Змеиная прогулка
Шрифт:
Лессинг устал. Он едва мог видеть фигуры вокруг себя или чувствовать руки, которые протянулись, чтобы пожать его. Он услышал трепетное сопрано феи-крестной миссис Малдер, щебечущее Джамиле: «Отведи его наверх, в гостевую спальню. Уже слишком поздно возвращаться в свою квартиру. А потом каким-то образом он оказался здесь, в квадратной, побеленной комнатке с вычурными занавесками. Джамила выгнала слуг и сама боролась с капризной сантехникой, чтобы набрать горячую воду для душа. Потом он оказался в постели.
Он проснулся с мыслью, как он ненавидел спать на склоне холма, с головой выше ног. Где, черт возьми, он был? Сирия? Да, к северу от Дамаска, со своими простыми товарищами в овраге под ним и с лучшей израильской бригадой майора Бергера
Почему ему было так холодно и сыро? В Сирии? Он потер глаза костяшками пальцев и был удивлен, когда сцена растворилась и снова слилась в незнакомую спальню. В ней было одно кресло с мягкой подушкой; огромный шкаф для одежды, который Джамила называла «алмари», а британцы, никогда не умевшие произносить ничего иностранного, «альмира»; медленно вращающийся потолочный вентилятор; и электрические провода, прикрепленные к стене. Крошечная безобидная ящерица, которую Джамила называла чипкили, ходила вниз головой по потолку над его головой. Рев иранских минометных залпов превратился в бульканье древнего кондиционера, который Малдер всегда собирался заменить. Из-за этого в комнате было одновременно влажно и чертовски холодно. Он взглянул вниз и понял, почему ему приснилось спать на склоне холма: Годдард сидел в изножье кровати, его тяжеловесный вес мог бы затопить океанский лайнер…
Годдард был не только большим, но и щетинистым, как кабан: его широкий череп, тыльная сторона рук, плечи — все было покрыто пружинистой, жесткой черной шерстью. Свет из окна создавал ореол вокруг его головы, чего он мог бы добиться только в том случае, если бы на Небесах правил сатана! И вообще, сколько ему было лет? Сорок? Годдард был американцем из Чикаго, крутым, приезжим, потенциальным руководителем, умным и стремившимся подняться на вершину навозной кучи Indoco.
Лессинг воспользовался возможностью нанести удар обеими ногами, как будто только что проснулся.
Годдард удовлетворенно вскрикнул и спрыгнул с кровати. «Христос! Пнешь вот так свою индейскую цыпочку и сломаешь ей все кости!»
Лессинг зевнул ему в лицо. Годдарда не стоило ненавидеть. «Малдер приедет. Он хочет тебя увидеть. «Я здесь.» Он встал, обнаружил, что его снаряжение хранилось в альмире, и выкопал принадлежности для бритья. «Поцеловаться с этой блондинкой?»
Он позволил сантехнике ответить за него. Кран рыгнул, икнул и хлынул поток коричневой жидкости, которая медленно превратилась в горячую воду. Он закрыл дверь перед мясистым лицом Годдарда, чтобы тот мог воспользоваться удобствами.
Когда он вышел, Герман Малдер сидел на единственном стуле. Ренч занял изножье кровати, а Годдард теперь прислонился к стене у окна.
Малдер ждал в тишине Будды, пока Лессинг снова не устроилась в изголовье кровати. Когда он заговорил, это было всего лишь одно слово:
«Паков».
«Сэр… я…»
«Пожалуйста, не лги».
Лессинг не собирался лгать; он собирался предположить, что работа наемника так же привилегирована, как исповедь священника или кушетка психиатра. Более. Простому могут наказать за нарушение безопасности. Оппоненты и работодатели одинаково хмурились, когда губы болтались. Он закрыл рот с громким щелчком.
Малдер, казалось, не заметил этого. «Ты жив благодаря нам, Алан. Очень немногие знают, кого или что мы представляем, но все знают, что мы защищаем наших людей, особенно в странах третьего мира».
«Сэр».
«Выслушайте меня. Только очень решительный враг нападет на вас, пока вы с нами. И все же кто-то готов рисковать жизнями, чтобы добраться до вас. Этот враг может поверить, что мы послали вас за… и что у нас есть… Паков. Что ставит нас под угрозу. Ты видишь?»
«Похоже, что рейд с целью заполучить книги вообще не был связан с вами», — добавил Годдард. «Может быть, какая-нибудь другая суперкорпорация обнюхивает окрестности в поисках
того, что можно найти… и почти сорвала куш. Возможно, это были израильтяне или «линчеватели Сиона». Иззи и Виззи уже сблизились».«Никогда так близко!» — запротестовал Ренч. — Откуда они узнали, что дневники здесь?
«Теперь все под контролем». Малдер вытер свой обнаженный розовый лоб старомодным носовым платком. «Последний рейд… местных «ученых» и их друзей… был направлен не на нас. Они снова искали тебя, Алан. Нам повезло, что мисс Хусайни была в главном офисе. Двое их агитаторов неиндийского происхождения проникли в ваши апартаменты и произвели тщательный обыск. Нападение на Индоко было отвлекающим маневром: ничего серьезного не пострадало, просто кричали, горели и прыгали вокруг, и многие делали вид, что нашли «опасные загрязнители» и «химические вещества-убийцы». Они даже не попытались сломать компьютер, который управляет нашими агрохимическими смесями».
Лессинг сказал: «Г-н. Малдер, я не могу… не буду… говорить тебе больше, чем ты знаешь. Имя, которое вы упомянули, является моей деловой, конфиденциальной информацией. Это не имеет никакого отношения ни к вам, ни к Indoco. Я клянусь в этом.
Ренч принял героическую позу. «Кодекс Запада! Наемник в маске снова едет!»
У Лессинг возникло безумно забавное желание сравниться с монахиней и крикнуть: «Давай свое гестапо!» Я никогда не буду говорить!» Однако у Малдера было мало чувства юмора, а у Годдарда и того меньше.
— Тогда мне сказать тебе, Алан? Малдер поднял толстую руку, бледную и безволосую, как у ребенка. — Вы отправились на задание некоего сеньора Гомеса, гоанского «простого брокера». Вы отправились в Соединенные Штаты, на инсталляцию под кодовым названием «Чудесный разрыв», расположенную в Нью-Мексико. Он был построен сразу на рубеже веков, в худший период паранойи «Рожденный заново». Потом его официально «утеряли»: закрыли, никаких упоминаний, никаких записей. Это место стало бы позором для мирной инициативы президента Рубина, если бы русские узнали, что оно все еще существует. В Женеве придется заплатить ад, а Организация Объединенных Наций сделает из этого телевизионный комедийный сериал. Нынешнее правительство США считает, что лучше позволить Marvelous Gap оставаться чудесным образом.
^Лессинг не видел причин сообщать Малдеру информацию Хойкенса и причину его поспешного бегства из Южной Африки. Малдер и его СС могут решить, что от него больше проблем, чем пользы. Он сказал: «Я солдат. Политика — это не моя работа. Я выполняю приказы». Я, Малдер, вздохнул. «Они не приняли это оправдание в Нюрнберге. Он видел, что Лессинг не понял. «Это было до вашего времени. Неважно. Пока вы были в Претории, я отправил закодированную телеграмму в Вашингтон. Наши люди там уже некоторое время расследуют проект «Паков» и другие проекты «Рожденные заново». Они нажали несколько кнопок, и теперь я знаю все, что нужно знать… за исключением некоторых сверхсекретных данных Агентства национальной безопасности. У движения есть друзья в Вашингтоне, друзья, имеющие доступ к крупнейшим правительственным банкам данных. Все формулы Пакова были уничтожены, как и административная документация, вплоть до списков продуктов в столовой. Но они пропустили один документ здесь, другой там. В этом достоинство компьютеров: как только вы найдете зацепку, компьютер сам начнет искать новые. Он все сопоставляет, соединяет и передает вам в распечатке».
Лессинг покачал головой. «Все еще ничего общего со мной. Я всего лишь мальчик на побегушках. Меня не волнует, что в посылке».
«Да. Хорошо. «Паков» означает «пандемический инфекционный вирус», один из самых уродливых результатов военных экспериментов с рекомбинантной ДНК. Знаешь, что это такое?»
«Я прочел. Журналы…».
«Хотите прочитать, какие технические подробности у нас есть? Кабель у меня на столе.
«Я не учёный». На самом деле, он, вероятно, поймет большую часть этого. Лессинг следил за военными разработками в рамках своей профессии.