Змееносец. Сожженный путь

– Все, верно, кивнул Збигнев. Этого мало. Надо "поломать" этого коммуниста, пусть знают, мы их не боимся.

– Вы забыли о русском, которого мы привезли, улыбнулся Вацлав. Послушайте, у меня есть предложение.

– Какое? икнул Франтишек.

– Пусть они сами, друг другу горло перегрызут, а мы посмотрим, рассмеялся Вацлав. А? - Хорошо, ухмыльнулся Збигнев. А если откажутся, я сам их задушу, вот этими руками, зло сказал Збигнев, вытянув руки перед собой. Так сожму, все кости переломаю.

– Пришли к нам на хутор, вдруг сказал Франтишек, опустив голову. Танки проезжали, тихо говорил он. Один, прямо поехал, разрушил забор соседей, и въехал в дом. Крыша завалилась, люди кричат, там маленький ребенок был... взволнованно сказал Франтишек. Раздавило их танком, вместе с матерью. Крыша, бревна, на них упали, раздавило... А когда танкисты советские вылезли из танка, усмехались. Они пьяные были, угрожали людям автоматами... Страшно. Никого из них не наказали. А девочку с матерью похоронили. Родители одни остались. Потом мать умерла, а после отец. Не стало семьи польской, целой семьи, тяжело вздохнул Франтишек. А они ходят по нашей земле, и заставляют нас жить так, как хочется им. Сволочи!

– Не могу терпеть, глухо сказал Збигнев. Я убью его, сверкнув глазами, взглянул на прапорщика Збигнев. Нет терпения, убью. Он закатал рукава рубашки повыше, и пошел к лежащему на полу, телу прапорщика.

– Постой, крикнул Вацлав. Успеешь еще, спокойно промолвил он, доставая из за пояса пистолет. Веди второго русского сюда. Пусть грызут живьем ,друг, друга.

Збигнев остановился, посмотрел на прапорщика, у того пошевелилась нога, кивнул головой, повернулся, и пошел в другой конец гаража.

– А мне как? спросил Франтишек, наполнив свой стакан самогоном. Он посмотрел на Вацлава, пустым взглядом, поднес к губам стакан, и выпил. Поморщившись, подцепил пальцем капусту, кинул в рот, и зажевал.

– Я тоже готов, сказал Франтишек, сжав кулаки.

– Подними этого, кивнул в сторону прапорщика Вацлав. Приведи его в чувства. Пусть видит, и ощущает, как подыхать, ухмыльнулся Вацлав.

– Это я могу, не беспокойся, махнул рукой Франтишек. Будет красиво, и очень больно, сплюнул Франтишек. Он у меня сейчас запоет, усмехнувшись, добавил он. Как петух! Взяв с верстака, ножницы для резки металла, Франтишек, пошел приводить в чувство прапорщика. Ответят за все, промолвил Вацлав, проверив пистолет. Вытащив обойму, он посмотрел на патроны, вставил. и передернув затвор, положил пистолет, подле себя.Из глубины гаража, уже слышались глухие удары, и стоны. Збигнев тащил молодого русского, подгоняя его тычками в тело. Дотащив, он одним движением, поставил его на колени, и сорвал с головы старую вязаную шапку. Саша зажмурился, на несколько секунд, потом медленно открыл глаза, и увиденное, его настолько поразило, что отняло дар речи. Перед ним, в нескольких метрах, извивался советский военный, с заткнутым ртом, а рядом с ним, пьяно ухмыляясь, сидел молодой мужчина, и приложив металлические ножницы к пальцам, готовился "откусить" один из них .Бедняга мычал, конвульсивно дергался телом, и мотал головой. Выпученные от страха глаза, огромные, будто хотели лопнуть, и бордовое лицо, такое темное, будто перезревший арбуз... Саша задрожал, инстинктивно попятившись назад. Чья-то сильная рука, схватила его за шиворот, и подтолкнула вперед. Франтишек обернулся, зло посмотрел на Сашу, ухмыльнулся, и надавил на ручки ножниц. Кровь брызнула ему в лицо. Он дернул головой, отбросив ножницы в сторону, поднялся, и с силой пнул тело прапорщика . Тот дернулся, и закрутился "словно юла", скрутившись телом. Громкое мычание, разносилось по гаражу. Саша расширенными от ужаса глазами, не отрываясь смотрел на отрубленный палец, лежащий на полу. Приступы тошноты подкатывали к горлу, он пытался дышать глубоко, но у него не получалось, еще одна "волна", он не выдержал. Склонившись, он блевал. А перед глазами, затихал в агонии советский военнослужащий, прижимая руку к животу, он мычал, скрючившись на полу.

\ - Что, не нравится, схватив Сашу за волосы, прикрикнул Збигнев. Смотри сука! Смотри, добавил он зло, задрав голову Саши.

