Змееносец. Сожженный путь

Подъехав к дому, Маркин поставил велосипед у калитки, отряхнул китель, и нажал кнопку звонка. Через некоторое время, к калитке подошёл средних лет, коренастый поляк, в запачканной "робе". Открыв калитку, он хмуро посмотрел на Маркина, и сказал, на ломанном русском:

– Что тебе надо Николай?

– Лешек выручай, "пенендзы" нужны, натянуто улыбнулся Маркин.

– Всем надо, повел плечами Лешек. Мне надо, угрюмо промолвил он.

– Ты не понял, наверно, мялся Маркин, я тебе завтра бензин привезу, а ты деньги. Мне очень надо, проблема у меня. Понимаешь? кашлянул Маркин в кулак. Я как выкручусь, тебе еще спирт привезу, я со связистами договорился.

– Спирт хорошо, кивнул Лешек, не глядя на Маркина. Проходи в мастерскую, кивком головы, указал Лешек. Я сейчас подойду.

– Хорошо, расплылся в улыбке Маркин.

– А сколько тебе денег надо? спросил Лешек, выглянув на улицу.

– Три тысячи, не оглядываясь ответил Маркин. Увидев во дворе микроавтобус , Маркин обошел его со всех сторон, заглянул в окно, и присвистнув поинтересовался:- Сколько стоит?

– Недорого, ответил Лешек, закатив во двор , велосипед Маркина.

– Хороший аппарат, сунув руки в карманы, ходил вокруг микроавтобуса Маркин. Слушай, а мне можно такой пригнать?

– Имеешь "долляры"?

– Есть немного, усмехнулся Маркин.

– Тогда можно, сказал Лешек, поставив велосипед прапорщика во дворе.

– А он на бензине? спросил Маркин, рассматривая колеса автомобиля.

– Это "дизель", ответил поморщившись Лешек.

– Вообще выгодно, рассмеялся Маркин, потирая руки. Так сколько такой?

– Тебе за четыре тысячи "долляров", ответил Лешек. Иди в мастерскую, я принесу деньги, добавил он, махнув рукой, в сторону, кирпичного гаража.

– Угу, кивнул Маркин, и пошел в гараж, оглядываясь на микроавтобус.

"Хорошая вещь, подумал он. И дизельный к тому же. У нас в советской армии, с "солярой" проблем нет, бери сколько надо, а списывать вообще, одно удовольствие, улыбнулся своим мыслям Маркин. Надо быстро прокрутится, денег собрать, и купить себе такой. Домой поедем, на своем автобусе, на кой мне "мерседес", с ним только хлопоты, пальцем тыкать будут, да генералы завидовать, зачем мне." Он вошел в открытую дверь, и оказался в прохладном полумраке мастерской. Пахло смазкой и бензином. Маркин прищурился, приподняв рукой фуражку, и услышал сбоку, от себя, на плохом русском:- Эй, оккупант, заходи, не страшно.

– Это кто оккупант, прищурившись, пытался разглядеть говорившего Маркин. Ты сам кто такой?

– Я поляк, ответил голос, из полумрака.

– Ты слова выбирай, поляк, сплюнул Маркин. А то по шее получить не долго.

– Это хорошо, рассмеялся голос.

– Ты чего там прячешься, а ну выходи, если мужик, сделал шаг вперед прапорщик.

В следующую секунду, прямо перед лицом Маркина, словно из-под земли, возник здоровенный поляк, и ехидно улыбаясь, взял прапорщика здоровенной рукой, за воротник.

– Ты чего, вскрикнул Маркин, выпучив от удивления глаза.

– Ничего, улыбнулся поляк, отпустил прапорщика, и резко ударил его по голове

Маркин осел, посунулся назад, медленно опустился на колени, и упал на бок, сложив руки, перед собой.

– Ой, Збигнев, сколько тебе можно говорить, не надо так сильно, так можно убить, вышел из полумрака Вацлав, подкидывая в руке, гаечный ключ

– Все в порядке, присев на корточки, ответил Збигнев, пощупав прапорщика за шею. Он быстро придет в сознание.

– Хорошо, улыбнулся Вацлав. Тогда его надо связать, как ты думаешь?

– Пусть Франтишек связывает, у него узлы выходят крепкие, кивнул Збигнев.

– Сделаю, отозвался долговязый мужчина средних лет, с рыжими усами. Он слез с верстака, подошёл к прапорщику, и ловко связал его.
– Готово, улыбнулся Франтишек. Можно выпить, время есть, добавил он, посмотрев на остальных.

– Я согласен, пробасил Збигнев.

– Выпьем, улыбнулся Вацлав, склонившись над Маркиным. Вот такой оккупант, усмехнулся Вацлав. Совсем не живой, рассмеялся он. Разлив по стаканам самогон, Вацлав первым предложил тост.

– Пусть живет Польша! Свободная от коммунистов, и "советов", добавил он, подняв свой стакан.

– Пусть живет, повторили остальные, и выпили.

Скрипнула дверь. В гараж вошел Лешек. Вид его был угрюмый, и недовольный

– Ты почему такой грустный, усмехнулся Вацлав, глядя на друга. Он тебе денег должен, этот "советский оккупант". Ты скажи, мы вытрясем из него все, до последнего гроша

– Он мне должен двести злотых, устало ответил Лешек, не обращая внимания на Вацлава. Он прошел к верстаку, открыл ящик, поковырялся в нем, достал длинную отвертку, и молча пошел к выходу.

– Эй, Лешек, зачем тебе такое длинное шило, усмехнулся Вацлав.

– Кабанчика хочу забить, ответил не оборачиваясь Лешек.

– Нашего что ли? рассмеялся Збигнев.

– Своего, обернувшись сказал Лешек, сами забивайте. Только уберите потом за собой, я чистоту люблю. добавил он, и вышел.

– Уберем, не волнуйся, кивнул Вацлав, улыбнувшись. за что уважаю Лешека, так это за его слово. Надежный он, как камень.

– Это да, кивнул Збигнев, я давно его знаю.

– Ясно, промолвил Франтишек.

– Сегодня прекрасный день, пьяно улыбнулся Вацлав, глядя на друзей. Мы уничтожим оккупанта! пафосно сказал он, подняв в руке стакан. Пусть пока одного, но это лучше, чем рисовать по ночам краской, на домах где живут эти гады! Правильно?

– Правильно, почти в унисон ответили Збигнев и Франтишек.

– Выпьем за Польшу, без коммунистов, поднял стакан Вацлав.

– Пусть живет Польша триста лет!

Стаканы ударились боками, колыхнув самогон. Горячие головы, мужские игры патриотов, уже смешалось все, в одном котле... Освобождение родной Польши, и личные амбиции, свобода , и сладкий запах, будущего...

– Что с ним делать будем, криво ухмыльнулся Франтишек глядя на прапорщика.

– А ты как думаешь? усмехнулся Вацлав.

– Пинка ему под зад, раздеть, пусть голый бежит к своим "советам"! рассмеялся Франтишек.

– Отличная идея, посмотрел на прапорщика Збигнев.

– Нет, покачал головой Вацлав. Они нашу землю топчут, оккупанты, учат нас жить по своим коммунистическим законам, портят наших женщин, и учат детей ненавидеть родителей, которые сражались на Вестер плато. Разве достойны они, такого наказания? грозно взглянув на товарищей, спросил Вацлав. Мы боремся за это? спросил он, окинув взглядом присутствующих. Или?