Змеиная вода

– Так что, - продолжил Анатолий. – Пожалуй, я был вполне серьезен… но… Зина… она сказала, что это невозможно. Что на самом деле мы с ней брат и сестра, что она ничего такого не хочет, не претендует… на имущество… что и молчала бы, потому как я бы подумал, что она претендует. Я не поверил. Как возможно? Какая сестра и…

– И что вы сделали?

– Пошёл к маме. И задал вопрос. А она… она пришла в ярость. Представляете?

Бекшеев представлял. Наверное, весьма утомительно, когда скелеты в шкафах оживают и начинают проситься наружу.

– И тогда я понял, что Зина права. Иначе мама бы просто посмеялась. Или предложила бы провести проверку… это же довольно просто.

Для того, у кого есть деньги.

– Она велела мне выбросить из головы, уволить Зиночку… и мы поругались. Сильно… я потребовал не лезть в мои дела. Она слегла с мигренью. Как обычно, в общем-то, когда я поступал не так, как ей хотелось.

Каблуков вздохнул и хлопнул себя по карманам.

– У вас покурить не будет?

– Вам вредно, - сиплым голосом ответил Захар. – В вашем положении стоит отказаться от сигарет, выпивки и в целом излишеств.

– Откажусь… но завтра.

Захар молча протянул портсигар.

– Только не здесь… у нас больше убийц не осталось?

– Есть ещё одна… пара даже, - Зима вот тоже поняла, если не всё, то многое. – Но вреда не причинят… и Девочка присмотрит.

– Осень уже… - Толик затянулся и сказал: - А сигареты у тебя дерьмовые.

– Не нравится, не кури…

– Почему дерьмовые-то? Целители неплохо зарабатывают.

– Да… чтоб когда куришь, было не только совестно, но и отвратно, - признался Захар.

– И как? Помогает?

– Не особо. Да и привык я уже. Кстати, если интересно, то нынешняя твоя проблема не в болезни.

Вслух её так и не назвали.

Нет, если Бекшеев потребует, ему предоставят и медицинские карты Анатолия, и выписки… хотя есть ли здесь эти медицинские карты? Настоящие? Швейцария вот не обязана предоставлять документы, плевать ей на нужны Особого отдела и Бекшеева в частности. К целителям… тот, что помогал семейству Каблуковых, вряд ли стал бы записи делать, во всяком случае, сопряженные с именем. Так что лечился Анатолий анонимно, под псевдонимом какого-нибудь Петрова Ивана Сидоровича. Или Сидорова Петра Ивановича…

Да и смысл? Голое любопытство:

– А в чём? – поинтересовался Бекшеев.

– В опухоли…

– Опухоли? – Анатолий слегка побледнел. – У меня… рак?

– Начальная стадия. Думаю, и болезнь ослабила организм… мне другое не нравится… отклик от тебя уж больно специфичный. Тебя там, в твоей Швейцарии, чем тебя лечили?

– Понятия не имею. Я в этом слабо понимаю.

– Хорошо, - Захар воспринял ответ спокойно. – Переформулируем. Радиацией лечили?

– Радиацией? – Анатолий наморщил лоб. – Кажется… да, в том числе… в палате стоял эманатор[1], рекомендовали выпивать не менее шести стаканов эманированной воды в день. Матушке так понравилось, что она и себе приобрела. А мне помимо прочего присылают радоновую воду…

– И только?

– Ну… нет… там еще были специальные ванны… и подземелья, в которых дышали газом, насыщенным чем-то там радиоактивным… это входило в курс лечения[2]. А еще такая пластинка есть, её приобрели… матушке сказали, что она, как бы это выразиться… увеличивает мои шансы стать отцом. Её в штанах надо носить[3]

Захар выругался и так, витиевато.

– Не стоило? Матушка себе ещё пластины купила… для подушки. Сон улучшают. Оздоравливают…

– И как?

– Говорит, что стала чувствовать себя намного лучше…

– Последние исследования наглядно утверждают, что излучение вызывает опухоли[4]. Далеко не сразу, но всё же связь очевидна. А термин «лучевая болезнь» слышали?

