Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Обидел, осторожно прикоснувшись?

Не осознав, позволив миг… порыв,

От боли отстранения проснувшись…

Дышала я? Наверное, какое-то время — нет, замерев и опять погружаясь в те свои ощущения в раздевалке — душную слабость, покорность его взгляду, зависимость от него… Что-то изменилось с тех пор — думала я, уставившись невидящим взглядом в окно. Я уже не млела так, не растаяла сейчас под его взглядом — просто растерялась…, это ушло навсегда? Вздохнула и попыталась прогнать от себя непонятные тоскливые ощущения, перелистнув очередную

страницу.

Я непривычно уязвим, но только перед ней

Подсажен на любовь, слаб, от нее уже зависим

Звенят внутри больной, надорванной струной

Мелодии стихов и никому не нужных писем…

Медленно покачала головой — никому не нужных… Не нужных?! Да если бы я тогда знала, если бы я только…. Господи, нет! Я же благодарна была за ту его отстраненность и холодность. Я же иногда так люто ненавидела его за это! Дальше, дальше:

На ворохе волос и смятых простынях

В моих руках нагая женщина… Моя!

Целую щеки с длинной тенью от ресниц,

Ласкаю плечи, глажу линию ключиц…

Замершее было в сладком томлении, сердце вдруг яростно толкнуло кровь — в шею, лицо… щекам стало больно, я приложила ладонь — горю, огнем горю! И пальцы на щеке дрожат. Это разве я? Это он обо мне? Я вот такая в его глазах — «глазах смотрящего»? Запрокинула к потолку пылающее лицо с дурным шальным взглядом — вот это да! Вот это я!

Читаю по губам…. читаю и немею…

Земля уходит из-под ног, и я сажусь.

Я верю, что смогу — сгорю, но не истлею,

Есть для кого, поэтому… держусь…

Руки сами собой судорожно сжались в кулаки, и я заткнула себе рот, до боли вжав в губы костяшки пальцев. Хотелось орать непонятно почему — от стыда или ярости, от понимания или потрясения? По губам… он умеет читать по губам… Но как?! Учили? Это же мои слова: поехали к тебе… безоглядно… придется жалеть… Мамочка моя! Он знал, он действительно все знал! Судорожно потянула следующий лист, почти сминая его, не понимая — что именно сейчас чувствую?

Я думал — справлюсь, не сойду с ума,

Ведь не пацан — владеть собой умею,

Сорвался… и тихонечко дурею —

Опять мне видится, опять в глазах — она.

Мало того — преследует во снах!

Мало того — сжираю взглядом, трушу!

Отдай, верни! Дай жить, помилуй душу!

Она ведь, как и ты — всего одна…

Я задыхалась от душившего меня какого-то священного ужаса пополам с шальным счастьем — немыслимым, необъятным! Невозможно было перестать улыбаться, я просто не в силах была. Физиономия расплывалась независимо… неконтролируемо. Ощущение такое: ветер дунет — взлечу. Это он так страдал по мне, мучился… почему это так приятно сейчас, я что — садистка? Нет, просто я тоже… и так долго… Любит? Он что — на самом деле любил меня все это время и сейчас

приехал за мной?! И вдруг как-то разом осознала и поняла — когда он писал эти строки, то мучился тем, что я была в это самое время с другим. А сам снился мне тогда, снился на поляне с розами…

Постылой серостью затянут зимний день…

Нет красок, глаз их не воспринимает.

Не то, что делать что-то — думать даже лень,

Все бесит! Или просто раздражает…

Было…, и у меня тоже такое было — когда что-то неумолимое властно захватывает в тоскливый плен, тяжело давит сверху, съедает изнутри и гнетет, мучает… Когда нет ничего вокруг, что утешило бы, что дало бы хоть каплю надежды! Было… еще и как было…

Такой вираж судьбы! Внезапный переход

От безнадежности и серости до взрыва!

И понимания — случится и грядет!

И все возможно — даже стать счастливым.

И щедрым сердцем и своею легкою рукой

Вернула к жизни, подарив забытую надежду!

Приемлю с радостью, с готовностью такой…

Не так, как от чужих людей — как было прежде…

Да… Да! Это правда — он трепетно принял марку, как дар… потому и руку целовал. Как я могла думать о нем плохо? Все же было так понятно, просто предельно ясно — он показал ее всем в банке, он же дал этим знать, что она у него — не у меня уже. Он же тогда, как и все, считал, что все из-за марки. А я?! «Щедрою рукой»? Смертельно обиженной и трусливо дрожащей! Мамочка моя… есть ли предел моей глупости, слепоте душевной и физической? Если бы не бабушка, то я до сих пор считала бы его… непонятно кем.

Вы жизнь моя, Кати! (Не смейся, это — лишь начало)

Вы так изысканны и абсолютно, совершенно

Неповторимы и сложны, в итоге — совершенны.

Я Вас люблю! Ну, вот… и основное прозвучало…

Слезы заливали глаза…, я сняла очки и часто заморгала, но все вокруг плыло и плыло, и я отложила уже прочитанную тетрадь, аккуратно вернув ее на место и больше не цепляясь за нее, как утопающий за соломинку. Щеки и даже шея стали совершенно мокрыми, я улыбалась и плакала — глупый, ну какой он все-таки глупый! «Совершенны, неповторимы, сложны»… Да я простая, как пять копеек!

Вопросы еще оставались — куча вопросов, они никуда не делись — и Лена, и Рита, и не только… Но сейчас почему-то совершенно не переживалось по этому поводу — я вдруг стала необъяснимо уверенной в нем и больше не собиралась делать поспешных выводов. Все прояснится, куда оно теперь денется? И нисколько не очернит его, потому что это просто невозможно.

Глава 39

Шум подъехавшей машины застал меня врасплох, как ни ждала я их приезда. Так что я вытерла о сарафан вмиг повлажневшие ладони, на всякий случай глаза и нос тоже, ритуальным движением прошлась расческой по волосам и встала на пороге своего домика, на сквознячке. Из «Нивы» выходил папа, но Георгия с ним не было.

Поделиться с друзьями: