Змеиный хвост

— Они влюбились друг в друга, — отмахнуласьТерри.

— И?

— Ты же видела этого... нага. У него даже имя страшное — Эрсах-атт Сареффа. Словно древний дракон...

— А мне кажется, имя красивое, — вдруг перебила маму Ави. Она и правда считала, что имя подходит ее будущему мужу.

— Вот! — многозначительно протянула Финарэль, указав перстом в небо. — Ты слишком опекаешь нашу Ави, а она у тебя смышленая девочка. Своего шанса не упустит. Да, зайка? — ласково погладила ее по плечу княгиня эс Бунгар. И Ави кивнула, соглашаясь с ее словами.

Вот именно — с чего она сама взяла, что у нее не будет семейного счастья?! Придумала сама себе проблему и поверила, а ведь она даже не говорила со своим женихом.

— Я хочу отнести нашему послу домашний чай, — вдруг озвучила она появившуюся мысль.

Финарэль и Терри удивленно на нее уставились, а потом заулыбались, как две сестрицы-близнецы.

— Иди! — так же синхронно сказали они и выпнули из комнаты, посоветовав какой именно чай стоит забрать с кухни.

Ави постояла немного около закрытой двери, набираясь храбрости, и уверенным шагом пошла в сторону малой королевской кухни.

На малой кухне бурлила жизнь: готовили напитки, закуски, фруктовые тарелки. Прислуга работала не покладая рук, но к удивлению Ави ее никто не игнорировал и не задирал высокомерно нос при виде молодой принцессы, а, наоборот, относились с теплом и заботой. Может, потому, что она всегда уважала любой труд. Вот и во дворце не ленилась и убирала за собой, не нагружая и не усложняя жизнь прислуги, а сплетни тут разлетались быстрее пожара, и вскоре за ней закрепилось прозвище «Августа Милосердная». Ави такого внимания стеснялась, но старалась виду не подавать — все-таки она играла роль дочери короля, и нужно было соблюдать какие-никакие, но рамки поведения.

Например, не сутулиться, не начинать разговор первой, прислуге указывать жестами и похоже изображать из себя немую куклу.

Она соблюдала указания лишь тогда, когда на горизонте появлялись дворецкие или камердинеры отца, но в своих покоях спокойно болтала с веселыми девочками-служками, которых ей выделили, а на малой кухне — с удовольствием пила ароматный травяной чай со всеми поварятами.

Вот и сейчас она вошла в светлое помещение и радостно улыбнулась главному повару — Рудольфу. Рудольф был из потомственной семьи местных сыроваров, мужчина крупный и строгий, но к молодой «новой» принцессе проникся сразу и во все блюда докладывал добавки, считая, что «ребенок слишком худенький».

— Садись-садись, я сейчас тебя угощу моими свежими сдобами, — махнул Ави Рудольф, подзывая за барный стол-остров, где всегда ели поварята. Он завозился около сенсорной панели, тыкая в наборы кнопок. По серьезному виду шеф-повара было понятно, что кухонный блок управления он недолюбливает. Была бы его воля, так на кухне готовили все по-старинке: на газовом огне или в угольных печах. Хотя такие агрегаты здесь тоже были, но только для определенных блюд, не более, а остальная техника уже давно заменяла десяток поваров.

— Чертова машина! — всплеснул руками Рудольф и замахнулся кулаком.

— Эта поломка будет вычтена из вашего жалованья, барон Жулепп, — механическим голосом вдруг ответил бездушный кухонный блок.

Рудольф зарычал и затряс кулаками, но сразу резко выдохнул и развернулся к Ави.

— Все воюешь? — спросила Августа с улыбкой.

— Эта панель управления совершенно ничего не понимает в готовке! Портит мне половину блюд, — ответил Рудольф и взялся за чайник, чтобы налить напиток в стеклянную чашку для Ави, но та накрыла ее ладонью и быстро проговорила:

— Я приду попозже, а сейчас хотела взять термос с нашим травяным чаем, чтобы угостить... моего жениха. — Называть нага своим женихом до сих пор было слишком трудно, будто во рту в один миг все пересыхало, а слова, острые и твердые, царапали небо.

— Ох, — улыбнулся Рудольф, чуть покраснев. — Конечно-конечно, моя хорошая. Сейчас я тебе все дам. Самый свежий отвар. Как ты хорошо придумала. Просто молодец!

Ави лишь улыбалась на похвалу. Что-то уже она не считала эту затею хорошей. Терзало смутное ощущение чего-то плохого.

«Да что может быть негативного в термосе с чаем?!» — подбадривала она себя мысленно, но и не верить своей интуиции тоже не могла — та ее редко подводила.

Когда термос наконец-то оказался в руках Ави, а сама она вышла из малой кухни, то решила пройти в крыло своего жениха через внутренний зимний сад, а не напрямую, через галерею, чтобы хоть немного погасить пламя внутреннего волнения.

Но это решение окажется для Августы роковым...

Тут пахло магнолиями. Они цвели круглый год, искусственно поддерживаемые королевскими садовниками. Цветок был символом Канисиана, и красовался на гербе королевского дома герцогов Ланкассетов. У Ави забрали мамин титул и фамилию их рода, но и герцогиней Ланкассет она не стала. Потому что женщинам королевской семьи можно было забирать лишь имя своего отца, поэтому, как и Арэль, Ави стала Августой Адонской. Так ее запишут в королевские хроники.

С таким именем она пойдет к алтарю.

А потом с огромным облегчением сменит его на имя своего супруга.

Она замерла на пару минут, чтобы насладиться приятным благоуханием и хотела уже идти дальше, как услышала низкий смех. Совсем рядом. Она завертела головой, выискивая альф, но сквозь высокий кустарник увидела атласов, что составляли свиту ее жениха. Зачем она спряталась от них за деревом, Ави и сама не поняла, но прижала к себе термос и присела на корточки, чтобы не светить яркой макушкой.

Двое мужчин ее и не заметили, шли, болтали на межрасовом, явно отдыхая перед заступлением на пост. И уже почти прошли мимо, как вдруг один из них остановился и тихо произнес:

— Слушай, ты не в курсе, наш-то уже сообщил своей невесте или решил сначала похоронить, а потом на могилке покаяться?

Ави превратилась вслух.

Второй вздохнул как-то с жалостью и ответил еще тише, чтобы их никто не услышал:

— Да скажет он! Ребенка получит, а супруга молоденькая лишь обуза. Он же на нее даже и не смотрел. Ткнул из-за сильной крови. А девушку жалко... Хорошенькая и теплая. Ладно, не нам нашего атта судить, — обрубил разговор второй мужчина и сказал уже громче: — Пойдем лучше по периметру пройдемся.

— Согласен, — отозвался первый.

Ави сидела в засаде, даже после того, как услышала звук закрывающихся дверей в другом конце сада. Она сжимала термос с такой силой, что костяшки пальцев побелели от натуги. Ее душили не слезы, а злость. Самая настоящая бескрайняя злость на своего жениха. И самое ненавистное в этой ситуации было то, что она ничего не могла изменить! Совершенно ничего!

Никто ей в любви не признавался и на коленях (или хвосте) не ползал. Вот действительно тыкнули пальцем, как в магазине на прилавок, и выбрали румяное яблочко. Ее аромат таким и был. Яблочно-медовым. Спеленький, краснобокий фрукт!