Знахарь

Империя замерла в напряжённом ожидании. В стране, за редким исключением, не осталось ни одного человека, который бы не думад о будущем и том, какой дорогой к этому будущему поведёт Империю новый император, даже пандемия отошла на второй план.

– Что теперь будет, дорогой? – зайдя со спины, Настя обняла мужа.

Владимир, совершив рокировку с Джу, прилетел в Москву больше двух недель назад вместе с учениками и венценосными особами, экстренно сорвавшимися в столицу с Манчжурии, но на похороны почившего императора не попал, так как по настоятельному требованию цесаревича, дошедшего чуть ли не до безобразной истерики (благо аудиенция с будущим императором состоялась в максимально узком кругу и позорный нервный срыв не стал достоянием широкой общественности), с пятью учениками отправился по подмосковным госпиталям. Для Огнёва всё было предельно ясно, Михаил нашёл виноватого в смерти отца. В ближайшем окружении цесаревича и в высших эшелонах власти, в подковёрной среде которой началась активная грызня бульдогов, мигом усмотрели опалу. Владимиру, впрочем, было откровенно плевать на реальные и мнимые обиды будущего монарха. За четырнадцать дней совершив тур по указанным точкам на географической карте, он сел на поезд и приехал в Н-ск. Реакцию Михаила он просчитал заранее, поэтому Джу заблаговременно улетела на восток, где её прикроют в случае чего, а здесь он сам о себе, семье и учениках сумеет позаботиться, благо имелись ресурсы и возможности.

– Король умер. Да здравствует король! – скривил губы Владимир, не поворачиваясь к нежной половинке. По контексту и по тону супруги было понятно, о чём она хотела спросить. Самой Насте, не став делать секрета и государственной тайны, об истерике брата поведала Анна в день похорон отца.

– Не ожидала я такого от Миши, - глухо пробубнила в спину Настя. Владимир пожал плечами.

– Ты даже не попытаешься найти ему оправдания? – широкие мужские «лопаты» кистей накрыли тёплые, сцепленные в замок руки супруги.

– Знаешь, дорогой, наверное, это не тот случай, когда Мише требуется оправдание. Да, на него свалился груз размером с Империю, и он не знает, за что хвататься и куда бежать, но он был просто обязан держать себя в руках. Открою тебе тайну, он никогда не мечтал стать императором, руками и ногами отбивался, но ты знаешь дядю. Дядя умел давить. Не хочу сказать о нём ничего плохого, дядя до безумия любил тётю Машу и до слепоты детей, стараясь не показывать Мише и Анюте свои настоящие чувства, но из-за этой слепоты он иногда перегибал палку, а иногда недогибал. Раньше я об этом не задумывалась, а сейчас отчётливо вижу. Наверное, это общая беда монархов, когда у них на первом месте империя или королевство, а семья и дети на втором. Они так и остаются недолюбленными, на всю жизнь зарабатывая комплексы из-за невозможности привлечь внимание родителей, отца в частности. Ещё хуже, когда монарх целиком и полностью погружается в семью, тогда от невнимания страдает империя. Скажи, как найти баланс между этими вещами?

– Не знаю, - не стал философствовать Владимир. – Экстраполируя твои слова на нас, я сам пытаюсь вертеться в подобных рамках и до сих пор в поисках золотой середины.

– Неправда, у тебя другие обстоятельства…

– Ой-ли? – повернувшись к жене, изогнул бровь Владимир. – Теперь ты меня оправдываешь.

– Я тебя не оправдываю!
– острый кулачок впился в грудь Огнёва.

– А мне кажется, наоборот.

– Я тебя люблю, дубина ты, стоеросовая! – Владимир прижал Настю к себе. – И, да, я тебя оправдываю и безумно боюсь потерять. Я дура, да?

– Ещё какая! – тихонько, на ушко прошептал Огнёв. – Но ты моя дура, и другой мне не надо, Солнышко. Улавливаешь разницу? Кстати, мадам, вы собираетесь кормить одного безумно влюблённого в вас залётного дурака? Скоро закат, а у него с восхода маковой росинки во рту не было. Могу вас сожрать, но хотелось бы другой еды, а вас я скушаю несколько иначе.

– Теперь вижу, что муж мой «недоедал», - Настя хихикнула в кулачок.

Владимир незаметно выдохнул. Как удачно, что удалось перевести разговор в иное русло. У истерики Михаила были корни и причина, крывшиеся в неприятном коротком разговоре тет-а-тет с Огнёвым в бывшем личном кабинете императора.

Откровенно говоря, масштаб личности, ныне занимавшей рабочий кабинет Георгия III, не впечатлял. Оная личность сама прекрасно понимала, что разгромно проигрывает в сравнении с почившим владельцем, поэтому благоразумно не пыталась казаться кем-то другим, оставаясь собою. Правда это не спасло Владимира от наезда и завуалированного обвинения в том, что он по собственной прихоти умотал в Манчжурию. Если бы кое-кто не оставил императора один на один с пандемией, тот был бы жив, а не покоился сейчас в саркофаге. Оправдываться Огнёв не видел смысла, Михаил уже накрутил себя или его аккуратно накрутил кто-то из окружения, которому что Огнёв, что Вяземская были хуже кости в горле, но любая попытка отрицать вину только повышала её в глазах Михаила, поэтому, в целях самообороны и вывода всего «Тринадцатого департамента» из-под удара путём концентрации недовольства на одном человеке, Владимир развернул «дышло» острым концом на самого цесаревича.

– Своей вины, значит, вы не усматриваете? – спокойно спросил он. Михаил опешил. Никто, никогда не разговаривал с ним в подобном ключе, кроме отца и матери, но то совершенно иное! – Как удобно, всегда виноват кто-то другой, только не вы. Между тем у вас были и есть все задатки для обучения, но вы плевали на просьбы и требования отца перенимать знания. Вам было нудно и неинтересно. Вспомните, сколько я за вами ходил и упрашивал? Если бы вы не манкировали своими обязанностями и не потакали лени, он был бы жив, так как вы могли его сами вылечить, но вам другое подавай! Не хочу учиться, хочу жениться!

Приватный разговор «без титулов» имел далекоидущие последствия и совсем не те, на которые рассчитывал Огнёв. Номинальную опалу он принял стоически, тем более ему было выгодно выйти из-под прямого надзора. Совсем дурным Михаил отродясь не был, голова у него варила на зависть многим, его бы встряхивать почаще, чтобы мозги правильно работали и тогда наследник горы свернёт, поэтому Огнёв не переживал особо. Устроенная встряска пойдёт на пользу бывшему ученику, только никто не ожидал от него следующего фортеля…

На второй день приезда в Н-ск у Огнёва зазвонил телефон, благо с больными к тому времени было закончено и Владимир успел приехать в поместье, ненадолго закрывшись в кабинете для работы с секретной корреспонденцией. Звонил Горин.

– Немедленно бросай все дела и дуй в Москву! – после традиционных приветствий вывалил канцлер. – Вяземской можешь не перезванивать. Она рядом, могу передать трубку.

– Не стоит. Что случилось? – под ложечкой неприятно засосало.

– Михаил отказался от трона в пользу Анны…

*****

Прислонившись к нагретой за день кирпичной кладке кремлёвской стены, Владимир невидяще смотрел на Красную площадь, заполненную праздно гуляющей публикой. Редко кто из москвичей и гостей города поднимал взгляд на «ласточкины хвосты» мерлонов, выполненных в итальянском стиле, ещё меньшее число людей могло заметить стоящего за ними человека. Обывателям, вообще, было откровенно плевать, есть там кто, с той стороны главной имперской резиденции и символа власти Империи, или нет. Впрочем, Огнёв на них не обижался. Сказать больше, он всей душой искренне радовался, что народ по ту сторону красной стены радуется жизни, а не озабочен проблемами выживания, как какой-нибудь американец в Орегоне или житель Туманного Альбиона.

Империя выдержала натиск пандемии и сумела побороть трудности. Ну, как сумела – и поныне успешно борется с ними и прочими вызовами постпандемийной эпохи. Победа далась не без потерь, Матушка-земля приняла в своё лоно прах семнадцати миллионов подданных молодой императрицы. Точные цифры пока никто не подбивал, но даже примерный подсчёт шокировал неподготовленного человека. А что говорить о мире? Аналитики скромно подводили черту под единицей с девятью нулями, беспечно отмахиваясь от ста миллионов жертв вправо или влево. Скорее всего количество ушедших в иной мир намного перевалило за миллиард, точной статистикой по Африке, Юго-Восточной Азии и Южной Америке никто не владел, поэтому все причастные оперировали миллиардом. Для удобства, так сказать.