– Молодец Франтишек, усмехнулся Вацлав. Правильно. Только так, кровь за кровь, мы заставим их бояться, и они уберутся с нашей земли.

– Я ему сейчас, наливая в стакан самогон, утер от пота лоб Франтишек, все пальцы отрежу. Клянусь, добавил он, и выпил .

– Хорошо, повел плечами Вацлав. Оккупантам смерть, рассмеялся он.

– Что с этим, недовольно спросил Збигнев. Он запачкал мне штаны. Куда его? спросил Збигнев, обращаясь к Вацлаву. Может тоже, пальцы сначала отрезать?

– Слишком просто, злорадствовал Вацлав. Им надо помучатся, как они насиловали нашу землю, и наш народ. Их смерть должна быть долгой, и мучительной.

– Тогда давай их живьем закопаем, икнул Франтишек.

– Поступило интересное предложение, усмехнулся Вацлав. Но мы не спешим, и поэтому, думаю успеем.

– Тогда что , удивился Збигнев.

– А вот что, усмехнулся Вацлав. Взяв пистолет он подошел к Саше, развязал ему руки, вложил пистолет, и громко крикнул на русском:

– Стреляй!

Саша ничего не чувствовал. Он лишь видел испуганные, округлившиеся глаза прапорщика. Он, зажав рукой, рану , испуганно смотрел на пистолет в руках Саши.

– Стреляй, крикнул Вацлав.

Саша вздрогнул, и выронил из руки пистолет.

– Я ему голову отрежу, взревел от злости, пьяный Франтишек. Дайте мне нож, вытянул он руку. Дайте! Ну! Я разорву его!

– Подожди, схватил товарища за руку Збигнев. Все еще впереди. Мы сделаем то, что хотим. Пойдем выпьем, предложил Збигнев.

– С удовольствием, икнул Франтишек. Сволочи красные! Сплюнув, громко сказал он.

– Именно, промолвил Вацлав, подобрал пистолет, и резко ударил рукояткой, Сашу, по голове. Так будет красивее, да? произнес он, усмехаясь, глядя на серое лицо прапорщика. Запомни гад, патриоты не забывают обид, и мстят оккупантам, понял, глядя на прапорщика, сказал Вацлав. Мы вас всех зароем в землю, если не уйдете. Вы очень будете жалеть, и просить о скорой смерти, но ее вам не получить. Мы вас терпели, теперь ваша очередь, оккупанты! Мычишь ? наверно жить хочешь? А мне все равно, понял? Мы тебя убьем. А вот этот, второй, указал он пальцем на Сашу, будет твоим палачем. Марать об тебя руки не хочется, скривился Вацлав, глядя на мокрые "галифе" прапорщика. Ты еще "в штаны наложишь", зачем мне такая грязь? И товарищам, не нужна, о свинью мараться. Ты полежи в своем дерьме, а мы пока приготовим тебе смерть, улыбнулся Вацлав. Ты не возражаешь? Прапорщик отполз назад, уткнулся спиной в стену, и замер, глядя на Вацлава.

– Мне налейте, крикнул Вацлав. Надо же усопших помянуть, злобно рассмеялся он. А то не по традициям их, добавил он, посмотрев на прапорщика.

– Иди, крикнул Збигнев.

– Мы ждем, заплетающимся языком, произнес Франтишек, глядя на стакан, в своей руке. - Тебе не надо, отобрал стакан Збигнев.

Франтишек не возражал. Молча отдал свой стакан, и сел на верстак. Подошел Вацлав. Подняв стакан, он выпил, зажевал кусочком хлеба, посмотрел на Збигнева, и сказал: - Грузи их в автобус.

– Зачем, удивился Збигнев.

– Отвезем их в лес, около станции, и там закопаем, задумчиво сказал Вацлав. Двумя оккупантами меньше, правильно? посмотрел он на приятелей.

– Самая мучительная смерть, пьяно усмехнулся Франтишек. Когда дышать нечем, и жить еще хочется, вдруг рассмеялся он. Лучше не придумать!

– Постойте, шмыгнул носом Збигнев. А как тогда оккупанты узнают, что это наша месть? Если эти исчезнут, и их не найдут, их просто забудут, я же знаю, этих русских. Мы ведь не ради убийства? Правильно? посмотрел он вопросительно на Вацлава.

– Я придумал, усмехнулся Франтишек. а давайте, сколотим крест их, православный, на него наденем мундир оккупанта, в карман положим его документы, и установим его, рядом с железнодорожной веткой, что бы машинисты издалека видели, а? Самого, закопаем рядом, в лесу, вместе со вторым. Как вам, такое предложение?

– Или виселицу сколтим, задумчиво сказал Вацлав, и поставим им на дороге, ведущей в городок.

– А мне нравятся, оба варианта, усмехнулся Збигнев. Я могу сколотить и виселицу, и крест. Время есть, лес тоже, к рассвету управлюсь, спокойно сказал Збигнев.