Змиулана: красавица или чудовище?

Когда Дмитрий все же открыл глаза, то обнаружил себя лежащим в душно натопленной избе на невысокой, застеленной пуховой периной кровати.

— Окна открой, — полу-попросил — полу-приказал он сидящему рядом с ним Миролюбу.

— Дождь на улице, вот мама и расстаралась, — пояснил язычник, поспешивший исполнить указание гостя. — Что же Вы сразу не сказали, что Вам плохо? Мы могли бы остановиться и немного передохнуть.

— Ничего, переживу, — отмахнулся Дмитрий. — Скажи лучше, мы на месте? Когда начнем исцеляться?

— Что, Вы?! — удивился Миролюб. — Проведение обрядов — дело серьезное, к нему надо подготовиться. Да и отдохнуть Вам не помешает.

— На том свете отдохну, — мрачно заметил Селиванов. — И как же мне нужно готовиться?

— Вам бы лучше с нашим жрецом поговорить, он лучше объясняет.

— А без этого обойтись нельзя?

— Можно попробовать и обойтись. Завтра Безгнев, наш жрец, будет вместе с другими участниками общины проводить обрядовое славление, и ты тоже можешь поучаствовать.

— И что я должен делать? Попросить ваших богов об исцелении?

— Нет, славят, ничего не прося. Славить — значит возносить хвалу, прославлять. И можно обратиться не к Богам, а славить родственников, друзей, да кого угодно.

— И чем мне это поможет?

— Боги сами знают, кому что подать, а ты, в свою очередь, можешь помочь тем, кто нуждается в тебе. А еще можно поднести Богу требу, по ней узнают и о тебе, и о твоей просьбе.

— Что еще за треба?

— Жертвоприношение.

— Я, что, буду должен кого-то убить?! — взвился Дмитрий.

— В славянской вере не приносят кровавых жертвоприношений, — успокоил гостя Миролюб. — Обычно отдают в дар то, чем богат каждый. Женщины пекут хлебы, ремесленники подносят плоды своих трудов. Вы же можете обойтись парой купюр.

— А-а-а… — протянул Дмитрий, — вот в чем дело. Чем больше даешь, тем тебя лучше слышат?

— Абсолютно неверное суждение, — отринул предположение гостя Миролюб. — Дело не в том, сколько ты дашь, а в том, как дашь. Если преподносишь требу от чистого сердца, то не важно, сколько она стоит.

— И сколько мне дать? — ехидно уточнил Дмитрий. — От чистого сердца?

Миролюб закатил глаза и подумал, что такого прагматика, как Дмитрий, ему не переубедить:

— Сколько не жалко. Кстати, вот это мама просила дать вам выпить, — сказал язычник и протянул Дмитрию стакан с пахучей жидкостью.

— Что это? — спросил Селиванов, подозрительно принюхиваясь.

— Настойка из трав, — пояснил Миролюб. — Да Вы не беспокойтесь, моя мама — лучшая знахарка в округе.

— Не отравит?

В ответ Миролюб так округлил глаза от негодования, что Селиванову ничего другого не оставалось, как одним залпом выпить весь настой. Во рту Дмитрия остался горьковатый привкус, но в остальном эффект был воистину поразительным. Селиванов мгновенно почувствовал ослабление боли в голове и суставах, а его сознание окончательно прояснилось.

— Да, ничего зельице, — признался Дмитрий спустя мгновение.

— Вот и хорошо, — радостно ответил Миролюб и одобрительно кивнул. — Мама ушла ночевать к соседке, так что Вас никто не побеспокоит. Ваши вещи я перенес, а коляска стоит рядом с кроватью. На кухонном столе — ужин. Словом, будьте нашим гостем! Если Вам ничего больше не нужно, то я тоже пойду, — проговорил Миролюб и направился к двери.

— Постой, — окликнул его Дмитрий. — Не поленись, закрой окна обратно.

Миролюб выполнил просьбу и не стал задавать лишних вопросов. За это Дмитрий был благодарен мужчине вдвойне — ему совершенно не хотелось рассказывать незнакомцу о своих затаенных страхах.

<p align="center">

Глава 7

<p style="margin-left:241.0pt;">

Богач волен есть лакомые блюда, украшать росписью потолки и стены у себя в доме, владеть замком… Да, все это ему доступно; но довольство жизнью выпадает, пожалуй, на долю других.

<p align="right" style="margin-left:241.0pt;">

Жан де Лабрюйер

На следующее утро Дмитрия разбудил осторожный, тихий стук в дверь.

— Открыто! — крикнул Селиванов сонным голосом.

— Доброе утро, — поприветствовал гостя Миролюб. — Как спалось?

— Неплохо, — поразмыслив, прикинул Дмитрий. — А ты куда так вырядился? — уточнил он у мужчины, одетого в костюм, полностью соответствовавший его представлениям о язычниках.

— Здесь мы не носим обычной одежды, тем более синтетической. Так сказать, возвращаемся к корням не только в духовном, но и в материальном плане, — пояснил Миролюб. — Если Вы по-прежнему желаете принять участие в обрядовом действе, то Вам, Дмитрий, тоже придется переодеться.

— Надо, так надо, — пробурчал Селиванов и принял у язычника сверток с одеждой. — Кстати, можешь называть меня на «ты» — думаю, так будет проще нам обоим.

— Не возражаю. Помочь тебе одеться?

— Не нужно, я привык справляться сам.

В действительности, одевать новую, выданную Миролюбом одежду, оказалось очень просто. Весь костюм состоял из туникообразной льняной рубахи, доходившей Дмитрию до колен, широких штанов и кожаных ботинок, напоминавших своеобразные мешки, одевавшиеся на ступни. К наряду прилагался и плетеный пояс, который Селиванов небрежно завязал в узел.