Знак Истинного Пути

— А… тебя она не пыталась…

— Нет, не пыталась, — покачал головой Эдик. — Ни меня, ни кого-то другого мама никогда в свою веру не обращала. — Он усмехнулся, как показалось Наташе, грустно. — Мама натура исключительная, и то, что годится для нее, с другими не пройдет. Поэтому я, моя дорогая, самый банальный банковский служащий без всяких ориентиров в жизни.

Наташа встала с голубого покрывала и медленно расстегнула две верхние пуговицы на блузке.

— А по-моему, — холодным голосом сказала она, — по-моему, ты — просто не выучивший урока восьмиклассник. Ответьте мне, Гольц, почему вы опять не в состоянии решить элементарной задачи?

В серых глазах Эдика что-то мелькнуло.

— Не слышу ответа? Значит, так, Гольц, — отчеканила Наташа, — вы нарушаете правила и будете наказаны. Снимайте свою форму!

Сглотнув, Эдик потянул халат вниз.

— С каких пор трусы не входят в форму? — прищурилась Наташа.

Эдик покорно начал стягивать трусы, но она остановила его.

— Так не пойдет. Я сама.

Прижавшись к Эдику, Наташа одним рывком стащила с него трусы и, пока он путался, пытаясь сбросить их с ног, расстегнула блузку. Эдик повернулся к ней, секунду смотрел на розовое кружевное белье, а затем подхватил жену на руки, и они оба упали на постель.

Ольга Степановна составила список необходимых продуктов еще вчера и теперь собиралась в супермаркет, стоя перед большим зеркалом в холле. Разумеется, Жора в состоянии и сам закупить многие продукты, но в главном на него положиться нельзя. Обязательно или фрукты купит недозрелые, или картошку выберет розовую, а из нее такой супчик, как любит Женечка, не получится. Ольга Степановна, единственная из живущих в доме, называла хозяйку уменьшительным именем.

Она подошла к зеркалу и провела расческой по седым завиткам.

— Жора, — позвала она, — ты где?

— Здесь, Ольга Степановна, — отозвался секретарь откуда-то со стороны столовой, — уже иду. Я машину выгоню из гаража, а вы потихонечку выходите, хорошо?

— Давай, давай, — отозвалась Ольга Степановна, задумчиво глядя в зеркало. Только что-то ее насторожило. Какая-то мелочь, но мелочь очень серьезная.

Она пристально рассмотрела свое отражение, но с ним все было в порядке. Волосы уложены, как всегда, аккуратно, пальто чистое. Пробежалась глазами по зеркалу, но никаких трещинок или тому подобной беды не наблюдалось. Она отвернулась к двери, несколько секунд постояла, глядя на деревянные панели, а потом повернулась.

Вот оно! Ольга Степановна в растерянности смотрела на то, что ей бросилось в глаза сначала неосознанно, а теперь выпирало во всем своем… бесстыдстве. Да, другого слова она просто не могла подобрать. Боже мой, ну что ж за бесстыдство такое!

— Илона, — громко позвала она. Никто не отозвался. Тогда Ольга Степановна набрала воздуху побольше и крикнула: — Илона!

— Господи, ну зачем же так кричать? — недовольно протянула девушка, появившись в коридоре из гостиной. — Что случилось такое? Пожар, что ли?

— Илона, подойди сюда, пожалуйста, — сдерживая волнение, попросила Ольга Степановна, стараясь не раздражаться при виде новой мини-юбки. — Ты вот это видишь?

— Что?

— Пожалуйста, не изображай из себя слепую. Ты ВОТ ЭТО видишь на зеркале?

Девушка придвинулась поближе, сосредоточенно изучая то, на что показывала женщина. Ольге Степановне ударила в нос волна аромата каких-то странных, тяжелых духов, и она поморщилась.

— Ну и что такого? — протянула Илона. — Немного пыли, вот и все.

— Немного пыли? — Ольга Сергеевна даже опешила от такого нахальства. — Что значит «немного пыли»?! Да зеркало сверху все в пыли! Ты же убиралась сегодня в холле, как же ты могла такое оставить?!

— Вы так говорите, Ольга Степановна, будто катастрофа случилась. Я-то думала, вы за чем серьезным меня позвали… Подумаешь, тряпкой разок пройтись!

— Илона, ты понимаешь, кем ты работаешь в этом доме? — не выдержала Ольга Степановна. — И что это вообще за дом? К Евгении Генриховне приходят гости, и грязь непростительна, совершенно непростительна. В конце концов, ты просто халтурно убираешься! Неужели нельзя тщательно все протереть?

— Ой, да не драматизируйте вы! — пожала плечами Илона. — Каждый раз крик из-за ерунды поднимаете.

— Еще одна такая ерунда, и я доведу до сведения Евгении Генриховны мое мнение о твоей работе.

— Пожалуйста, ябедничайте. Что-то я не очень замечала, чтобы Евгения Генриховна сильно прислушивалась к вашему мнению.

Ольга Степановна даже покраснела от оскорбления. Она уже собиралась ответить, как входная дверь распахнулась и в дом ввалился Мальчик Жора.

— Ольга Степановна, я вас уже десять минут жду! — взмолился он. — О, Илонка, привет! Так мы поедем или нет?

— Поедем, Жора, поедем. Возьми, пожалуйста, большую корзину для фруктов, чтобы не помялись в пакетах.

Ольга Степановна быстро вышла из дома, тряся на ходу седыми кудряшками. Секретарь достал корзину, подмигнул Илоне и заторопился за темно-синим пальто, уже мелькавшим среди деревьев.

Отведя с утра Тимошу в садик, Наташа решила прогуляться и вышла наружу, накинув подаренный Эдиком теплый финский пуховичок. Когда-то она очень хотела шубу, но быстро убедилась, что в Санкт-Петербурге, или в Питере, как фамильярно называли город в семье, в шубе зимой далеко не уйдешь — злой ветер легко проникал под нее, выдувая слабенькое тепло, промораживая до костей. «Вам, рязанским, — смеялся Эдик, — к нашему климату еще привыкать и привыкать». Вот уж правда.

Сейчас ветер стих, и можно было спокойно погулять между старых деревьев, за которыми никто не ухаживал. Английский стиль, решила Наташа, по всей видимости, на сад не распространялся — ни ухоженных дорожек, ни геометрической планировки, ни множества клумб. «Не сезон», — подумал Штирлиц и забросил лыжи в кусты», — вспомнила она известный анекдот. — Какие клумбы, если январь на дворе? Может быть, летом приглашают садовника».

Наташа обогнула особняк и наткнулась на старика в деревенском тулупе, копающегося в снегу. Его появление так совпало с ее мыслями о садовнике, что Наташа не удивилась бы, увидев в руках дядьки лейку. Но лейки не было. Старик что-то искал в снегу, не замечая ее. Наташа постояла на месте, думая, стоит ли ей подходить.

Сергей Кириллович, с которым ее даже не познакомили, когда они с Тимошей переехали в дом, обитал в глубине сада, и когда Наташа увидела его в первый раз, то чуть не испугалась. Был он невысокого роста, худой, с лицом, покрытым редкой, но длиной седой щетиной, которая клочьями торчала в разные стороны. Потом она спросила у мужа, кого встретила в саду, и он, поморщившись, объяснил: в малом доме живет Сергей Кириллович, которого Евгения Генриховна приютила много лет назад, человек своеобразный, но безвредный. Вот и все.