Знакомство
Шрифт:
Кристофер остановился и склонился над моим лицом. Рассмотрев фингал он покачал головой:
— Нет, Саша, не получится… Синяка-то ещё нет, но место удара сильно припухло. Как ни замазывай, всё равно не скроешь.
Он выпрямился и огорчённо вздохнул:
— Ладно, пойдём! Всё равно отвечать придётся.
— Да ладно вам! Вы-то здесь причём? Я свободный мальчик. Куда хочу, туда иду! Что, я целый день должен рядом сидеть и слушать их разговоры с портнихой? Нет уж, спасибочки! — это я так себя успокаивал…
Свободный мальчик стоял, опустив голову, чтобы попытаться скрыть фингал, и покорно слушал,
— Так что у нас боевая ничья! — закончил я бодро.
Мы с Кристофером получили прощение, и я был отпущен. Оказывается, время обеда уже давно прошло. Кристофер пошёл на кухню, заказать для меня что-нибудь поесть, а я отправился к себе.
Настя Преображенская
Она поймала нас с Надюшкой в школьном дворе. Занятия только что закончились, и мы с моей подружкой были голодны, как звери.
— Саша… — окликнула она меня, — Саша, подожди!…
Я не сразу её узнал. Прошло уже почти три месяца с тех пор, как Светка Сидорова привела её ко мне в больничную палату, где я лежал с воспалением лёгких. Настя тоже лежала в педиатрии, в одной палате со Светкой. Я тогда пытался лечить придатки Насти. Я ли ей помог, или же обычная терапия антибиотиками — не очень понятно, но она полагала, что я.
— Привет!… Тебя ведь, кажется, Настей зовут? — спросил я на всякий случай.
Она кивнула, коротко взглянула на Надюшку, нетерпеливо переминающуюся рядом со мной, и снова подняла глаза на меня. Они у неё были испуганными. Я насторожился.
— Что-то случилось?
Настя кивнула:
— Саш…. а у меня папа умирает… — пожаловалась она. Её лицо задрожало и скривилось. — Ему очень больно… Помоги ему, пожалуйста… Я знаю, ты можешь. Ты ведь тогда меня вылечил… Если не сможешь, то сделай хотя бы так, чтобы ему не было так больно…
Из её глаз градом катились слёзы, но она их, кажется, не замечала. Настя с такой надеждой смотрела на меня, что я не выдержал. Взглянув на Надюшку, я вздохнул:
— Беги домой. Посмотрю, что с ним и назад…
Надюшка уцепилась за рукав моей шубы.
— Ну уж нет, я с тобой! — и, обращаясь к Насте. — А откуда ты Сашку знаешь? Не реви!…
— Не буду… — кивнула она. — Я уже почти что успокоилась.
Настя достала из кармана мятый носовой платок. Вытерев глаза и высморкавшись, она пояснила:
— Мы с ним вместе в больнице лежали… Ну, то есть не вместе, конечно… Он меня вылечил. Может и папе моему сможет помочь, как ты думаешь?
Надюшка взяла управление в свои руки. Ох и любит же она это дело — брать управление в свои руки! Меня как будто не существует!
— Ты где живёшь?
— В "фестивальном" доме (1). А как тебя звать?
Я вмешался, пока обо мне совсем не забыли.
— Её звать Надя. Она моя самая близкая подруга. Понятно?
Настя снова кивнула. Оказывается, мы уже шли в сторону гастронома… По дороге Настя рассказала нам, что у отца неоперабельный рак, и врачи отмерили ему один месяц жизни. С
тех пор уже прошло две недели. Отцу колют морфий, так что он практически всё время спит. Уколы делает приходящая медсестра. Вряд ли он чувствует какую-либо боль, но я не стал говорить Насте об этом. Это можно сделать и позже.Кроме того мы узнали, что дома кроме отца и матери никого больше нет. Настя — единственный ребёнок в семье. Надюшка пустилась в расспросы, пытаясь отвлечь её, а я на ходу обдумывал, что тут можно предпринять. Мне пришло в голову, что метод, применённый моим двойником на острове, когда он занимался управляющим дворца Кристофером, можно попробовать немного модифицировать. (2)
Пастушок в тот раз заглянул в далёкое прошлое, нашёл там молодого Кристофера, сделал из его тела Голема и переселил в него душу старика, кем в тот момент был Кристофер. Израненное и избитое тело было при этом уничтожено на глазах у многочисленных свидетелей. Поскольку уничтожение тела и создание молодого Голема произошло практически одномоментно, никто из свидетелей ничего не понял. Для всех Кристофер просто внезапно резко помолодел.
А сейчас мне придётся поступить по-другому. Мне нужно было совершенно здоровое тело. Желательно того же возраста, что и возраст отца Насти. Можно создать Голема из него же самого, но в детском возрасте, запустить процесс ускоренного развития организма, а когда Голем достигнет теперешнего возраста, переселить в него его взрослую душу. Больное тело после всего этого можно будет уничтожить, а Голема вызвать в наш мир. В конечном итоге мы получаем именно то, что нужно. Ладно, попробуем. Хуже всё равно не будет.
Мать Насти, тётя Зина, встретила нас в прихожей. Она как раз провожала медсестру, которая приходила ставить очередной укол. Медсестра осуждающе посмотрела на нас троих, вздохнула и покачала головой. Мол, в доме умирающий, а дочка друзей к себе в гости приглашает. Она ничего не сказала, но и не ответила на наше приветствие.
Тётя Зина тоже ничего не сказала и сразу ушла на кухню. В глазах этой тридцатипятилетней женщины, казалось, навек поселилась усталость и отрешённость. Раздевшись, мы втроём прошли в спальню, где на отдельной кровати лежал укрытый одеялом спящий старик.
— Сколько твоему папе лет? — удивился я.
— Тридцать семь… — ответила Настя и всхлипнула.
— Понятно… — протянул я, соображая, с чего начать.
— Значит, так! Нужно будет чистое нижнее бельё, чистое постельное бельё, и мне должен будет помочь кто-нибудь из взрослых. Твоя мама сможет? Она что-то выглядит усталой…
— Поможет! И я помогу!
Я покачал головой:
— Нет, ни тебя, ни Надюшки здесь не будет. Я уже придумал, как его вылечить, но он при этом окажется голым! Вам нельзя на это смотреть. Веди сюда маму!
Настя кивнула и бегом выбежала из спальни. Надюшка удивлённо уставилась на меня:
— Ты что, шутишь?
— Не, не шучу. Действительно, уже придумал. Это даже хорошо, что он сейчас под воздействием морфия…
В этот момент Настя привела за руку мать, и мы умолкли. Не давая матери Насти возможности задавать вопросы, я пошёл в атаку:
— Тётя Зина, мне будет нужна ваша помощь. Мужа вашего я спасу. Прямо сейчас! Пообещайте только, что никто не узнает о моём участии в этом деле.