам с Иваном жизни. Тебя она обожает, ты знаешь.
— Что? Ты требуешь, чтобы я взял
мать к себе? Послушай, Рита, ты не имеешь права…— Имею.
— Она не согласится, — парировал Макс.
— Мало ли что она не согласится, — мстительно произнесла Марго. — Иван за ней столько лет приглядывал, теперь твоя очередь.
— Зачем тебе это? Чем тебе моя мама не угодила-то?
— А тем, что уже обещала нам с Иваном жизнь испортить. А я не хочу позволить ей сделать это. И даже если у нас с Иваном ничего не получится… Ты все равно должен будешь забрать ее к себе, потому что она… Ты знаешь, что она за человек и во что жизнь твоего брата превратила.
Максим молчал.
— А если ты этого не сделаешь… То я начну давать интервью о тебе. Я… Вот честное слово, я тебе тогда точно всю твою распрекрасную карьеру перед самыми выборами испорчу! И последний барьер ты не преодолеешь. Я это сделаю. — Она потрясла мобильным телефоном. — Ты меня знаешь.
День выдался тяжелым. Первую его половину Варвара Столярова посвятила подготовке благотворительного концерта для ветеранов, вторую — посещению детского приюта. Остаток вечера провела в переговорах с Москвой, со своими коллегами из комитета помощи пострадавшим от стихийных бедствий.
Двадцать минут перед сном Варвара подарила собственным детям. Заглянула к старшей, Соне, попросила дочь коротко рассказать, как та провела день, дала несколько советов. Потом беседовала с младшими — Пелагеей и Платоном о том, что на них лежит большая ответственность и они обязаны просчитывать последствия каждого своего поступка. Отчитала Платона за несдержанность (гувернантка сообщила, что в школе на него жаловались). Младший, мальчик, был любимцем отца, избалованным ребенком. Максим до безумия обожал Платона — все годы их с Варварой брака он ждал сына, именно сына… И дождался.
Три минуты разговора с мужем, уже в первом часу. «Варь, ты как отнесешься к тому, что мама будет жить с нами?» — «Надо подумать». — «А что думать, на следующей неделе едем в Москву! Берем ее с собой». — «По-моему, ей хорошо здесь, с Иваном». — «Варя, избиратели бы хотели видеть полноценную семью, состоящую из нескольких поколений. Если бабушка и внуки живут вместе, то отношение к такой семье уже иное… Больше доверия, больше уважения!»
Варвара была вынуждена согласиться. Не стала спорить. Она вообще не спорила с мужем, это не в ее характере. Но сообщение о том, что Зоя Викторовна станет теперь каждый день маячить перед глазами, совсем не обрадовало Варвару. Старуха любила Максима, и никого больше. И это ее вечное недовольство всем и вся… Лишь старший сын являлся для Зои Викторовны непогрешимым и необыкновенным. Ярким солнышком, затмевающим и Ивана, и внуков, и всех прочих людей.
…Максим опять ушел на свою половину — работать с документами. Варвара легла спать, но уснуть так и не смогла.
И вовсе не из-за новости о свекрови. И не из-за рабочих проблем самой Варвары. И не из-за беспокойных мыслей о родных детях.
— Сука, — шепотом пропела женщина, крутясь под одеялом. — Будь ты проклята, сука…
Максим встречался с ней. С Риткой Булгаковой. Варвара никогда не переставала наблюдать за мужем, по возможности заводила связи со всеми теми, кто мог ей помочь в этом. Вот и в «Березовой роще» работала горничной одна женщина…