– Нет.

– Впрочем, вам и не надо…

– Матушка…

– Ей бы обследоваться. А что касается вас, то здесь вопрос сложный. Болезнь. Лечение… то, первое, своеобразное… отравление ртутью. Затем рецидив болезни. И новое лечение… радиация…

– Я умру, - Анатолий затянулся. – А табак и ничего так…

– А то… все умрут. Но в вашем случае опухоль не такая и большая. Вон, в Петербурге возьмутся оперировать. Только пластинку свою выкиньте[5]. Но думаю, смерть в ближайшие годы вам не грозит.

– Хорошо… Зиночке нужна будет помощь. Да и… матушка… если со мной что-то случится, то она Зою не отдаст. Она и так попытается надавить, чтобы Зою вернуть.

И надо полагать не из большой любви.

И Анатолий подтвердил, продолжив:

– Просто это скандал. Ещё один… я вот сейчас думаю, почему Зиночка раньше не рассказала?

– О родстве?

Бекшеев поёжился. Дневной жар давно отступил, и теперь легкий ветер пронизывал до костей.

– Обо всём. Я бы увёз её… и матушку её… я предлагал, когда понял, что и вправду сестра, но было уже поздно. Зиночке не говорил, но матушкин знакомый… он сказал, что осталось уже недолго. Что переезд убьёт эту женщину. И я испугался, что Зиночка не простит… я дал ей денег, предлагал сиделку нанять, привезти… или хотя бы дом снять, чтоб старуха их не донимала. А она отказалась, только… благодарила. За заботу. Я никогда ни о ком не заботился, а вот…

Он стряхнул пепел на землю.

Потом криво усмехнулся.

– Матушка будет в ярости…

– Из-за чего?

– Из-за всего… из-за моего происхождения… точнее, из-за того, что вряд ли получится утаить его… возможно, начнутся суды… родственники отца… человека, который и был мне отцом по сути… воспользуются случаем.

– Разорят?

– Вряд ли. Я давно уже многое изменил. Организовал свою компанию, перевел имущество на неё… так было удобнее. Некоторые дела отца могли… обернуться проблемами. Вплоть до конфискации. Поэтому я и вывел имущество. А то, что осталось… пусть забирают. Хотя… есть ведь дети Ангелины и они прямые наследники. Но есть и её отказ… в общем, грамотным юристам на годы работы. Но скандала в любом случае не избежать. с Зоей опять же… с Зиночкой… я не откажусь от них. Мне другое интересно… Зачем Зиночке травить Нину?

– А она и не травила.

– Тогда…

– Скажите, Ниночка не приходила к вам? Скажем, утром…

– Нет, но… твою ж мать… - Анатолий закрыл глаза. – Вот неужели я настолько хреново жил, что теперь это вот всё?

– Не понимаю, о чём он, - поддержал беседу Захар, закуривая новую сигарету, - но поддерживаю. Жил ты хреново…

– Они с матушкой встречались на рассвете… на лугу каком-то… там, в Швейцарии… матушка записалась на курсы… продление молодости и красоты… всё равно мне там пришлось долго пробыть, а ей было скучно. Тоже ванны, грязи, обёртывания всякие… а ещё учили вставать на рассвете, точнее раньше, встречать солнце и умываться росой. И они с Ниночкой эту дурь продолжали здесь… когда Ниночка была. И… я не уверен. Я могу ошибаться…

И он хотел ошибаться.

Бекшеев видел страстное это желание. А еще понимание, что, несмотря на характер, Анатолий достаточно умён.

– Ниночка очнётся, - сказал он мягко. – Тогда всё станет ясно. Знаете, что меня удивляет?

– Что?

– Ваша матушка до сих пор не появилась.

Анатолий чуть нахмурился. Посмотрел на сигарету в руке. На луну кривобокую. И сказал:

– Я звонил домой… сказал, что задержусь. Что Зоя приболела и Ниночка тоже… и что я передам опеку над Зоей Людмиле. Так будет лучше для всех и в первую очередь для девочки. Хватит с неё потрясений.