Знакомство (Лестница из терновника 1)

— Вместе со своим ребенком? Сильно…

— Это уже неважно. Я убиваю своих партнёров. Чем больше люблю, тем более жестоко убиваю. Но ты — моя жена и, конечно, можешь передумать. И всё будет, как раньше…

Лью, смеясь, влепила Старшему правильную затрещину:

— Я никогда не боялась клинка в чужих руках! Ты убьёшь меня — и я умру счастливой, доказав себе, наконец, что принадлежала победителю!

Старший ткнул её кулаком в плечо, будто она не была женщиной:

— Я посмотрю, чего стоит твоя отвага… и как быстро ты опускаешь оружие. Не надейся, что я пощажу тебя из-за метаморфозы! Мне плевать. Я устал. Я больше не могу лежать у твоих ног и скулить, когда тебе хочется смеяться надо мной.

Лью сняла с крючка фонарик; супруги вышли из беседки и быстро, почти бегом, направились к дому. Ра, уже не в силах уйти, в ужасе, в ажитации, в полном душевном раздрае, шёл за ними, держась в тени — понимая, что им безразлично всё вокруг, как всегда перед поединком.

В ту ночь Ра понял, почему Ар-Нель из Семьи Ча назвал Старшего сумасшедшим — и был готов подписаться под этим определением. Ар-Нель обладал фантастическим чутьем, а безумие Старшего показалось Ра почётным, как золотая кайма вокруг фамильного герба.

"Я тоже так хочу! — подумал Ра, когда Старший и Лью отперли оружейный зал и скрылись в нем. — Я хочу, чтобы было невероятно! Я хочу коснуться ладони Госпожи Ночи, Госпожи Любви-и-Смерти — и будь, что будет! Наверное, надо всех разбудить, сказать, что эти двое решили совершить преступление, как минимум, против нравственности — но, прости мне Небеса, я не могу. Даже если они убьют друг друга".

Они вышли через три минуты. Лью держала меч в руках — не тренировочный клинок, а Разум Стали, принадлежавший кому-то из почивших предков, Ра видел это даже в сумерках. Узнать Лицо Лезвия нельзя было, но уж простую вещицу от благословенного меча любой отличит и в кромешной тьме.

Старший поставил фонарь на каменные перила террасы.

Лью обнажила меч, отшвырнула ножны в сторону и сбросила с плеч накидку из меха лесных котов. В полумраке она казалась воплощением самой Ночи, а Старший нимало не напоминал День, скорее, представившись Ра каким-то сказочным демоном-бойцом.

Он стоял, поглаживая клинок пальцами, будто не воспринимал Лью всерьёз, и говорил:

— Я, конечно, не собираюсь делать скидки на твою метаморфозу и на твоего младенца, которого ещё почти нет. Мне всё равно, ранена ты или здорова. Ты отлично знаешь, что правила везде таковы — слабый умрет.

— Вероятно, мне придется заколоться, если я случайно прирежу тебя, — смеясь, сказала Лью — и атаковала с поразившей Ра стремительностью.

Старший переменил позу быстрее, чем меняется очертание дыма в ветреный день, остановив её клинок. Лью отступила и сделала несколько танцующих шагов — "Полет Ласточки" — прикидывая уязвимые места в обороне Старшего. Она двигалась чётко и упруго, как отличный боец — а лица супругов сделались именно такими, каких Ра совсем не ожидал, несмотря на все жестокие слова: азарт, злая весёлость, та самая, которую ему уже приходилось видеть.

Лью казалась прирождённой убийцей, непредсказуемая и стремительная — но её положение успело измениться, и сказывалось отсутствие тренировок. Старший, когда она запнулась на выпаде, усмехнулся:

— Ты путаешься в юбке!

Почти в тот же миг её клинок разрезал его кафтан, на волос не дойдя до тела — у самой шеи:

— Ты загляделся, Н-До, Господин-Страшная-Смерть!

— На твою грудь! — рассмеялся Старший. — Клянусь Небесами, в бою выглядит восхитительно. Тебе не мешает?

— Мне непривычно, — Лью снова атаковала, очень красивым "Прыжком Кота". — Но пусть это тебя не обманывает!

— Ты задыхаешься. Тебе больно?

— Я терпелива. Дыхание выровняется, — пообещала Лью, но отступила, пытаясь выиграть время.

— Ты хороша в бою не по возрасту, — заметил Старший, остановившись и улыбаясь. — Я вижу, тебя отлично учили. Ты хороша, только слишком молода для меня… и была молода для мертвого, будь он проклят…

Слишком медленный бой, подумал Ра, ей всё же тяжело, они уже закончили. Ра ждал, когда Лью ответит просьбой прекратить игру — но она начала прекрасную продуманную атаку, заставив Старшего сделать три шага назад. В какой-то момент Старший выглядел нерешительно, даже растерянно. Лью уже победительно улыбнулась, сделав в высшей степени опасный выпад — но Старший выбил меч у неё из руки именно в тот миг, когда казался наиболее уязвимым, почти раскрытым.

Клинок отлетел шага на три и упал со звоном; Лью невольно отследила его падение, а Старший сбил её с ног и приставил клинок ей к горлу.

"Укус Паука", да, подумал Ра. Вот как это выглядит. Подло, в сущности — но эффективно.

— Силы ада, — пробормотала Лью с навернувшимися слезами. — Опять…

— Хороша, хороша, — сказал Старший, улыбаясь. — Невезучая только. И ещё наивная. Молодо-зелено.

— Ну давай, убей же меня! — огрызнулась Лью, но Старший сгреб её в охапку, поднял с земли, прижимая к себе сильно и грубо, и сообщил, усмехнувшись:

— Я передумал.

Потом Старший целовал её, она дралась, перестала драться, обвила руками его шею, плакала, стирала слезы щекой Старшего и спрятала лицо у него на груди. И Ра видел именно то, что нельзя видеть вообще никому — не сумев найти в себе силы вовремя уйти.

Он снова думал о трагической любви. А что ещё ждать от жизни, когда у тебя в родне пара сумасшедших, чья жизнь годится в темы для баллады?

Ра жалел только, что это нельзя рассказать. Его собственные волнения и душевные смуты показались мелкими и далёкими перед теми, кто строил судьбу, выдирая целые страницы из Небесной Книги.

Ра возвращался в свои покои в смятении чувств — и его вернуло на землю внезапное появление на пороге Третьего.

Третий Брат стоял, прижимаясь к дверному косяку. В темноте его лицо показалось Ра белым, как бумага.

— Ты не спишь? — удивился Ра.

— Змеи, — сказал Третий хрипло. — Я хочу остаться с тобой. В маленькой спальне, где я спал — змеи, светящиеся змеи…

Ра передернуло. Он схватил Третьего за руки — и его обдало влажным жаром. Третий вцепился в рукава Ра, пошатнулся и чуть не упал.

— А, проклятие, — прошептал Ра в ужасе. — Слушай, драгоценный, я думал, твоя лихорадка прошла ещё до свадьбы Старшего…

— Да, — Третий кивнул и снова кивнул, блестя глазами; Ра теперь ощущал, как дрожат его пальцы. — Я в порядке. Но всюду эти змеи…

И единственное, что Ра догадался сделать — это усадить Третьего на свою постель, почти силой. А больше ничего сделать было нельзя: зимняя лихорадка — такая простая вещь, потрепав несколько дней, она постепенно проходит сама собой… если не возвращается.