Змеиная прогулка

Лесс понял, что происходит.

Бауэр, Джамила и Хельга были пленниками. Лессинг почувствовал кого-то на кухне, и почти наверняка в дальних тенях гостиной был еще один оперативник: на фоне ярких сине-белых штор Джамилы проступала тень ствола пистолета.

Мужчина с кухни вошел в гостиную.

Это был Ричмонд. Он остановился рядом с Джамилой у стойки и что-то сказал Бауэру.

Кикиберд выглядел так же, как тогда, когда Лессинг в последний раз видел его в Новом Орлеане: мешковатый костюм, вялый и впечатляющий, большие руки, костлявые и бледные, печеночные пятна, похожие на пурпурные пятна гниения, на лысеющем черепе. Он наклонился и осторожно взял что-то из пальцев Бауэра. Выражение его лица больше не было угрюмым. Он выглядел совершенно счастливым, удовлетворенным и восторженным.

Он нашел тайник Лессинга с Паковом.

Бауэр, должно быть, рассказал ему, вольно или нет, и противники заставили немца это выкопать!

Ричмонд получил то, что хотел. Он осматривал металлическую коробку, которую ему передал Бауэр. Он открыл защелку, заглянул внутрь и улыбнулся. Джамила, а также Бауэр и Хельга больше были бесполезны. Возможно, он не причинит им вреда.

Но тогда, возможно, он мог бы.

Ричмонд заговорил с человеком-невидимкой в гостиной, сначала властно, а затем с гневной настойчивостью. Лессинг скорее чувствовал, чем слышал вибрации своего голоса сквозь хрупкую деревянную стену. Наконец появился бородатый коммандос в черной боевой тунике и пролаял команду двум женщинам. Он указал дулом автомата на коридор, ведущий в спальни.

Из кухни более громкий голос произнес предложение на языке, который Лессинг узнал как иврит. Доска остановилась, на его смуглом лице отразилась нерешительность.

Ричмонд встал, прижимая к помятой рубашке пластиковый конверт с двумя упаковками «Пакова», как проповедник держит Библию. Ленточные печати Лессинга «Стик-Эвер» оторвались, и Ричмонд вытащил сначала серебристый глобус Паков-1, затем черный цилиндр Паков-2. Он поднес их к свету. Он сказал что-то еще. Солдат посмотрел мимо него на мужчину на кухне.

Этот третий оперативник выбрал именно этот момент, чтобы выйти и встать, подбоченившись, в кухонной арке. На его боевой форме не было никаких знаков различия, но вздернутый подбородок, аккуратный карандаш усов, шапка коротко стриженных вьющихся черных волос и высокомерный свод лопаток опознали его; Лессинг много раз встречал подобных себе во время Баальбекской войны. Здесь, почти наверняка, находился командир, тот самый, который руководил резней в клубе «Лингани».

Офицер выглядел расстроенным. Лессингу не нужно было слышать слова, которые были на иврите. Ричмонд вмешивался в цепочку командования, а командир ничего этого не имел. Палец, намазанный камуфляжем, взмахнул вверх и указал: снаружи! Гражданские, выходи! Держитесь подальше от военного бизнеса!

Ричмонд яростно покачал головой и бросил презрительное замечание в адрес Бауэра. Немец все еще сидел на корточках в сочащейся воде в выкопанной неглубокой яме, опустив голову и держа руки по бокам. Вероятно, он уже считал себя мертвым. Ни одна из двух женщин не двинулась с места.

Ричмонд поднял конверт и постучал по пергамину. Настала очередь офицера покачать головой. Кики-птица упорствовала, морщины на его щеках блестели рыбьим брюхом в луче прожектора.

Офицер яростно махнул рукой: «Я сдаюсь». Он подчинялся высшей власти: политическое влияние важнее военного опыта.

Бородатый солдат отдал приказ и снова поднял пистолет. Хельга и Джамила заговорили одновременно, но Лессинг не могла разобрать, что они сказали. Черная Борода начал гнать их по коридору к спальням. Хельга Бауэр повернулась лицом к Ричмонду, и Лессинг увидела, что она плачет, умоляет, просит. Солдат резко втолкнул ее в хозяйскую спальню в конце короткого коридора. Джамила последовала за ней. Черная Борода захлопнул за ними дверь; затем он вернулся, небрежно сжимая свой курносый пистолет-пулемет в руке с черными рукавами.

Он остановился позади Бауэра, наклонился и коснулся дулом оружия затылка немца. Бауэр закрыл глаза и открыл рот, произнеся округлое «О».

Солдат отступил на шаг и произвел один выстрел.

Бауэр повалился вперед, его жизнь уже закончилась. Стены песчаной ямы начали обрушиваться на его трясущиеся в конвульсиях конечности, и мутная красная вода хлынула на темно-красный ковер Джамилы.

В спальне вскрикнула Хельга Бауэр. Ее тоску было слышно даже сквозь две стены и сквозь грохот далеких взрывов.

Ричмонд отдал еще один приказ. Солдат потер щетинистую бороду, ухмыльнулся и снова повернулся к двери спальни. Офицер вышел вперед в знак протеста, сжав кулак под носом кикиберд. Лицо Ричмонда приняло набожно-высокомерное выражение, выражение человека, цитирующего прямо из Священной Книги: директив Верховной партии, императорского указа — какой бы ни была нынешняя всемогущая власть. Офицер с отвращением всплеснул руками и побрел обратно на кухню.

Ричмонд ухмыльнулся Черной Бороде и ткнул большим пальцем в сторону спален. Он наклонился и похлопал себя по промежности своих мешковатых брюк: явно грязный, уродливый, непристойный жест.

Достаточно было достаточно.

Лессинг отступил назад, где он был в безопасности от летящего стекла, нацелился на Черную Бороду и выпустил полдюжины патронов из своей «Риги-71» в окно кладовой. Он также произвел быстрый выстрел по Ричмонду, но не осмелился дать длинную очередь в гостиную.

Джамила и Хельга Бауэр находились в спальне за дальней стеной; он знал, что оно состоит не более чем из двух листов древесноволокнистого картона. Пули прошли бы навылет.

Черная Борода прыгнул вверх, а затем упал, размахивая руками. Пули из его автомата срывали с потолка осколки и штукатурку.

Командир на кухне что-то крикнул. Ствол его пистолета торчал из-за угла арки. Лессинг был готов: он перекатился к левой стороне окна кладовой, и офицерские выстрелы безобидно завыли в ночи. Теперь этот человек совершил ошибку, которую едва не совершил Лессинг: он принял хлипкую перегородку за прочное укрытие. Пистолет Лессинга заворчал. Офицер вывалился из-за изрешеченного дверного косяка, широко раскрыв глаза и глядя на руины, которые половина магазина со свинцовой оболочкой в стальной оболочке превратила его аккуратную тунику.

Были времена, когда приходилось ценить некачественные методы строительства.

Из кухни послышался шум. Либо второй человек уже был там, либо через заднюю дверь только что вошел часовой. Разрывы стежкового пистолета пронзили деревянную конструкцию рядом с головой Лессинг. В ответ он произвел всего один выстрел. Его магазин, должно быть, почти пуст, а больше у него и не было.

Третий мужчина начал взывать о помощи. Лессинг осмотрелся, нашел кусок дерева из разбитой оконной рамы и швырнул его за угол на кухню. При этом он кричал как бы друзьям, стоящим за его спиной: «Вниз, ребята! Граната».